Пути сопротивления
Слово «оппозиция» уходит из политического лексикона страны России. Действительно, ведь не было же оппозиции в нацистской Германии или коммунистическом СССР. Во всяком случае, в их зрелые периоды. Было Сопротивление. Оно и приходит теперь в нашу страну. И это проблема не только для режима. Это проблема и для людей, часто очень достойных, но привыкших к прежним формам оппозиционной активности. Время которых прошло.
Слабина против глотки
«В плане жестокости нынешняя политическая система никак не напоминает сталинскую. У нас нет массовых репрессий, у нас очень мало политзаключённых, у нас можно критиковать режим, что свидетельствует об отсутствии тоталитаризма», — пишет петербургский экономист и публицист Дмитрий Травин. И это правда. В плане прямого государственного насилия путинской РФ далеко до Советского Союза, сталинских, да и хрущёвских, времён. Что там говорить, политических репрессий в буквальном смысле меньше, чем даже при Брежневе. А если брать современные аналоги — далеко Путину до северокорейского коллеги Ким Чен Ына, до эритрейского Афеверки. С чувством законной гордости мы именуем себя оппозицией. Публично, каждодневно и ежечасно. И ничего, живём. А в Пхеньяне или Асмэре такая громогласная самохарактеристика означает почти мгновенную смерть.
Чем путинский режим омерзительнее других, так это — ложью и ханжеством, которые бывают хуже откровенного людоедства, мракобесным великодержавием, своими понтами — «русскими мирами», своим импортозаместительным изоляционизмом и кретинической «кузькиной матерью» в адрес цивилизованного мира (к которому исходит завистью). Отсюда непомерные военные расходы, крайне агрессивная внешняя политика, превращение РФ в очаг военной угрозы. Это — особая мировая проблема. Ангола или Венесуэла тоже создают проблемы для соседей. Но ни в Луанде, ни в Каракасе нет ядерной кнопки. Однако, с другой стороны, такая опасность упрощает задачу создания эффективной международной коалиции противодействия путинизму. Раз уж происходящее в нашей стране становится не только её внутренним делом. Надо активнее работать над координацией здравых сил международной политики и российского Сопротивления.
Но всё же — не гневить бы нам небеса, называя путинский режим тоталитарным. Он ещё не таков. Хотя, конечно, стремится таковым стать, и в этом стремлении уже достиг немалых успехов. И «оппозиция» своей недееспособностью невольно ему помогает. Да, невольно. Но результат один.
Вот чего нельзя не заметить. В мире сейчас несколько режимов путинистского типа. Ангола, Венесуэла, Никарагуа, Сирия, тихоокеанские острова Фиджи… Перечислены отнюдь не все, а ведь уже немало. Даже одного было бы недопустимо много! Но нигде, кроме России, противостояние авторитарно-коррупционным духоскрепам не является настолько слабым. Сирийцы сражаются с оружием в руках. Венесуэльцы выходят на улицы сотнями тысяч. Ангольцы и никарагуанцы проводят мощные демонстрации, формируют крупные парламентские фракции. Фиджийцы объединяются в сильные профсоюзы, протестуют и бастуют. В России же — одиночные пикеты. И болезненно-нервозная критика Алексея Навального. Способного вывести на свои акции тысяч пятьдесят человек. В 145-миллионной стране.
Признаемся самим себе: нас просто берут на глотку. Небывалая в истории мощь госпропаганды и провластного зомбирования наложилась на синдром массового «потреблядства» (чего не было в СССР и нет в странах, о которых сказано выше). Отсюда политическая отупение, социальная деградация общества. Это, извините, за высокий слог, вызов истории. Извините за приземлённый слог, реальная проверка на вшивость.
И мы до последнего времени не знали, что этому противопоставить. Почему?
Режим отстойного культа
Потому что, откровенно говоря, не имели опыта и навыков действия в настоящем жёстком противостоянии. Не будем скрывать — российский гражданский актив привык к «тепличным» условиям. Зародился он в Перестройку, когда «кровавый диктатор» Горбачёв, как политический мазохист, буквально науськивал сам на себя да ещё оплачивал эту высокополезную деятельность (не было ведь проблем с поиском работы, получением зарплаты и т.д.). Да, бывали кровавые всплески, как в Тбилиси, Баку, Вильнюсе. (Кстати, бакинский случай был как-то обойдён вниманием российской демократии. С чего бы так? Но это отдельный разговор.) Бывали даже аресты. Например, Александра Шмонова, стрелявшего в сторону Горбачёва. Но если вспоминать непредвзято, картина в целом однозначна. Перестроечные власти создавали оппозиционерам искусственно благоприятные условия. Причём именно российским — в отличие, например, от азербайджанских, которым пришлось хуже всех.
Продолжился процесс в славные девяностые, когда оппозиционность вообще считалась доблестью и «тиран Ельцин» попросту запрещал применять репрессии — если оппозиционеры не брались за оружие. Полученные в те эпохи свободы — непонятно с чего — воспринимались как данность, вроде воздуха. Время растрачивалось чёрт знает на что, только не на создание и укрепление гражданских структур, способных окорачивать власти. И когда всё пошло всерьёз, оппозицию парализовала растерянность.
Все перестроечные и постперестроечные обретения обращены в прах. Хотя военное насилие применяли только в Чечне и за границей, а полицейское — выборочно. Но страна провалилась в пропасть глубже, чем та, где пребывала подсоветская Россия. Обратный отсчёт в развитии идёт гораздо дальше. Коммунизм хотя бы на уровне демагогии и левого популизма рассуждал о чём-то как бы светлом, имел претензии на якобы гуманизм. Теперь — откровенная грязь. Здесь важное различие между советчиной и русмирщиной, его необходимо учитывать.
То, что мы видим в идеологии и пропаганде нынешнего воплощения совка, — это какой-то гауптштурмфюрер фон Берков из фильма «Переход». Недаром кремлёвские агитпроповцы доходят до разговоров о «неоднозначности Гитлера» и вообще о каком-то «арийстве» (в таких случаях культ 9 мая куда-то пропадает). Плюс крымнашистское «воспевание Каина» (удачное выражение Андрея Илларионова). Короче — мразь, гниль, скудоумие и отстой. Подлинные традиционные ценности режима, инъекцированные в вену общества как убойный наркотик «крокодил».
Главная скрепа режима — не насилие, не «кузькина мать» миру, даже не системная коррупция. Главное — тупость и враньё. «Не только меч, не только кнут, и ложь нужна короне. Ведь без неё и трёх минут не усидишь на троне», — пел монарх-негодяй в советском детском мюзикле. Коронам вроде путинской ложь нужна прежде всех мечей и кнутов. Разоблачить ложь — значит убить режим. Без неё он рассыплется как карточный домик. И частью такой лжи являются позорные рудименты квазидемократических институтов. Один из них — так называемая российская оппозиция.
Речь не о «системной оппозиции» в виде думских партий. КПРФ, ЛДПР, СР. Они вообще вне обсуждения. В своём советском реваншизме, имперстве и холуйстве эти структуры подчас оказываются омерзительнее «ЕдРа». И не о «Яблоке», которое — в лице своего лидера — всеми скромными силами старается встроиться в путинскую систему. Вечная «эволюция», размены на пару-тройку мест в ЗакСах и мунсоветах… Оставим это. Мы говорим о людях, которые считают себя реальной демократической оппозицией. Которые рискуют и жертвуют ради своих убеждений. Мы хотели бы говорить с ними.
Рассмотрим на примере политической жизни Санкт-Петербурга. Наш город всегда считался хранилищем европейских ценностей России. Авангардом 30-процентной массы западноориентированных россиян. Оппонентом византийства, ордынства и московитства. Даже в самые мрачные времена советского тоталитаризма. По крайней мере, на уровне интеллектуальной борьбы.
Пять навальных ударов
Петербургская оппозиция. Условимся — без обид. Видели мультик про Винни-Пуха, серию про ослика Иа? Так вот: «Жалкое зрелище. Душераздирающее зрелище». Конец цитаты.
Можно с долей условности выделить тип играющих по правилам. В смысле «участвующих в выборах». В общем-то, даже логично. Раз называют себя «оппозицией», значит, признают избирательную процедуру. Но это — ещё одна подпорка лжи, на которой стоит режим.
Тут и движение Навального, и «Открытая Россия», и партия ПАРНАС. Сразу отдаём должное: они не ограничиваются суетой у урн. Эти организации регулярно проводят запрещённые публичные акции. Будет банально, однако констатируем: эффективнее всех это (как и многое другое) удаётся Навальному.
Автор этих строк многократно убеждался: попытка серьёзного разговора на эту тему провоцирует истерику. Как режимный агитпроп в каждой пижаме видит деньги Госдепа, так иной оппозиционер — «кремлёвских спойлеров». То же, кстати, было в Революцию Пятого года. Царское правительство видело в революционерах порождение эмигрантских центров, революционеры видели в черносотенцах порождение царской полиции. А всё было гораздо проще — и гораздо опаснее для обеих сторон. Так что оставим конспирологию, равно как иные глупости. Посмотрим на вещи реально.
Очевидные успехи Навального созданы совокупностью факторов. Первый: качественные антикоррупционные расследования. Второй: использование современных информационно-коммуникативных технологий (многомиллионные просмотры фильмов Навального уже конкурируют с государственным ТВ). Третий: владение технологиями организационными, налаженная сеть постоянно действующих штабов и ячеек на местах. Четвёртый: обращение к русской национальной проблематике (полное её отсутствие в «Демократической России» стало одним из факторов изоляции и распада; Навальный этой ошибки не повторяет). Пятый: имидж динамичной «движухи» вместо униженности и оскорблённости, маргинального «терпильства», «кухни времён застоя» (характерных, увы, для других оппозиционных групп).
Последнее кажется чем-то эфемерным, но не следует так считать. Именно это привлекает молодёжь, стимулирует активность. Бросает на реальные прорывы карательных оцеплений. Как увидели мы 7 октября на Литейном в Петербурге. И после этого кто-то ещё станет возражать на всё вышесказанное?
Одним словом, Навальный достигает результатов по элементарной причине: он просто умеет работать. Но кому же охота сказать хотя бы мысленно и хотя бы самому себе: он умеет, а я нет? Легче изобретать сложности на ровном месте, придумывать «кремлёвские проекты» и т.п. низкопробные детективы. Лишь бы сохранять себя в душевном комфорте и привычном образе жизни. И не двигаться вперёд, ибо впереди — неизвестное.
Не пожелай другому неудачи…
Но есть тут и другая сторона, не столь безобидная. Ненависть многих «оппозиционеров» к Навальному гораздо накалённее, нежели к Путину. Особенно в организации, где состоит автор этих строк. Понятно, что Навальному это абсолютно безразлично и никак на его деятельность не влияет. Он об этой ненависти и не знает, а если вдруг узнает, тут же забудет. Как и его сторонники. Опасность тут не для объекта ненависти, а для её носителей. Неадекватность мировосприятия никому ещё не помогала.
Впрочем, примерно то же наблюдается не только в связи с Навальным. Наблюдая полемику активистов, скажем, «Солидарности», «Открытой России», «Артподготовки» и «Антивоенного комитета», диву даёшься: где находят эти люди душевные силы ещё о правящем режиме помнить? Энергия уходит на взаимную злобу. Некоторые оппозиционеры уже способны радоваться неудаче чужих акций. Иногда — неудаче мнимой. Специально придуманнной, чтобы порадоваться фантому.
А потом — искренне удивляются устойчивости режима. И ещё сильней, до схимного фанатизма, ненавидят тех, кто режим по-настоящему раскачивает.
Автора могут спросить: а что, ты точно знаешь, что Навальный не кремлёвский проект? Нет, точно этого знать сейчас нельзя. Но можно уверенно сказать: тому нет никаких подтверждений, кроме субъективного желания объяснить собственную слабость. Зато точно известен общедемократический характер программы Навального. Никак не противоречащий нашим установкам, зато глубоко враждебный идеологии и политике режима. Спорить с этим было бы неумно. Да, собственно, с этим никто и не спорит.
Кстати, никаких точных знаний нет и у ненавистников Навального. Есть косвенные признаки каких-то связей с некими властными или околовластными кругами. Например, качество проводимых расследований — откуда-то ведь поступает ему информация. Но если это так, тогда мы наблюдаем начало пресловутого «раскола элит», о котором так много рассуждают оппозиционные аналитики. Не вся же бюрократия готова тонуть в грязи. Кто-то ищет выхода, подбивает клинья к антипутинскому движению. И в таком случае закономерна ставка на сильнейшего его представителя. Если Навальный освоил и такие технологии, то и этому впору учиться.
Что же, снова спросят автора, ты теперь навальнист? Нет. Позиции Навального по многим важным вопросам вызывают отторжение. Прежде всего нечёткость в ключевом вопросе — отношении к Украине, Майдану, Крыму, донбасской войне. Неясность избираемых методов борьбы. Пропагандистский акцент на антикоррупционность, причём в связи со второстепенными лицами, смещает прицел с главного направления. Может отталкивать и вождизм, прямо-таки прущий из этого движения. Хотя… Опять же, будем честны с самими собой. Власть навязала обществу войну. По крайней мере, информационную и административно-полицейскую. А на войне нужен не парламент, не митинг, а — командующий.
И что же? Грубо говоря, идти к Навальному? Не обязательно. Как не обязательно идти, к примеру, в «Артподготовку». Там, кстати, собираются люди, не похожие на «типичного гражданского активиста», родом из Перестройки (в этом особая ценность таких новых движений — привлечение принципиально новых людей). Но по-любому — не мешать. Ни Навальному, ни кому-либо другому из лидеров гражданского сопротивления. Какие бы чувства он у тебя ни вызывал. И желательно — не говорить ерунды. Не изобретать для Кремля проектов и спойлеров. Обойдутся без нашей помощи.
Продолжение следует
Автор — политолог, член Политсовета СПб ОПД «Солидарность», соучредитель Объединения христианских демократов
