Часть I. Ли Куан Ю и феномен Сингапура

Оговоримся сразу, нас не слишком будет интересовать криминальный промысел «классических» воров – домушников, карманников, грабителей магазинов и прочих, сделавших кражу чьего-либо имущества своей профессией. Маргинальная прослойка таких людей есть в любых обществах. И в любых странах – что бедных, что богатых – существует отчетливый общественный запрос, если не на полное искоренение, то всяко на минимализацию возможности профессиональных преступников завладеть деньгами и имуществом граждан или частных юридических лиц. И любое государство, будь оно демократическим или авторитарным, в первую очередь будет заботиться об охране своих граждан (или подданных) от посягательств частных лиц на собственность частных же лиц, т.к. такая охрана является существенной составляющей того, что обыватель вкладывает в понятие «порядок» – то, ради чего, собственно, он, обыватель, и соглашается с самим существованием государства, платит ему налоги и несет наложенные властью повинности (воинскую, например). Этим занимается полиция и следственные органы вкупе с последующими карательными инстанциями (суды, пенитенциарная система, расстрельные команды), а «полиция в жизни каждого государства есть» (Козьма Прутков). С бытовым воровством будет бороться любое государство и именно в силу наличия поголовного общественного на это запроса. Несмотря на то, что экономике страны бытовое воровство ущерба, как бы цинично это ни звучало, не наносит: деньги, украденные у одного человека, просто будут потрачены другим, иногда в том же магазине.

Не так интересен и случай, когда какое-то частное лицо тем или иным способом завладевает деньгами или имуществом частной корпорации. Такое «внутрикорпоративное» воровство службы собственной безопасности частных компаний пресекают еще более эффективно, чем государственная полиция – так как вообще любая частная деятельность более эффективна, чем государственная на том же поприще. Разумеется, это не относится к случаю, когда сама компания выступает с подачи своих хозяев как элемент широкой воровской схемы. В такой ситуации, конечно, служба безопасности будет, наоборот, покрывать воров и бороться с теми, кто по неосведомленности такое воровство вскрывает.

Мы же попытаемся разобраться в возможностях хотя бы частичного искоренения куда более сегодня масштабного в нашей стране типа воровства. Имеется в виду присвоение (лицом или группой лиц) части финансовых потоков, в основном госбюджетных или изначально госбюджетных. Присвоение это может быть денежным или прямо имущественным (в виде автомобиля, недвижимости или даже предприятия).

Рядом с воровством не всегда, но во многих случаях стоит и коррупция. Само по себе это явление имеет совсем другую природу (и пониматься должно шире, чем только получение взяток), но зачастую сочетается с воровством в одной и той же персоне. Кроме того, масштабное воровство интересного нам «типа» трудноосуществимо без включения в криминальные схемы государственных служащих – а это и есть коррумпирование чиновника. Поэтому способы и варианты решения проблемы коррупции тоже будут рассмотрены.

Прежде чем перейти к сегодняшней России, представляется интересным обратиться к другим странам и рассмотреть примеры, когда эта проблема была в той или иной степени успешно решена. Начнем мы с Сингапура 60-х гг. минувшего века.

Краткий очерк предшествующей истории 

Республика Сингапур представляет собой город-государство в Юго-Восточной Азии, расположенный на острове в самой южной оконечности Малайского полуострова. Площадь Сингапура составляет чуть больше 700 км² (Москва внутри МКАДа – 900 км²). Когда-то (в XV–XVI вв.) Сингапур входил в состав малайского султаната Джохор. В начале XIX века попал под английское влияние, с 20-х гг. имел статус отдельной колонии Британской империи. На тот момент остров населяли всего около 1000 человек, этнически в основном малайцы с небольшим количеством (несколько семей) местных китайцев.

Колонизировав Сингапур, англичане быстро оценили все плюсы его расположения в заливе. Порт Сингапур, основанный еще в 1819 году, становится перевалочным торговым пунктом на пути доставки британских товаров в Китай. Поселение быстро превращается в крупный портовый и торговый город. Население стремительно растет и к 1860 году составляет уже 80 000 человек, причем доминируют уже китайцы при сохранении достаточно заметной малайской общины. Многие переселенцы приезжают работать на плантации перца и гамбира. Позже, в 1890 годах, остров стал центром производства и экспорта каучука и олова.

Во время Второй мировой войны Сингапур захватила Япония, оккупация продолжалась с 1942 по 1945 год. После войны Сингапур вернулся под британский контроль, но с большим уровнем самоуправления (существовала своя политические система, избирался парламент, суды и правоохранительные органы были «местные»), что в конечном итоге закончилось слиянием Сингапура с Малайской Федерацией и образованием Малайзии в 1963 году. Однако гражданские волнения и межпартийные внутрималайские конфликты привели к отделению Сингапура. С 9 августа 1965 года Сингапур – независимое государство.

Предыстория одного сингапурца. Ли Куан Ю

Писать что-либо о Сингапуре невозможно без упоминания человека, без которого этот безусловный феномен новейшей истории нашего мира не состоялся бы. Поэтому – краткая биография и изначальный портрет Ли Куан Ю.

В 1923 году население Сингапура – столицы британской колонии Стрейтс-Сетлментс – пополнилось еще одним человеком, которому суждено было общепризнанно стать преобразователем Богом забытой крохотной территории в одного из «азиатских тигров»: в китайской семье родился Ли Куан Ю. Немаловажно: родным его языком (тем, на котором маленький Ю научился разговаривать) был английский – мать и отец принадлежали к разным народам Китая и языков друг друга не знали, общаясь по-английски. О скором закате Британской империи тогда мало еще кто подозревал. Впрочем, в детстве и молодости его и называли Гарри Ли – под этим именем он закончил колледж в Сингапуре, а затем Лондонскую школу экономики и Кембриджский университет. Оба диплома – один по праву, другой по экономике – были «красными».

В 1949 году свежеиспеченный выпускник сразу двух престижнейших британских вузов возвращается на родину и начинает работать в адвокатуре, специализируясь на консультациях профсоюзов. Но, видимо, какие-то глубинные амбиции мешают получившему блестящее образование молодому человеку удовлетвориться карьерой юриста. В Сингапуре уже начинается послевоенная почти суверенная политическая жизнь. В 1954 году Ли Куан Ю основывает партию умеренно социал-демократического толка и называет ее «Партия народного действия» (ПНД). По праву основателя он занимает в ней должность генерального секретаря.

Неофитам часто везет, особенно в компактном городе-государстве с населением в 1,5 миллиона человек: в 1959 году ПНД побеждает на выборах и Ли Куан Ю как ее лидер становится премьер-министром Сингапура. Об этой галльской деревне, в которой новоиспеченный Цезарь стал первым (под формальной крышей Британской пока еще Империи), тогда мало кто в мире слышал. А кто слышал – не поставил бы и доллара на будущее лишенного ресурсов небольшого острова в недружественном окружении. Скорее, обсуждалось, кто из соседей его поглотит: северный – Малайзия, тоже обретающая тогда независимость от британской короны, или граничащая с юга через Малаккский пролив Индонезия, в то время поддерживаемая СССР. 

Никто и подумать не мог, что через четверть века Сингапур назовут одним из четырех «азиатских тигров». Не был в этом уверен и сам Ли Куан Ю, но он начал.

Ситуация на старте: из какой глины Ли Куан Ю решил слепить «азиатского тигра»

Что же представлял собой Сингапур к концу 50-х гг. XX века, с какового времени следует отсчитывать его суверенную историю? До этого времени и торговля, и (какая была) промышленность находились в руках англичан. Однако англичане ушли, забрав с собой правящую элиту и уничтожив рабочие места. Предстояло заново их создать и сделать все это национальным, но для начала надо было еще понять, что такое «нация» применительно к новоиспеченному суверенному образованию. Этнический состав населения Сингапура — около 70% китайцев и примерно по 15% малайцев и индийцев, на остальных приходилось 1–2% жителей; приблизительно таким соотношение этносов остается и поныне. По конфессиональной принадлежности: 33% — буддисты, 18% — христиане, 14% — мусульмане, 11% — адепты даосизма и других китайских верований, 5,0% — исповедующие индуизм. Не правда ли, впечатляющая основа для единения собранных в одном месте полутора миллионов человек (население Сингапура на 1960 год), еще вчера не помышлявших, что может быть такая нация — «сингапурцы»?

Добавим к этому, что всё, что приносило заметные деньги, контролировалось и было обложено данью существовавшими еще с XIX века мафиозными группировками – триадами. Это были тайные общества, возникшие в среде китайских эмигрантов и быстро трансформировавшиеся в преступные организации. Полицейские старались триады не замечать, удовлетворяясь «налогами» с мелкого бизнеса, каковыми коррупционными доходами они делились с вышестоящим начальством.

Из всего этого предполагалось сделать передовую, привлекательную для инвесторов экономику.

Методы Ли Куан Ю. Авторитарная модернизация

Необходимо было учитывать еще и наличие оппозиции, для роста популярности которой неблагополучная экономическая и социальная ситуация в стране – всегда благодатная почва. А оппозиция в Сингапуре была по преимуществу не просто левая – коммунистическая. К ее популярности располагало и то, что большинство населения Сингапура составляли этнические китайцы (бывшие при этом и более образованными в сравнении с малайцами и индусами). Шедшее в этой среде распространение левых, прежде всего коммунистических настроений, почти неприкрыто подогревалось из Пекина. В континентальном Китае в то время правил Мао Цзэдун, и, понятно, тогдашнее ультраортодоксальное коммунистическое руководство Поднебесной было не прочь приобрести политический контрольный пакет над имеющим столь стратегически выгодное местоположение городом-государством. Так что в левой или прямо коммунистической оппозиции тогда совершенно справедливо усматривали вполне осязаемую опасность для молодого государства. Ли Куан Ю и вообще-то относился к принципам западной демократии без лишнего пиетета. А с учетом изложенного выше он посчитал (и, возможно, не без оснований), что при соблюдении всех парламентских норм, демократических свобод и прав человека правительство, взявшее праволиберальный экономический курс, который он полагал единственно имеющим перспективу, не имеет шансов надолго удержаться у власти – а времени требовалось очевидно больше, чем один избирательный цикл. То есть напрашивалось перспектива построить авторитарное меритократическое государство во главе с новоизбранным премьером.

Но, с другой стороны, объявить прямую, непосредственно опирающуюся на силу диктатуру означало не просто не привлечь потенциальных иностранных инвесторов, а надолго их отпугнуть: и без того никто на тот момент Сингапур как возможное место вложения капитала всерьез не воспринимал. И Ли Куан Ю стал выстраивать то, что политологи впоследствии назовут «электоральной автократией». Когда при сохранении всех атрибутов парламентской демократии европейского типа в результате внешне свободного и конкурентного политического процесса к власти приходило бы все равно правительство, где решения принимал бы он, при этом решения проводились бы в жизнь неукоснительно. С некоторых пор нам с вами этот тип государства хорошо знаком, под более адекватно отражающим суть термином «управляемая демократия». 

Это не было вынужденными мерами, на которые избранный премьер пошел скрепя сердце. Склонность к авторитаризму была присуща Ли Куан Ю, судя по всему, изначально – об этом свидетельствуют его же собственные признания, неоднократно сделанные в многочисленных интервью и в мемуарах. О всеобщем избирательном праве он много раз отзывался с большим скепсисом, заявляя, что идеальной системой была бы та, которая предоставляла бы пропорционально большее количество голосов ответственным людям – главам семей. О суде присяжных он тоже не раз отзывался с презрением, причем опираясь на собственный опыт: в бытность еще британским подданным и колониальным адвокатом, он как-то добился от присяжных оправдания четырех подонков, убивших в ходе расовых беспорядков английского офицера, из чего сделал вывод: двенадцать неграмотных обывателей легко поддаются манипуляции ловкого крючкотвора. Свою приверженность насилию как эффективному способу решения социальных проблем он вынес еще из японской оккупации во время Второй мировой войны: нищета в Сингапуре была абсолютная, но преступность была почти на нуле, потому что японцы по любому поводу расстреливали на месте.

С политической оппозицией и СМИ Ли Куан Ю боролся жестко. Он закрывал газеты или ограничивал тираж тех, которые, по его представлениям, неправильно освещали ситуацию в Сингапуре. При этом он никогда не прятался за экономическими формулировками типа «спор хозяйствующих субъектов». Так, в 1971 году была закрыта китайскоязычная газета «Наньян сиан пау», а четыре ее руководителя посажены в тюрьму без суда. Без обиняков было заявлено, что газета «превозносит коммунизм» и «поощряет китайский шовинизм», изображая «власти в качестве угнетателей китайской культуры и языка». «Свобода прессы, свобода СМИ, должна быть подчинена первостепенным нуждам целостности Сингапура», — говорил Ли, оправдывая свои действия тем, что газеты «финансируются зарубежными недоброжелателями Сингапура» (не правда ли, знакомые нам формулировки?). Многих оппозиционеров Ли Куан Ю посадил или через судебные иски разорил — с формулировкой «за клевету» [3]. 

 Вот такой человек поставил и такими методами решил задачу превращения нищей и отсталой территории в успешнейшее государство первого мира. Насквозь коррумпированное и пораженное как организованной, так и низовой преступностью не общество еще даже, а скорее механическое скопление разнонациональных индивидуумов, превратилось в страну I мира. Весь комплекс преобразований в тему этой публикации не входит, остановимся на том, как Ли Куан Ю справился с воровством и коррупцией, без беспощадной борьбы с которыми в Сингапуре не было бы никакого роста экономики, а значит — и вытекающего отсюда благосостояния.

Как в Сингапуре искоренялись воровство и коррупция

Мафиозные триады настолько пронизали все стороны жизни Сингапура, что справиться с ними средствами классических, европейского типа правоохранительных органов было невозможно: никто бы не стал давать против них показания, ни один присяжный не рискнул бы проголосовать за обвинительный вердикт. Сразу после победы ПНД на выборах 1959 года, когда премьер-министром Сингапура стал Ли Куан Ю, был принят «Закон о внутренней безопасности» (Internal Security Act), давший полиции чрезвычайные полномочия. Спецслужбы получили право посадить члена триады без всякого суда и следствия, если на них было три показания анонимных для публики (но не для спецслужб) свидетелей. Без суда можно было держать человека за решеткой два года, после чего специальная комиссия (advisory board) рассматривала вопрос, выпустить его или оставить на следующие два года.

Столь же беспощадно и не оглядываясь на правовые каноны Ли Куан Ю принялся искоренять коррупцию. Исторически сложившиеся традиции многоуровневого взяточничества, трепетно поддерживаемые не только административным аппаратом, но и самим населением (у китайцев было не принято приходить на приём к чиновнику без подарка) мог сломать только комплекс мер, направленных на каждого члена общества, от верховных чиновников до простого гражданина. Первое, на что было обращено внимание и в чем был усмотрен корень проблемы, – это маленькие заработные платы чиновников: наделённые властью, они компенсировали небольшие заработки взятками. Поэтому в первую голову была значительно повышена оплата труда госслужащих. Формула ее расчета сохранилась до сих пор – доходы чиновника формируются исходя из 2/3 дохода работника частного (коммерческого) сектора сопоставимого ранга. Также был заведен обычай ротациии должностных лиц – для предотвращения возникновения коррупционных связей. Вошли в норму неожиданные проверки и ревизии на местах – в противоположность ранее практиковавшихся исключительно плановых, к которым нечистый на руку чиновник мог заранее подготовиться.

Одновременно была введена жёсткая система наказаний по «коррупционным» статьям для всех без исключения государственных служащих. При этом институт неприкосновенности государственного служащего был упразднен. При рассмотрении антикоррупционных дел произошел отход от классической презумпции невиновности, фактически ее заменили на презумпцию виновности чиновника. В качестве доказательства коррупционного происхождения доходов стали использовать показатели уровня жизни госслужащего (который должен соответствовать только трудовым доходам).

Бюро по расследованию коррупции (Corrupt Practices Investigation Bureau (CPIB)) было создано еще англичанами в 1952 году (что уже само по себе говорит об укорененности этого явления). В результате законодательной работы первых лет правления «Партии народного действия» оно в 1962 году получило широкие, практически авторитарные полномочия. С тех пор (и поныне) CPIB сочетает в себе функции:

— тотального контроля над всеми государственными служащими;

— расследования, обысков, допросов не только чиновников, но и членов их семей;

— отбора кандидатов на государственные посты посредством конкурсов и собеседований;

— выявления слабых мест в организации работы государственного аппарата.

Подчинялось Бюро Ли Куан Ю как де-юре, так и де-факто.

Надо понимать, что система уголовных наказаний в Сингапуре гуманностью не отличается. Смертная казнь (через повешение) предусмотрена для 20 видов преступлений, в частности за провоз наркотиков. В ходу телесные наказания (кнутом или удары палкой). И, разумеется, тюремные сроки (в заведениях отнюдь не европейского уровня комфортности) и штрафы, суммы которых часто не адекватны содеянному (например, за плевок на улицу – 500 сингапурских долларов, это около 370 USD). Несмотря на это, кровавые в буквальном смысле репрессии по образцу Китая, где коррупционеров публично расстреливали, в Сингапуре практиковать не стали. Наказанием для замешанных в коррупции как были, так и остаются штраф до 100 тысяч долларов + конфискация незаконно нажитого имущества + тюремное заключение. Немаловажно, что очищение сообщества государственных служащих от коррупционеров Ли Куан Ю начал со своего ближайшего окружения, когда были приговорены к тюремным срокам и уплате огромных штрафов несколько министров из его же кабинета. Борьба со взяточничеством, писал он в своих мемуарах, шла сверху вниз, с самых высоких чинов, что было главной причиной ее успеха.

Параллельно в СМИ была развернута кампания, имеющая целью информировать население о происходящих антикоррупционных делах и их исходе, что в конечном счете должно было привести к изменению отношения общества к коррупции, к превращению ее из привычного института в осуждаемый и постепенно исчезающий рудимент «старого времени». Шла прививка населению новых стандартов жизни. В итоге воспитанная в гражданах нетерпимость к коррупции привела к тому, что сегодня во всех международных рейтингах Сингапур признается наименее проблемным в этом отношении государством.

Было бы странно, если бы молодая страна перешла на новые стандарты быстро. Спустя уже 20 с лишним лет после начала революционной перестройки сингапурского общества, в 1986 году, ввиду очевидной перспективы утраты состояния и длительного тюремного срока покончил с собой министр национального развития Те Чин Ван, а его семья, не выдержав позора, была вынуждена покинуть Сингапур. Инвесторам, без привлечения которых был бы немыслим даже минимальный экономический рост, приходилось ориентироваться не столько на фактически достигнутые успехи, сколько на доверие к наблюдаемым процессам очищения от старого наследия. Они должны были поверить в то, что в скором будущем Сингапур станет одной из самых комфортных и безопасных для бизнеса стран мира. Те из них, кто, поверив, вложил деньги в экономику острова, в итоге не прогадали.

Итог работы: экономика и бизнес-климат сегодняшнего Сингапура

Сегодняшний Сингапур относят к четырем так называемым «азиатским тиграм» (Four Asian Tigers) – странам, демонстрировавшим очень высокие темпы экономического развития с начала 1960-х (три других – Южная Корея, Гонконг и Тайвань). Лучше всего о месте в мире страны, еще 60 лет назад бывшей отсталой британской колонией, говорят объективные показатели. Перечислим некоторые из них.

Рейтинг удобства ведения бизнеса Doing Business, который составляет Всемирный банк: 1-е место – Сингапур; 2-е место – Новая Зеландия, 3-е — Гонконг (2015 год).

Рост годового ВВП с момента обретения полной независимости (1965 г.): к 1990 году (формальный уход Ли Куан Ю с должности премьер-министра) – в 9 раз, к 2012 году – в 33 раза (средний годовой прирост – 7,7%).

Инфляция: 1% (за 2014 год).

Иностранные инвестиции: $81 млрд в 2014 году (на 5 млн человек населения; по этому показателю страна уступила Китаю, Гонконгу и США, но опередила Бразилию, Великобританию и Канаду).

Безработица: чуть менее 2%.

Индекс человеческого развития по методике ООН: 9-е место в мире в 2014 году. По этому показателю он опережает, например, Данию, Ирландию, Великобританию и Гонконг.

Индекс восприятия коррупции международной неправительственной организации Transparency International (Corruption Perceptions Index, CPI): 6-е место в мире в 2018 году.

По последнему показателю Сингапур пропустил вперед только Швейцарию, Швецию, Финляндию, Новую Зеландию и Данию. Индекс CPI составляется с 1995 года и основан на независимых опросах международных финансовых и правозащитных экспертов, в том числе из Азиатского и Африканского банков развития, Всемирного банка и американской неправительственной организации Freedom House. Это оценка в процентных баллах от 0 (максимальный уровень коррупции) до 100 (отсутствие коррупции). Для сравнения – значения CPI по некоторым другим странам в 2018 году: Азербайджан – 149 место, 27 баллов; Россия – 136 место, 29 баллов; Украина –120 место, 32 балла; Китай – 86 место, 39 баллов; Грузия – 42 место, 57 баллов; США –22 место, 71 балл; Эстония – 20 место, 73 балла; Дания – 1 место, 89 баллов. Всего рейтинг CPI рассчитывается для 180 стран.

Resume: примерим к России

Ли Куан Ю занимал пост премьер-министра Сингапура до 1990 года, когда, уступив формальное лидерство в «Партии народного действия» Го Чок Тонгу, занял пост вице-премьера в его правительстве, курируя промышленность, торговлю и оборону. В 2004 году лидером в очередной раз победившей на выборах ПНД становится сын Ли Куан Ю Ли Сяньлун, премьерствующий и по сей день. Для Ли-старшего в его кабинете была создана должность «министра-ментора» (наставника). В 2011 году 88-летний отец «сингапурского чуда» окончательно ушел на покой. Скончался Ли Куан Ю в марте 2015 года.

Успехи в экономике и борьбе с коррупцией были достигнуты Ли в недемократических условиях. Правящая «Партия народного действия» манипулировала избирательным процессом, а кандидаты от оппозиции преследовались в судебном порядке, в основном с формулировкой «за клевету». Суд в этих процессах, как правило, вставал на сторону правительства. Ли скептически относился как к выборам, так и к свободе СМИ, которой в Сингапуре нет и по сей день. Занимая самые верхние строчки в рейтингах отсутствия коррупции и привлекательности для бизнеса, в оценке степени демократии страна располагается в лучшем случае в середине списка, а по свободе слова – прочно в нижних строках рейтингов. Именно это и составляет главный парадокс, который привнес в новейшую историю Ли Куан Ю: феномен авторитарной модернизации, создание успешного государства, построенного на противоречащих западному политическому мейнстриму принципах – без сильной оппозиции, свободных СМИ и с де-факто несменяемой властью.

В этой связи естественны два вопроса. Во-первых, насколько жизнеспособной окажется сингапурская модель в ближайшем будущем, то есть будет ли Сингапур продолжать успешное развитие, если его политическая система останется такой же авторитарной, как сейчас. Политологи самых разных школ уже давно ведут дискуссии на эту тему. Опосредованно, через свои многочисленные интервью, в них принимал участие и сам ныне покойный Ли Куан Ю. «Уникальность Ли Куан Ю заключалась в том, что диктаторы во второй период своего правления начинают откат назад, ревизию того, что они делали в первую половину своего срока. С Ли Куан Ю этого не произошло. Как говорят социологи, Ли Куан Ю — это «статистический выброс», исключение» (профессор ВШЭ Константин Сонин, [4]). Думается, ответ на этот вопрос придет сам собой в ближайшие годы, хочется лишь надеяться, что очевидно вставшее на ноги и завоевавшее себе место под солнцем молодое государство с потерей харизматичного лидера естественным образом придет к свертыванию авторитаризма, как это случилось в Южной Корее и отчасти на Тайване. Впрочем, Восток – дело, конечно, тонкое и нами труднопонимаемое.

Второй вопрос – насколько сингапурский опыт искоренения (правильнее все-таки будет говорить о сведении к минимуму) коррупции и воровства применим к России. Понятен соблазн сходу ответить на этот вопрос прямо положительно – исходя из внешней схожести политических режимов Сингапура и России. Представляется, однако, что сходство это именно что видимое, поверхностное (любые авторитарные режимы по внешним признакам сходны, т.к. эти внешние признаки отсутствия демократии достаточно формальны и потому легко сравнимы). Разница видится в том, что Ли Куан Ю создавал новое государство с нуля и в комплексе, в каковой комплекс была как полноценная составляющая включена и проблема воровства и коррупции, решавшаяся одновременно и параллельно. В то время как Владимир Путин, выстраивая свою «управляемую демократию», ставил управляемость самоцелью, откладывая, видимо, «на потом» остальные задачи (создание эффективной экономики и как часть этой задачи искоренение воровства и коррупции). Если Ли учреждал механизмы, через которые на государственные должности попадают люди не только лояльные верховной власти, но и способные принимать нужные стране решения, а также создавал структуры, которые препятствовали бы вовлечению их в коррупционные и воровские схемы, то Путин заботится лишь о первом пункте — лояльности Кремлю (именно Кремлю, а не России). Естественным образом государственные должности по всей созданной вертикали оказались замещены людьми, в общем случае на решение государственных задач не «заточенными» и внутренне не ориентированными.

Проблема еще в том, что как государство, так и экономика Сингапура строились почти что с нуля, количественно и качественно мало что собой представляя на старте, в то время как в России уже в первом приближении выстроены как государство (институционально действительно похожее на сингапурское), так и экономика (в одной из худших своих форм – мало того, что сырьево-ориентированная, но еще и достаточно монополизированная, с неприемлемо большой государственной долей и сильной зависимостью формально частного сектора от исполнительной власти всех уровней). Последнее объективно детерминирует режим наибольшего благоприятствования для воровства и коррупции. А это означает, что, желая искоренить воровство и коррупцию, расчистив тем самым площадку для строительства эффективной экономики, авторитарный диктатор (условный русский Ли Куан Ю) должен будет вначале сломать имеющуюся экономическую систему, а уже затем строить на освободившемся месте что-то новое. А подобное невозможно без повсеместного разрыва «сложившихся экономических связей». Описанный процесс более характерен для революционного правительства, а не авторитарной диктатуры, для которой подобная, пусть и представляющаяся временной смута равнозначна самоубийству. В силу этого можно предположить, что даже если принять как неизбежную данность авторитарный вариант решения проблемы коррупции и воровства в России, сингапурский опыт будет малоприемлем – разве что как яркий пример того, что политическая воля, если она направлена на достижение позитивной и рациональной цели, в общем случае может дать такой вот позитивный же результат.

Не говоря уже о том, что опыт невозможно позаимствовать частично. Любые реформы работают только в комплексе, и, приняв «сингапурскую стратегию» решения задачи искоренения воровства, следует быть готовым принять и другие «побочные издержки». Так, в Сингапуре еще больше, чем в России сегодня, ограничена свобода слова (например, строго запрещены темы политики и секса). Среди мер уголовного наказания есть смертная казнь (и не только за насилие), а также удары плетью и палками. Денежные штрафы от 500 долларов и выше присуждаются за самые мелкие нарушения. Регламентируется даже повседневная одежда. Контроль над рождаемостью может выражаться, в частности, в регулярных звонках в семью, уже имеющую двух детей, с напоминанием о необходимости принять противозачаточные таблетки. Автор не уверен, что читателю сильно понравятся такие вот сопутствующие детали процесса лечения экономических язв нашего многострадального Отечества.

Использованные источники:

1. Ли Куан Ю https://ru.wikipedia.org/wiki/Ли_Куан_Ю
2. Сингапур https://ru.wikipedia.org/wiki/Сингапур
3. Максим Калашников. Сингапурский тоталитаризм Ли Куан Ю глазами Латыниной. https://m-kalashnikov.livejournal.com/970230.html ;
4. Государство – это он: как Ли Куан Ю создал процветающий Сингапур https://www.rbc.ru/ins/politics/23/03/2015/550ff3569a79473e26caaee0
5. Ли Куан Ю: авторитарный творец сингапурского чуда https://www.bbc.com/russian/international/2015/03/150322_obit_lee_kuan_yew
6.Триады Сингапура https://ru.wikipedia.org/wiki/Триады_Сингапура
7. Спецслужбы Сингапура http://www.agentura.ru/dossier/singapore

Иллюстрации:

Фото 1. Первый премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю. 2011. Then Chih Wey/Zuma\TASS

Фото 2. До 1962 года Сингапур жил под флагом Британской Империи.
1). Indonesia / Malaysia / Singapore, 1950-е. Keystone Pictures USA/Zuma\TASS
2) Тысячи австралийских солдат были посажены в Сингапуре 15 августа 1941, чтобы укрепить там британские силы. AP/TASS
3) Indonesia / Malaysia / Singapore, 16.01.1960. Keystone Pictures USA/Zuma\TASS

Фото 3. 1). Ли Куан Ю времен начала политической деятельности/ 21.09.1963. Prime Minister Lee Kuan Yew is hoisted by supporters in Singapore after leading his leftist, but anti-Communist, People's Action Party to a landslide victory in the elections, Sept. 21, 1963. The victory assured Lee of a second term as leader of Singapore, one of the states in the newborn federation of Malaysia. AP/TASS
2). 29.07.1964/ первый премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю./n this July 29, 1964, file photo, Singapore's then- Prime Minister Lee Kuan Yew addresses a crowd from a vehicle in Singapore. Lee Kuan Yew, the founder of modern Singapore who helped transform the sleepy port into one of the world's richest nations, died Monday, March 23, 2015, the government said. He was 91. AP/TASS

Фото 4, 5. Сингапур сегодня 1). Thor Jorgen Udvang/YAY\TASS, 2). Wong Maye-E/AP/TASS