Ответьте мне на простой вопрос

Белорусские выборы были очень простыми. Их смысл состоял в том, чтобы Лукашенко набрал больше, чем на предыдущих. По нехитрой логике это нужно для того, чтобы показать: республика доверяет Алексан Григоричу, и доверяет больше, чем доверяла прежде. Это означает, что курс верный, политика правильная, прогресс на намеченном пути очевиден. Тогда было что-то вроде 75%, сейчас чуть больше 82%. Если бы вышло менее 75%, — поддержка уже не такая всенародная, хотя любой демократический правитель мог бы о подобном проценте только мечтать. Но всё равно несолидно. Раз курс верный, то процент уменьшаться не должен. И всё, о чем мы можем спорить, это насколько такой необходимый прирост был результатом «вбросов», «каруселей» и прочих чудес избирательного процесса на просторах бывшего Союза. Только об этом.

Примем как данность факт, что вот конкретно в Белоруссии граждане, по меткому выражению Владимира Вольфовича, довольны «синицей в руке и не думают о журавлях». Это не будет продолжаться вечно, как не вечен и Лукашенко, но сейчас это так. И 82% — цифра достаточно близкая к истине, как и 6% Милинкевича. А насколько это отражает положение в обществе, лучше всего видно в сравнении двух «майданов» — на одном сотни тысяч, на другом просто сотни.

Но я собственно не об этом. Я о реакции. О реакции демократов — белорусских и наших — на поражение оппозиции. Я, к сожалению, знал наперед всё, что будет сказано. Этот текст я слышу каждый день, его можно печатать заранее, оставляя прочерки, чтобы вставить место действия и конкретный повод, который даст возможность либеральным лидерам с загорелыми лицами и скучающими глазами наговорить нам этот заученный набор пустых фраз. Про многочисленные нарушения, про экзит-поллы, якобы свидетельствующие о чем-то совершенно противоположном официальным данным, о нападках, об удушении, подавлении, о лжи, авторитаризме — ну, в общем, вы не хуже меня знаете всё, что могут сказать наши демократические лидеры и точно такие же белорусские демократы.

Слова-то правильные, верно отражающие действительность, вот только слышать я их больше не могу. Точно так же в юные годы меня постепенно достали комсомольские лозунги. Не то чтобы я был каким-то диссидентом. Просто надоело слушать одни и те же правильные слова, за которыми ничегошеньки нет!

Господин Милинкевич незадолго до выборов был у нас на «Эхе Москвы». Не стоит даже и говорит о том, что приняли его хорошо, благожелательно, сочувственно, и аудитория наша традиционно всё же несколько более демократично настроена, чем у большинства других СМИ. И вопросы задавали Милинкевичу хотя и острые, но на родине его спросили бы куда суровее — здесь он играл практически на своем поле.

Так вот Милинкевич просто растерялся. Он говорил всё то же самое про зажим, удушение, про демократию, но не мог объяснить, какой смысл стоит за сказанными им словами! И эту беседу он, по-моему, провалил с треском! Так бывает, когда звезде бокса перед ответственным поединком для тренировок вызывают спарринг-партнеров, на которых он отрабатывает удары, комбинации, заготовки, а кончается бой внезапно тем, что спарринг-партнер отправляет звезду в нокаут.

Проблема либералов в том, что они скучны и предсказуемы. Они люди вполне обеспеченные, и, откровенно говоря, угрозы их жизни, свободе, благополучию не слишком велики. Бывали времена поопаснее, а угрозы позлее. Жизнь не заставляет искать новых решений. Чемпионом всё равно не быть, но и из чемпионата тебя не исключат. Ну да, вышла неприятность, из высшей лиги упали в первую — в Думе демократы уже не формируют фракций. Но личному благополучию конкретных людей это не особенно-то и мешает. А значит, так удобно говорить пустые общие фразы, которые даже прежние сторонники слышать уже не могут, а извечных противников они уже не шибко и раздражают. Для порядку иногда прижимают, но называть то, что сейчас происходит диктатурой, авторитаризмом и тому подобным в стране, где был 37-ой год, — не смешите меня.

Так вот, если демократы хотят, чтобы их опять начали слушать, надо научиться нормально разговаривать. Надо объяснять людям простейшие вещи. К сожалению, это так. Ценность свободы вообще и свободы слова в частности в сравнении с гарантированным батоном колбасы для человека неочевидна. Милинкевич не смог объяснить, чем плохо жить в стране, где на улицах чисто и спокойно, где трамваи ходят точно по расписанию, где нет безработицы, где гарантированы, пускай небольшие, но регулярные пенсии и зарплаты, где можно купить не супер, зато недорогие и добротные вещи местного производства.

А что даст народу эта ваша свобода? Нищие на улицах, миллионы за чертой бедности, безработица, месяцы без зарплаты, пенсии, которых не хватает даже на квартплату?
А свобода слова — это голые бабы и светские сплетни миллионными тиражами? Бивис и Батхед?
Чем же такая свобода с голой задницей в жизни и на экране лучше трамваев по расписанию и чистых улиц?

Либеральные вожди считают ответы на такие вопросы очевидными, а вопросы эти дилетантскими. Однако нет сложнее вопросов, чем вопросы детей и дилетантов. И труднее всего объяснять именно очевидные вещи. Если вы не можете их объяснить, если вы не отвечаете на вопросы, вас просто перестают воспринимать всерьез и слушать, что бы вы и как бы вы правильно ни говорили.