Многодневное молчание российского официоза по поводу убийства в Гюмри российским солдатом армянской семьи искренне и понятно. У российского посольства в Ереване уже разворачивали плакаты с теми словами в адрес российского руководителя, которые армяне предпочитают не употреблять при женщинах и детях, а российские новости продолжали рассказывать про Донецк. Армении не было ни в эфире, ни в актуальном политическом восприятии. Все случилось слишком быстро для тех, кто формирует эфир по звонку из главной инстанции, а в ней все никак не знали, что говорить.

С Украиной все понятно – там Ярош, бандеровцы и Псаки. Понятно с Грузией, Молдавией – везде свое НАТО и какая-нибудь своя Румыния. Понятно даже с Белоруссией. А с Арменией – нет. Стратегический союзник, последний друг на Кавказе, ни слова против.

И вдруг – "Путин, сиктир!". А это очень, очень грубо.

Юридическая коллизия на пустом месте

Вольность нравов, царивших за забором 102-й военной базы в Гюмри, вынуждены сегодня признавать даже самые профессиональные защитники чести российского мундира. А поскольку изрядная часть жителей Гюмри на этой базе работает, это не было тайной ни в городе, ни в республике, что, впрочем, никого не смущало. Военные горожан воспринимали как приветливых туземцев, а горожане против такого отношения не возражали, поскольку, во-первых, такова двухсотлетняя традиция – не сердиться на русского солдата, который, какой ни есть, лучше турка, а, во-вторых, на ком еще, как не на нем, пусть и не баснословно, но можно заработать.

Как это бывает там, где стоят военные базы, что-то, причем со смертельным исходом для местных жителей, время от времени происходило. Но то, что случилось в этот раз, для армян, не слишком привычных к российским крайностям, стало абсолютным шоком, который многократно усугублялся штык-ножом, которым солдат Пермяков пытался заколоть младенца. Для российских военных же это, надо полагать, было лишь очень большим ЧП, чреватым приездами больших московских начальников, проверками, отменой отпусков и увольнениями. Ну и, конечно, осложнением с местным населением, которое едва ли предполагалось глубоким и фатальным. Все-таки Армения, которую, как учили на политзанятиях, российский солдат защищает из века в век. Короче, туземцы.

В общем, пока жители приходили в себя, Пермякова поймали. О том, что все происходит на территории иностранного государства, никто, судя по всему, не вспоминал. Потом все заговорят о правовой коллизии. С одной стороны, договор о военной базе между Россией и Арменией регулирует подобные ситуации без лишних толкований: подозреваемый находится в юрисдикции Армении. С другой стороны, Конституция России запрещает выдавать российских граждан. Но это вспомнили потом, а поначалу ни у российской стороны, ни у армянской стороны не возникло ни малейших сомнений в том, что задержанного передали командованию базы, то есть в юрисдикцию России. Безо всякой политики. Просто в силу сложившихся отношений.

То есть юридическая коллизия создалась на пустом месте при полном взаимном понимании взаимных нарушений. То, что последствия совершенно не занимали воображение россиян, понятно. Несколько сложнее объяснить беспечность армянской власти, которая должна была предположить, какой может быть реакция соотечественников.

Модель согласия

Первое возмущение жителей Гюмри было стихийным, эмоциональным и аполитичным. Более того, первый гнев был направлен на собственную власть, допустившую передачу Пермякова россиянам. А когда эта власть так бесхитростно рассказала про юридическую коллизию, собравшиеся начали задавать себе уже вполне политические вопросы об особенностях своих отношений с самым надежным союзником.

Москва ведь и не могла оставить Пермякова в руках армянского правосудия. Каждый день следствия и суда усугублял бы очередную нескончаемую Манежку или Бирюлево. Что совсем некстати сегодня, когда российская власть выглядит такой победительной в своей великорусской правоте и прочей сакральности. Так что рано или поздно ей все равно пришлось бы вмешаться, но с несравненно большими политическими издержками. Поэтому – сейчас. Пусть и с нарочитыми нарушениями закона. Но и без особого риска.

Ведь и армянская власть не может перечить Москве. Такова модель отношений, по-своему совершенно уникальная.

Армения – последняя постсоветская страна, которая ни в чем не выражает несогласия с Москвой. Долгое время она успешно исповедовала так называемую комплементарность – одновременное сотрудничество и с Россией, и с Западом, не в ущерб друг другу и с обоюдного их согласия. Но полтора года назад Ереван одним из первых участников планировавшейся ассоциации с Евросоюзом подготовил все необходимые документы и выполнил все условия. Москва, которая уже вступила в борьбу с аналогичной евроинтеграцией Украины, все доходчиво объяснила Еревану, и в сентябре 2013 года он в одночасье изменил стратегическую траекторию, превратившись из образцового еврокандидата в истового евразийца.

В общем, нынешняя Армения – последнее напоминание о том стиле, в котором мы когда-то давно дружили с братскими странами. С той лишь разницей, что в Армении большинство и в самом деле продолжает верить в исторические заповеди предков, для которых мир состоял из русских и турок со всеми вытекающими внешнеполитическими предпочтениями. Так что в исторической дружбе здесь сомневаться не принято, во всяком случае, публично и с трибун.

Плакаты без перевода

Словом, волнения в Гюмри начинались аполитично, и потому случились бы вне зависимости от евразийской активности Армении. А она, между тем, форсировала публичное проявление класса разочарованных поворотом страны из Европы в Евразию. Этот класс существовал всегда, но латентно, не надеясь ни на повод для своего оформления, ни на появление политической силы, которая будет их представлять. После приобщения к Евразии, оставаясь таким же безнадежным меньшинством, эти люди заявили о себе как о явлении, которое хоть и ограничено столицей, но находит понимание в немалой части интеллектуальной элиты, что для Армении довольно значимо.

А теперь, когда армянская власть прячет глаза от гюмринцев и даже полицейские пока не очень свирепы, многие начинают подозревать, что в чем-то эта неформальная оппозиция права. И из того, что Ереван не может ничего потребовать у Москвы, могут получиться крайне скверные последствия. И набор привычных ответов, первый из которых рассказывает о вековой дружбе и русском солдате, защищающем от турок, уже убеждает не так, как вчера. Военная база в Гюмри – гарантия безопасности?

Дело не в безопасности. Ни одна политическая сила в Армении, претендующая на какие-нибудь успехи, не выступает и еще очень долго не решится выступить с каким-нибудь антикремлевским демаршем. И отнюдь не только из боязни прослыть перед своим избирателем русофобом – это как раз все менее страшно. Просто каждый, кто считает себя соискателем, знает: тому, кто ищет в Армении успеха, не стоит ссориться с нужными людьми в Кремле.

Заведомо подчиненное положение оказывается в нынешней политической модели выгодным каждому участнику армянской политической игры. В том числе и Москве, которая всегда может убедить армянское руководство сыграть, пусть и без энтузиазма, в любой игре, что особенно важно, когда остальные от участия в игре по московским правилам всячески уклоняются. Именно поэтому, а не из-за боязни потерять мифические гарантии ОДКБ, Ереван так легко предпочел Европе Евразию. Поэтому армянская сторона не могла и не может потребовать выдачи Пермякова.

Как объясняют в ереванских кулуарах, Кремль в случае строптивости может и сам пригрозить Еревану осложнениями в Карабахе. Но коренное изменение статуса-кво для Москвы ничуть не менее рискованно, чем для Еревана. Особенно сегодня, когда у Москвы есть фронты и поважнее. Но Москва не будет ни на кого давить, потому что Ереван и не станет проявлять никакой строптивости. Он без особой свирепости оттеснит митингующих от российского посольства и от подступов к военной базе и дождется, пока страсти понемногу утихнут.

Тем более что спустя несколько дней определилась, наконец, со своей пропагандистской линией и Москва. Ничего нового: это все "пятая колонна", то есть антироссийские элементы. Разумеется, с опорой на Запад, который готовит почву для опробованных в Киеве и Тбилиси сценариев. То есть Москва играет на опережение: митинги за выдачу Пермякова она заранее объявляет чем-то "оранжевым". И для усиления впечатления – форсированная политизация неполитического по сути армянского протеста. Очень эффективен в этом смысле призыв ничего не политизировать, с которым к митингующим обращаются и Кремль, и армянская власть. Она-то лучше других знает, кому на родном языке обращены грубости у российского посольства.

Фото: Армения. Гюмри. 15 января. Протестующие и сотрудники полиции во время столкновений у здания консульства России с требованием о выдаче российского военнослужащего В.Пермякова, убившего 12 января шесть членов семьи Аветисян. ЕРА/ТАСС