В то время, когда страна пыталась осознать очередную катастрофу, унесшую жизни четырнадцати человек, глава государства принимал участие в работе второго Международного форума «Развитие парламентаризма». Где, по сложившейся традиции, вовсю упражнялся в лицемерии. Оказывается, не без возмущения говорил Владимир Путин, «в ряде стран, например, фактически возводятся цензурные запреты и барьеры, запреты на иную точку зрения – практика, которая, на наш взгляд, в корне противоречит и ценностям демократии, и принципу свободы слова, и парламентской традиции в целом; а она по своей природе подразумевает уважение к иному мнению и к иной позиции». Понятное дело, к России все это не имеет никакого отношения, нет у нас ни цензурных запретов и барьеров, ни запретов на иную точку зрения. Представители оппозиции и в телепередачах, и в парламенте просто ежедневно задают власти неприятные вопросы, на которые она должна отвечать… Забавно, что ровно в тот момент, когда президент говорил о недопустимости цензуры, его пресс-секретарь разъяснял журналистам, почему они никогда не узнают подробностей трагедии на подлодке АС-31: «Есть информация, которая относится к категории гостайны. Это гостайна соблюдается в интересах государства и госбезопасности».

Разумеется, у государства есть секреты в военной области, и оно эти секреты всячески оберегает. В случае с катастрофой на атомном глубоководном аппарате степень секретности так велика, что военному ведомству потребовалось трое суток, чтобы сообщить имена погибших подводников. Только как быть, когда за секретностью скрывается неэффективность, халатность и коррупция? Как быть, если официальная версия (если отрывочные фразы министра обороны можно назвать версией) содержит очевидные нестыковки и противоречия. Так, проводя совещание в Североморске, Сергей Шойгу сообщил, что моряки героически боролись с пожаром, возникшем в аккумуляторном отсеке, и даже успели эвакуировать гражданского специалиста. При этом в первом сообщении Минобороны говорилось, что члены экипажа погибли, отравившись продуктами горения. Но возможно лишь что-то одно из двух. Либо подводники героически боролись с пожаром, используя индивидуальные средства защиты и прежде всего дыхательные аппараты, которые у каждого моряка должны быть постоянно. Либо пожар застал их врасплох (такая версия высказывается «Коммерсантом») и они погибли во сне. При этом совершенно непонятно, почему ни один из подводников с двадцатилетнем стажем не воспользовался дыхательным аппаратом. Отдельный вопрос, почему не сработала система пожаротушения, которая должна быть на любой субмарине. Все это свидетельствует о чрезвычайно серьезных недочетах как в конструкции сверхсекретного глубоководного аппарата, так и в подготовке тех, кто является элитой элиты Военно-морского флота. Не эти ли прискорбные обстоятельства пытаются спрятать под завесой секретности и сопутствующими рассказами о чужом героизме?

Итак, налицо, казалось бы, неразрешимое противоречие. Как примирить вполне законное желание военных сохранить свои секреты от «потенциального противника» и вполне естественное желание общества разобраться в причинах катастрофы, которые люди, несущие ответственность, пытаются скрыть? Владимир Путин недавно объявил либеральную идею изжившей себя. Между тем именно в рамках этой идеи была рождена система гражданского контроля над военной сферой. Дело в том, что демократическое государство для самозащиты обречено иметь сугубо недемократический институт – армию. И вот, чтобы справиться с этой проблемой, в каждом государстве создается довольно сложная система сдержек и противовесов. Важнейшим элементом этой системы является парламентский контроль. Речь прежде всего о «позитивном» контроле над сферой обороны и безопасности — парламент должен иметь как право, так и обязанность критически оценивать предложения министерства обороны, правоохранительных ведомств, специальных служб и разрешать финансирование только тех программ, которые отвечают, по мнению народных избранников, интересам страны и ее возможностям. Кроме того, парламент должен быть наделен и функцией «негативного» контроля, то есть законодательно закрепленным правом контроля над тем, как именно расходуются ранее выделенные средства.

Гражданский контроль не ограничивается парламентским. Принципиальным является создание институтов независимой экспертизы в области обороны и безопасности. Эти научные центры должны обеспечить объективный анализ процессов, происходящих в этой сфере, выработку рекомендаций, не продиктованных заинтересованными министерствами. При этом средства массовой информации неустанно добывают сведения о состоянии Вооруженных сил.

Попробуем представить, что происходило бы, случись подобная катастрофа у американских «контр-партнеров». Неизбежно практически сразу же состоялась бы пресс-конференция (и, скорее всего, не одна), в ходе которых руководители Пентагона отвечали бы на неприятные вопросы журналистов, а не выдавали бы, подобно Сергею Шойгу, только ту информацию, которую хочется сообщить. Потом настала бы пора парламентских расследований. Ими бы занялись комитеты по делам вооруженных сил Сената и Палаты представителей, которые имеют допуск к самой секретной информации. А так как в состав комиссий по расследованию вошли бы представители обеих партий, руководству Пентагона мало бы не показалось.

В результате создается система, когда каждый военный руководитель осознает, что он несет ответственность перед народом, который олицетворяют его законные представители в парламенте. Что этой ответственности не удастся избежать, навесив лапши на уши главному начальнику страны. Эта система гражданского контроля начала мучительно зарождаться в нашей стране в 1990-е и была ликвидирована Путиным за ненадобностью. Уж слишком хлопотно показалось тем, кто денно и нощно обеспечивает оборону страны, отвечать на вопросы журналистов и отчитываться перед парламентариями. Все заменили докладами Верховному главнокомандующему и многодневными совещаниями, которые он проводит дважды в год. Во всем этом есть только один существенный недостаток. Неизбежным следствие является то, что время от времени министр обороны будет рассказывать о героической гибели своих подчиненных…

Фото: Россия. Мурманская область. Североморск. Цветы у подводной лодки-музея "К-21" в порту города, принесенные в память о 14 моряках-подводниках, погибших при пожаре на глубоководном научно-исследовательском аппарате в водах РФ 1 июля. Лев Федосеев/ТАСС