Больше половины российских граждан в той или иной степени согласны с тем, что художники Charlie Hebdo виноваты в своей гибели сами. Таковы результаты исследования ВЦИОМа, и, по большому счету, едва ли это для кого-то стало шокирующим открытием. У нашего человека всегда найдется кто-нибудь, кому придется здесь и сейчас ответить за все и всех — за Запад и Америку, за пятую колонну, подорожавшие яблоки. Однако в истории с французской виной круг ответчиков шире и куда запутаннее.

Ведь исламу тоже не повезло, причем фатально, повсеместно и задолго до стрельбы в Париже, хотя в последнее время не везет как-то особенно. От ислама защищают Европу европатриоты в Дрездене. Столкновением цивилизаций без устали продолжают тревожить умы граждан аналитики. Разочарование в мультикультурализме становится повсеместной модой и на Западе, и на Востоке, причем по мере продвижения от первого ко второму в антиисламском многообразии все более преобладает злорадство. И даже иные из российских либералов актуализировали старинную поговорку, и теперь демократия для русского демократа заканчивается на исламском вопросе точно так же, как прежде заканчивалась на украинском.

У нас ислам вообще всех окончательно запутал и тем самым даже немного примирил тех, кого беспощадно развел Крым и Донбасс. С одной стороны, шествия PEGIDA по Дрездену российскому телезрителю показывают с тем же вдохновением, с каким он уже привык восторгаться подвигами луганских партизан. С другой, и для российского прогрессиста ислам неприятен уже тем, что за него Рамзан Кадыров и международный терроризм, который не нравится никому, кроме, конечно, отдельных патриотов, потому что террористы все-таки против американцев, и это немного меняет дело, еще более его усложняя.

Французы, как уверено российское большинство, виноваты сами, и эта объединяющая убежденность — как духовная скрепа. Вина французов носит обобщающий характер, и история с карикатурами как нельзя более кстати. Итак, логика такова. Французы виноваты в том, что оскорбляют чувства верующих, и здесь мы солидарны с исламом, потому что вместе с ним против огульного понимания свободы слова. А на самом деле шире, против свободы вообще, которую нельзя путать с распущенностью, и это мы наблюдаем на примере гомосексуализма и прочей толерантности. И оттого, что нам эта гнусность, в отличие от них, растленных, чужда, они чувствуют свою ущербность и завидуют нашей духовной силе, которая заменяет нам их бездумную свободу, и потому рады любой возможности нам навредить, и объявляют, например, нам по надуманному предлогу санкции…

Тут бы на этом пике праведного гнева остановиться и перевести дух, но нельзя, потому что это мы только взобрались, а теперь надо спускаться. Диалектику глобализации наш человек учит по-прежнему не по Гегелю, а по обилию гастарбайтеров в его заснеженном дворе, и потому французы так же виноваты в том, что отдали Париж арабам, и это отнюдь не только французская проблема. Ведь наш человек без сомнений определил свои симпатии в Дрездене, он с европатриотами, точно так же как в Париже он с Марин Ле Пен, и чувство взаимно. PEGIDA помимо требований возвращения к этническим европейским истокам призывает прекратить давление на Россию, а наш человек всей душой за Дрезден и вместе с ним против толерантных предателей, которые отдали на поругание нашу — да, нашу! — белую христианскую цивилизацию понаехавшим террористам — вот ведь в чем часть сермяжной правды! И в этой точке пересечения всех и всяческих логических траекторий наш западник чокается с отъявленным славянофилом, в общем, нация едина в своем антиисламском порыве, что следует понять даже Рамзану Кадырову и прочим желающим неправильно воспринимать переживаемый момент и устроить марш в защиту антикарикатурного ислама в Москве. Нет, только в Грозном, и там хоть миллион.

То, что неискушенному зрителю может показаться сумбуром вместо логики, сложилось в систему координат. По одной оси — самобытность, по другой — хватит кормить ислам. Как по заказу, в цепочку Сочи-Киев-Донецк идеально укладывается Париж.

Поэтому настоящему хранителю российских ценностей довольно непросто принимать версию столкновения цивилизаций, которую он тоже очень любит, как любую геополитику. Столкновение столкновением, но в составе какой команды выступает Россия?

Ликующей уверенности в том, что за слово или рисунок следует убивать, немного поубавилось за последние 13 лет даже в мусульманском мире. Российский же телезритель проделал путь в противоположном направлении, легко преодолев свои заблуждения сентября 2001 года, когда испытывал к Америке сострадание. Некоторую тень этого чувства российский официоз пытался сформулировать и после Парижа, но уже безо всякого желания убеждать в своей искренности подотчетное население. А поскольку мы теперь — самобытная Евразия, то само расположение мировых страт выдвигает нас в лидеры если не цивилизации, то, во всяком случае, какой-нибудь большой коалиции. Желательно одновременно в обеих, участвующих в столкновении, но, поскольку даже ПАСЕ не боится нашего ухода, остается восток в антизападном смысле этого слова.

Только ислам в Европе — это вовсе не столкновение цивилизаций, и даже не религиозно-политическая идея. Ислам сам по себе — одна из наиболее мощных в мире систем идентичности. Это и становится отдельным феноменом при попытке его адаптации к среде, которая воспринимается им как антагонистичная. А для европейца гипертрофированное отношение к своей идентичности становится тем большим вызовом, чем более крепнет понятие массовой идентичности, вызывая у него беспокойство за личное пространство свободы.

В итоге этика, которую так легко принять за исламскую, становится все более демонстративно-нарочитой, в обмен вызовами включаются карикатуристы. Полемика выходит на уровень цивилизационно-этических постулатов, хоть к реальности имеет отношение весьма условное. Значительная часть конкретных европейских мусульман вовсе не склонна считать европейские ценности несовместимыми с их собственной этикой и враждебными ей. А фантазии впечатлительных европатриотов увлекают не более трети населения, что вполне согласуется с мнением социологов, что в любом обществе 30-40 процентов склонно к консерватизму; вопрос в том, что именно и с какой страстью консервируется. Но, как это бывает с любой настоящей, серьезной и объективной проблемой, она обрастает мифами, а набежавшие со всех сторон фанатики и шарлатаны делают ее, в принципе решаемую, практически неразрешимой.

Но это все в окрестностях Парижа, Дрездена и Берлина. На политической широте Донбасса, Киева и Сочи анамнез совсем другой. Там, где у мусульман проблема непонятой идентичности, у нас — грандиозная травма, связанная с полным отсутствием идентичности. И полным отсутствием тех ценностей, которые стоили бы, хотя бы с нашей собственной точки зрения, их отстаивания. С пером ли карикатуриста или хоть с «калашниковым». Стремление уравнять ответственность убийц и убитых — не принципиальная позиция, как у исламистов и им идейно сочувствующих, а подспудное желание это отсутствие прикрыть — теперь это побуждение становится идеологией.

Те, кто был никем, уже давно догадались, что их обманули, и никем они и остались. И долгое время по этому поводу немного рефлексировали, что давало основания некоторым оптимистам надеяться, что российские своеобразия — это всего лишь комплекс неполноценности. Теперь ошибка исправлена, текст уточнен: кто был никем, станет всем, лишь когда осознает, что быть никем — почетно и радостно. Теракт и Марш случились в российской системе координат очень ко времени: россиянину целый год перед этим объясняли, что не надо смущаться, когда его называют ватником. Напротив, это признание позиции, с которой можно и нужно жить. Долго и радостно. Но поскольку соотечественники, которые за Европу без ислама, к этой Европе подходят с вполне исламистских позиций, свой выбор путем двойного отрицания вынуждены делать либералы. Они и прежде были подозрительны к тем, чьи интересы защищает Рамзан Кадыров и «Хезболла». А теперь все окончательно сошлось. Хотя бы в одной точке. Зато логично. Французы виноваты сами. ВЦИОМ, как всегда, прав.


Фото: 1. Participants attend a rally with the Anti-Islamic Pegida (Patriotic Europeans against the Islamization of the West) movement hold up posters with the names of the victims of the terror attack in Paris and flags in Dresden, Germany, 12 January 2015. Pediga has again called for a demonstration in the Saxon capital. Islam is part of German life, Chancellor Angela Merkel said 12 January 2015, even as a group of anti-Islam and anti-refugee protesters geared up for controversial marches that have become a weekly fixture in the eastern city of Dresden. EPA/ARNO BURGI
2. Participants in a demonstration against the anti-Islamic Legida (Leipzig against the Islamization of the West) movementhold up signs that read 'Refugees Welcome - One World! One Love!' and 'Your march is just a silent cry for love... hug life - #NOPEGIDA #NOLEGIDA #NOHATE' in Leipzig, Germany, 12 January 2015. The Legida called for a demonstration at the same time in Leipzig. Islam is part of German life, Chancellor Angela Merkel said 12 January 2015, even as a group of anti-Islam and anti-refugee protesters geared up for controversial marches that have become a weekly fixture in the eastern city of Dresden. EPA/OLLIVER KILLIG