Отставка митрополита Илариона без вынесения ему принятой по правилам церковного этикета благодарности за понесенные труды является очевидной опалой. Тем более что он перестал быть не только министром иностранных дел церкви и, соответственно, постоянным членом Синода, но и главой фактически организованной им Общецерковной аспирантуры, готовящей интеллектуальную элиту РПЦ. Маленькая епархия в центре Европы не является достаточной компенсацией даже в условиях, когда венгерский премьер Виктор Орбан — чуть ли не единственный лидер Евросоюза, благожелательно относящийся к московскому патриарху: он только что заблокировал введение санкций против Кирилла.
Приход Илариона в высшее церковное руководство в 2009 году — сразу же после избрания Кирилла патриархом — интерпретировался как шаг навстречу интеллигенции внутри страны и демонстрация намерения расширить экуменический диалог с западными церквами. Вспомним, что тогда была «медведевская» эпоха перезагрузки в отношениях с США и выстраивания отношений со «старой Европой» и даже, некоторое время, с Польшей (на польском направлении свою роль играла и дипломатия РПЦ: в 2012 году было подписано практически забытое ныне совместное послание патриарха Кирилла и председателя епископской конференции Польши). Внутрицерковные процессы сопрягались со светскими.

Иларион был известен как богослов с оксфордской степенью и композитор — фигура, весьма нетипичная для РПЦ. Но дальше выяснилось, что для секулярной интеллигенции неприемлемо само стремление церкви зайти на «поляну» науки, выразившееся в официализации статуса теологии как научной дисциплины и, в частности, в открытии под руководством Илариона кафедры теологии в МИФИ. Как результат сильных эмоций — получение Иларионом антипремии ВРАЛ в 2017 году. Для немалой же части интеллигенции воцерковленной, настроенной традиционалистски и скептически относящейся к западным веяниям, были подозрительны сама оксфордская степень Илариона и его стремление ориентироваться не на благочестивую традицию, а на достижения современной науки (как в вопросе о том, был ли святой Исаак Сирин несторианином — для сторонника традиционного благочестия это немыслимо). А с учетом сравнительной немногочисленности практикующих верующих (несколько процентов от всего населения страны) роль именно «своей» интеллигенции для церкви куда важнее, чем даже индифферентной, не говоря уже о радикально-секулярной.

Что же до экуменизма, то здесь главной проблемой стала даже не массовость противников, а недостаток сторонников. Противники выстраивания отношений с Римом или протестантами (даже консервативными) активны и мотивированы — они опираются на мощную монашескую традицию, укорененную в отечественной церковной истории. Сторонников же не только существенно меньше, но еще и их мотивации обычно являются куда менее сильными. Встреча патриарха с папой в Гаване в 2016 году, пусть и сугубо политическая, без намека на церковное общение, вызвала громкое (немногочисленное) и тихое (куда более многочисленное) сопротивление внутри РПЦ — но почти никакого энтузиазма, который бы хотя бы частично уравновесил такое сопротивление. А после 24 февраля весь накопленный ресурс диалога оказался девальвирован, новая встреча папы и патриарха отменена, причем с негативными комментариями Франциска в адрес лично Кирилла.

Заседание Священного синода РПЦ показало также, что в церкви есть один лидер — патриарх Кирилл — и именно он осуществляет кадровую политику. Не только митрополит Иларион, обязанный ему своей блестящей карьерой, в один день потерял все свои должности — как говорится, патриарх дал, патриарх взял. Но и возвысился молодой митрополит Антоний (Севрюк), в активе которого присоединение к Московской патриархии Западноевропейской архиепископии, ранее входившей в состав Константинопольского патриархата. Если Илариона обвиняют в потере церковной Украины (хотя что он мог сделать после патриарших заявлений нынешнего года?), то здесь имело место приобретение, хотя и не столь масштабное. А в условиях, когда Московский патриархат находится фактически в состоянии войны с Константинополем с 2018 года, любая победа ценится высоко, даже если у нее есть и оборотная сторона в виде непростых отношений между либеральной архиепископией и консервативной Русской православной церковью за границей, которые исторически конкурировали, а теперь входят в одну «мегаструктуру» РПЦ. Впрочем, первый большой конфликт, связанный с несанкционированным непосредственным начальством переходом британских клириков из РПЦЗ в архиепископию, удалось купировать: архиепископия отступила и дезавуировала свое решение.

Сложная система сдержек и противовесов, которая вынужденно существовала в РПЦ при патриархах Пимене и Алексии II, давно ушла в историю. Тогда она была обусловлена наличием в высшем церковном руководстве группы «никодимовцев», находившихся в непростых отношениях с обоими предстоятелями; к ней принадлежал и владыка Кирилл, тогда смоленский архипастырь. Теперь он сам стал патриархом, «никодимовцы» более неактуальны (последний из занимавших высшие посты в церкви — не считая, конечно, Кирилла — митрополит Ювеналий недавно отправлен на покой), а новые группы создавать патриарх не позволит. Потому что сам феномен «никодимовцев» был связан в немалой степени с политикой «разделяй и властвуй», которую проводила советская власть для ослабления позиций патриарха. То есть с внешним для церкви фактором.

Лидерство патриарха имеет и оборотную сторону — он сам определяет политику церкви. Например, сейчас в украинском вопросе, где Кирилл жестко идентифицировался с российской властью и «русским миром». Соответственно, дальнейшая судьба Украинской православной церкви (УПЦ) в ближайшее время будет зависеть не от церковных, а от военно-политических факторов по давнему принципу Аугсбургского религиозного мира cujus regio, ejus religio (чья власть, того и вера). На заседании Синода крымские епархии уже переведены из УПЦ непосредственно в РПЦ.

В свою очередь, взаимное отталкивание РПЦ и УПЦ будет стимулировать украинскую церковь к поискам канонического оформления своей независимости. Москва будет максимально этому препятствовать. Она даже грузинскую автокефалию признала через четверть века после ее самопровозглашения — в 1943 году, и то по настоятельной рекомендации тогдашней власти, во главе которой стоял бывший грузинский семинарист (и патриарх Сергий тогда написал отдельное письмо Сталину, «имея приятный долг» сообщить ему о признании автокефалии грузин). Соответственно, рано или поздно украинские иерархи посетят Стамбул, где находится резиденция Константинопольского патриарха.

Автор — первый вице-президент Центра политических технологий.

Фото: 1. Автор: Александр Филиппов - https://vk.com/album-97729_231158874/commons.wikimedia.org, CC BY-SA 4.0
2. Автор: Loraine - Собственная работа/commons.wikimedia.org, CC BY-SA 4.0
3. kremlin.ru/CC BY-SA 4.0