Новости из России, как правило, докатываются на Запад не самые главные, а самые бурношипящие. И это нормально. Думать о том, почему в России в очередной раз не получилась свобода – поистине утомительная головная боль. Раздражает и то, что страна с негативным советским наследием (это когда были патроны, но не было макарон) вдруг снова посадила себе на шею шизофреника, который взялся еще этот негатив усугублять. Иными словами, вместо того, чтобы искать решения (действительно, трудные), пустился в половецкие пляски на руинах империи. Но этого, конечно, никак не объяснишь западному человеку и тем более не продашь как новость. Зато Кадыров-младший – всечеловек, понятен и негру преклонных годов.

Новости с ним продаются. Как забавно он проводит свой миллионный кадыринг в республике с населением всего в миллион триста (надо понимать, что участники – и психи, и старики с деменцией, и грудные младенцы). Как пишет статью за статьей в столичных «Известиях». Как грозит «пятой колонне», грубо имитируя стилистику сталинских политических процессов… Это несомненно находит мгновенный эмоциональный отклик и в парижских кафе, и становиться темой бесед для возобновления ни к чему не обязывающих знакомств.

Это такое укрощение, которое, однако, характеризует сложный и трудный объект. Как комикс, который пересказывает классику для молодежи.

Что с «объектом» творится – черт его знает. Например, никто не может внятно объяснить, что они там у себя собираются диверсифицировать в условиях почти полного отсутствия производства чего-либо современного и полезного. Куда в конечном итоге денется Крым, повисший камнем на шее. И чем кончится мировая война, в которую наш лидер шизофренически вклинил Россию, исключительно чтобы самому переключиться. Встал с левой ноги и разбомбил «каких-то туркоманов, о которых раньше слыхом не слыхивал».

Другое дело, такая животрепещущая тема как «заменит ли Кадыров Путина?», она порождает настоящий саспенс. Что будет, если он миллион кадыровцев приведет заодно и под стены Кремля, ища там как бы Макаревича и Яшина, которые сильно, до печенок, насолили чеченскому народу?

Не разбежится ли сразу с испугу Администрация президента? Не вынесут ли ему хлеб-соль русские националисты, вроде Холмогорова и Прилепина, объявляя того истинным русским патриотом? Не напишет ли Боря Межуев очередную оду персоналистическому государству? Не заточит ли на панегирик герою России свое золотое перо Максим Соколов? Иными словами, не случится ли такой мгновенный обвал, обнажая подснежники идейных кадыровцев во всех силовых структурах власти, что в конце концов реинкарнирует Сталина с настоящей уже, а не театрализованной расправой над «пятой колонной»?

Тут я повторно заказываю себе «Leffe» и говорю, глядя собеседнику, в глаза, что думаю – нет, в Кремле тоже не дураки сидят. Вернее, дураки, но не настолько. И не враги себе. Периферийный диктатор им тут не нужен, у них для этого есть свои столичные кадры. И это даже не запугивание альтернативой, типа «наш-то получше-то будет». Просто, если мы точно знаем, что у Рамзана нет шансов «осталиниться», то вроде и пугаться тут нечему. «Страшно, если Кадыров….», «страшно, что Кадыров…» – это, скорее, обороты речи такой для склеивания мыслей в тексте. В России все будет очень плохо (если будет) не по причине Кадырова, а по гораздо боле глубинной причине культурного кода или социальной привычки, почему-то не приемлющей индивидуального свободу. «Несвобода лучше, чем свобода» – вот секретный лозунг России через века до нынешнего момента, который, как писал Василий Гроссман, порождает титанические свершения государства (гигантские котлованы под циклопические пирамиды) – не для человека, а для утверждения принципа несвободы. Как порождает она и химеру Советского Союза, «Острова Россия», третьей развилки Третьего пути. Поистине, это страшнее и важнее, чем какой-то Кадыров, который придет и уйдет, а культурный код останется.

Другое дело, что сам по себе наш Кадыров – это прекрасная иллюстрация для индуктивного понимания происходящего в России. Я имею в виду, что есть много неопределенностей, которые не проясняются по отдельности, но проясняются в ряду.

Например, мы точно не знаем, чей «Бук» сбил малазийский боинг над Донбассом, – ведь стопроцентно не знаем же, правда ведь? Знаем лишь на девяносто восемь процентов. Не знаем, отравил ли Луговой с Ковтуном Литвиненко. Лишь подозреваем с вероятностью девяносто восемь процентов. Не вполне уверены, что чеченские боевики убили Немцова по приказу Путина. Говорят, наоборот, тот был в бешенстве, швырялся стаканами, – хотел бы я посмотреть на это зрелище. Хотел, мол, говорит, позвать Немцова на работу, а тут эти негодяи его ухлопали, чтоб меня подставить. Потом, правда, немного успокоился, и почему-то дал Кадырову орден. Опять же не будем лукавить, орден наверняка готовили за несколько месяцев, а тут просто так совпало. Но ведь мог бы и притормозить – не притормозил…

Каждое из событий этого событийного ряда по отдельности в суде, даже в лондонском, имеет неясные перспективы. Но вместе они составляют поразительную, кристально ясную картину. Скажем, могла страна, в который некто Кадыров на раз по-северокорейски выводит миллион человек, собирая его из одного миллиона триста наличествующих, на митинг против Макаревича и Яшина со всякими наслаивающимся угрозами, тайно подкатить «Бук» и сбить малазийский боинг – отчасти по ошибке, отчасти из хулиганских побуждений, а потом так же тайно его укатить и врать, что ничего такого не было? Ясно, что может.

А может ли страна, которая тайна подкатила Бук, сбила непричемный малазийский боинг с пассажирами, а потом врала, что никакого Бука не было, врать, что Немцова убили не за политику и не в качестве неформального¸ но, однако ж, адресного подарка диктатору? Ясно, что могла. Врать. И могла сподобиться на такие подарки.

А могла ли страна, которая из паталогической мстительности ликвидирует конкурирующих популярностью демократических лидеров с помощью прикормленных бандитов, отравить заодно и Литвиненко в Лондоне руками некоего Лугового, награжденного за свой геройский поступок (который он якобы не совершал – вот же парадокс!) должностью известного парламентария? Ясно, что могла и даже должна была так поступить, и огромное количество людей в этом уверены, и сами бы так поступили на месте страны, и в этом они отчаянно признаются, голосуя за Лугового или, по крайней мере, не оскорбляясь, находясь с ним рядом. Как и то становится сразу ясно, что тот, давнишний рязанский сахар явно был не сахар.

Каждое по отдельности событие – ну, старушка надвое сказала. Может, было, может, не было, пойди докажи. Я тут не свидетель, не следователь и не прокурор. Но вместе все это составляет весьма неприглядную и страшную для глаз картину. И лишь почему? Только лишь потому, что Кадыров решил стать ее иллюстраций.

Однако в свою очередь, став иллюстрацией – что никаким законом не запрещено, он получил такой андеграунд в виде рязанского сахара, сбитого тайно боинга, убийства Немцова на мосту и чая с полонием в Лондоне, что самолично подтолкнул нас к весьма неприятной для себя и для своего шефа мысли. Что с этим режимом надо срочно что-то решать, пока тут не учинились окончательные страх и ужас.

А это явно не то, к чему Рамзан Ахматович так стремился. За такое ордена не дают.


Фото: Россия. Грозный. 22 января 2016. Участники митинга под лозунгом "В единстве наша сила" в поддержку президента Чечни Рамзана Кадырова. Антон Подгайко/ТАСС