За минувшие уже почти шесть лет с момента убийства политика Бориса Немцова формат мемориального марша в память об этом человеке полностью сложился. Каждый год Оргкомитет, состоящий из друзей и соратников Бориса Ефимовича, в установленный срок подавал в мэрию Москвы уведомление о мероприятии, и каждый раз мэрия Марш Немцова безропотно согласовывала. Маршрут движения колон всегда был один и тот же – от Пушкинской площади по бульварам до проспекта Сахарова. (Кроме самого первого Марша, когда мы прошли мимо места гибели политика.) А вечером многие москвичи идут на мост, где в 23 часа 31 минуту объявляется минута молчания. Тут еще важно отметить, что в последние уже несколько лет Марш Немцова стал единственной массовой оппозиционной акцией, которую столичные власти дозволяли провести. Скорее всего, это связано с тем, что разрешение на самую первую акцию дал лично Владимир Путин, и с тех пор он его не отменял. Ну, а кто же из чиновников решится вносить коррективы в решения президента? Однако в этом году коррективы, как говорится, внесла сама жизнь.

Во-первых, в Москве до сих пор действует указ столичного мэра, предусматривающий запрет на любые массовые мероприятия в связи с эпидемиологической ситуацией. То есть у властей есть формальный повод акцию запретить. Кроме того, дополнительным фактором, ставящим под сомнение традиционное развитие событий, стал весь сюжет с Алексеем Навальным – его возвращение в Россию, арест, суды, приговоры, новая волна протеста, жесточайший разгон мирных демонстраций и заработавший на полную мощь репрессивный аппарат государства. Все это создавало фон, на котором шансы получить у мэрии согласование на очередной Марш явно стремились к нулю.

Вот, собственно говоря, в такой обстановке и состоялось первое заседание Оргкомитета в Сахаровском центре. Надо сказать, что уже на этом первом заседании мнения участников совещания разделилось: часть из пришедших настаивала на том, что необходимо соблюсти традиционную процедуру и, несмотря ни на что, отнести заявку в мэрию, другие (среди них и ваш покорный слуга) высказывали противоположную точку зрения. Мои аргументы были простые и очевидные: во-первых, это абсолютно бессмысленно, во-вторых, на фоне всего репрессивного беспредела, устроенного властями, обращаться к ним за официальным дозволением нехорошо, неправильно. Получается, мы как бы предлагаем альтернативную повестку. Никакого решения на первом заседании принято не было. Тут еще важно отметить, что Оргкомитет Марша Немцова – абсолютно не забюрократизированная структура. У нас нет регламента, не помню, когда мы последний раз голосовали. Возможно, так сложилось, потому что повода для серьезных дискуссий просто не было.

Потом случился очередной несанкционированный марш в поддержку Навального, Илью Яшина (он традиционно собирает Оргкомитет) упекли на десять суток, и в следующий раз мы собрались только на минувшей неделе. И к этому моменту заметно прибавилось тех, кто считал, что заявку в мэрию все же нести надо. Потом ситуация поменялась еще раз, и из стана апологетов формального общения с властями произошел заметный отток. В итоге родилось два документа: часть членов Оргкомитета написала письмо на имя мэра Собянина с просьбой (требованием) создать для людей нормальные условия для возложения цветов на месте гибели Бориса Немцова (не бить дубинками и не паковать в автозаки), а часть (представители ПАРНАСа) в минувший понедельник подала в мэрию заявку на проведение Марша Немцова. Разумеется, ни о каком «расколе» говорить не приходится. Если вдруг (ни секунды в это не верю) Марш согласуют, все подключатся к его организации. Если нет, проведем очередное собрание и решим, какой сценарий предложим гражданам на 27 февраля.

Теперь буквально несколько слов о личной позиции, поскольку я уже получил несколько вопросов по поводу причины отсутствия моей подписи на этих обоих документах. Дескать, а вы-то с кем, мастера культуры?

Еще с год назад я сформулировал четкую публичную позицию – я больше в мэрию заявки не ношу. С моей точки зрения это перестало иметь какой-либо практический смысл (Департамент региональной безопасности окончательно превратился в почтовый ящик, как, собственно, и вся мэрия), а время «согласованных» акций прошло. Этот исторический период закончился. И никаких писем и петиций, обращенных к властям, я тоже никогда не подписываю. Но при этом на своей моральной позиции не настаиваю и ни в коем случае никого не осуждаю. Ну, просто я однажды принял для себя такое решение. Впрочем, в случае с этим конкретным письмом мэру Собянину есть еще одна причина.

Представьте себе, что лет через пятьдесят сидящая у меня коленях прапраправнучка скажет: «Дед, мне тут попался на глаза один документ, в котором твое имя стоит перед подписью Ильи Яшина, но после подписи Николая Рыбакова. Про Яшина я знаю, про него во всех учебниках, а кто такой Рыбаков»? И я вынужден буду объяснять, а потом маленькая девочка спросит: «Дед, а как же ты мог расписаться на одном документе с формальным лидером организации, реальный лидер которой написал погромный, лживый и клеветнический текст про человека, который в тот момент сидел в тюрьме?» И что прикажете мне отвечать?     

Фото: архив ЕЖ

.