Политика в парандже
Вся российская политика сегодня представляет собой бесконечное гадание на кофейной гуще. Поскольку значимые решения – будь то назначения или отставки высоких чиновников или продажа больших компаний – принимаются в обстановке секретности и исходят исключительно от одного лица (и вы знаете его имя), то вероятность угадать результат сравнима с вероятностью попасть пальцем в небо.
Ну возьмите всю ту же отставку генерального прокурора, мотивы которой ни одно официальное лицо не потрудилось объяснить. Спустя две с лишним недели президент наконец-то сказал, что… «претензий по работе к Устинову нет», просто «он слишком долго работал на этом посту» и вскоре будет назначен на равнозначную должность. Очевидно, что президент всех нас, включая, кстати, свое ближайшее окружение, держит, как выразился один мой коллега, за «хомячков». Если бы все дело было в банальной кадровой ротации, то имя нового генерального прокурора было бы известно не через три недели, а через три дня, а в представлении президента Совету Федерации об отставке Устинова было бы указано «в связи с переходом на другую работу». Ан нет, почти три недели вырабатывалась версия, призванная хоть как-то прояснить причины столь молниеносной спецоперации по устранению генпрокурора, и в минувшие выходные все пропагандисты Кремля на государственных телеканалах наконец эту версию озвучили: заместитель бывшего генпрокурора Ю. Бирюков, дескать, не давал хода делу о контрабанде мебели компанией «Три кита». Так это или не так – о том тоже остается только гадать. Зато известно, что «мебельное» дело началось еще в 2000 году и стоило жизни журналисту «Новой газеты» и депутату Государственной думы Юрию Щекочихину. Сейчас по делу арестовано несколько человек, но ни одного – из государственных структур, которые крышевали фирму, занимавшуюся, по утверждению «Новой газеты», помимо мебели еще и торговлей оружием.
Объясняет ли эта версия отставку Устинова? Ничуть. Мало ли фирм, которые использовали таможенные терминалы, прикрываемые ФСБ и Управлением делами Администрации президента для ввоза и вывоза грузов? Очевидно, что если бывший генпрокурор и связан как-то с делом «Трех китов», то подобные претензии – не более чем фасад. За непрофессионализм и коррупцию в авторитарных режимах лояльных чиновников с высоких должностей не снимают. Снимают, да еще в обстановке повышенной секретности, только когда есть угроза личной безопасности автократа. Все остальное – вторично.
Слава богу, Россия - не первая и не единственная страна с авторитарным режимом и с президентом, чьи полномочия близки к диктаторским. Потому, помимо гадания на кофейной гуще, можно пытаться понять и как-то просчитать логику кадровых решений В.В. Путина. А принимает он решения, исходя из дилеммы между профессионализмом и лояльностью. Строго говоря, и в демократиях президент или премьер-министр – лидер парламентского большинства — исходят из той же дилеммы. Однако необходимость завоевывать голоса избирателей каждые четыре года — а для членов партий и в два раза чаще — заставляет выбирать если и не самых способных чиновников, то, во всяком случае, не самых худших.
В недемократических режимах, как свидетельствует опыт и как недавно убедительно продемонстрировал в своем исследовании профессор Российской экономической школы Константин Сонин с соавторами, лояльность ближайшего окружения имеет для автократа самодовлеющее значение – на кону личная безопасность суверена, профессионализм же, напротив, может представлять угрозу: компетентность (которая дает чиновнику определенную степень независимости) порой трансформируется в опасные политические амбиции.
Путину, конечно, тоже небезразлично, кто занимает ключевые посты в государстве. Потому роскошь назначать только лояльных, но уж совсем глупых или некомпетентных он себе позволить не может: обязательно где-то что-то взорвется, или рухнет, или захватят школу в Беслане, или проведут монетизацию льгот так, что цена реформы окажется в разы выше запланированной. Или – может? Судя по тому, что за бездарную операцию по спасению заложников в Беслане никто из прямо причастных к делу не ответил (ну разве что Дзасохов, бывший президент республики, которого, однако, не Путин ставил на должность) – ответили потенциально нелояльные и почти повсеместно некомпетентные губернаторы, которых стали назначать из Москвы исключительно по принципу лояльности, — можно сделать вывод, что лояльность, безусловно, важнее компетентности. Где нужны лояльные и при этом хотя бы минимально компетентные? В сфере принятия решений, которую контролирует лично В.В. Путин.
Кто входит в этот круг? Ну прежде всего те, кого мы видим в теленовостях на заседаниях у президента в Кремле: премьер, его заместители, главы силовых ведомств, руководитель и заместители руководителя администрации, хотя последние и реже мелькают на телеэкранах.
Нет, конечно, это не значит, что премьер Фрадков – компетентен. Но после опыта с премьером Касьяновым, по общему мнению – одного из самых профессиональных премьеров за последние два десятилетия, которого президент уличил в нелояльности (тот позволял себе высказывания против ареста Ходорковского и разгрома ЮКОСа) и оттого уволил, да еще с риском поиметь в его лице лидера оппозиции, очевидно, что на посту второго человека в государстве преданность государю душой и телом значительно важнее компетентности.
С другой стороны, бывший генпрокурор Устинов очевидно был и не компетентен (дело Ходорковского, вызвавшее слишком большой резонанс именно в силу множества притянутых за уши фактов; дело о теракте в Беслане, не удовлетворившее ни пострадавших, ни наблюдателей), и не лоялен. В том смысле, что имел как минимум две лояльности: помимо президента – заместителю руководителя администрации И. Сечину.
Наконец, третий пример – бывший помощник президента по экономике А. Илларионов. Он был очевидно компетентен, более того – представлял ценность для президента как критик действий правительства. В условиях, когда средств массовой информации по сути нет, а чиновники стремятся докладывать лишь ту информацию, что принесет им благосклонность суверена и продвижение по службе (ровно так, как было в СССР, в результате чего Политбюро плохо представляло себе истинную ситуацию в стране) — то есть президент постоянно испытывает информационный голод (отсюда, кстати, завышенные страхи перед, например, оранжевой революцией), — Путин должен был бы прощать Илларионову независимость взгляда и стремление к публичности. Однако нелояльность, проявляющаяся именно в наличии собственной точки зрения, стоила Илларионову офиса в Администрации президента.
Что из этого следует в свете слухов о возможных отставках и назначениях в правительстве и администрации президента?
Первое: премьер-министр Михаил Фрадков сохранит свое место. Он обладает двумя важными качествами – лояльностью (урок Устинова заставит премьера теперь дважды подумать, прежде чем бежать за советом к прежнему куратору, И. Сечину) и некомпетентностью (над премьером, бесконечно бормочущим какую-то невнятицу на заседаниях правительства, смеются даже журналисты контролируемых Кремлем изданий). Следовательно, он по определению не может претендовать на роль лидера какой-либо, пусть даже только воображаемой, оппозиции.
Министр экономики Герман Греф лоялен, в том смысле, что относится к числу давних и близких соратников Путина, не лоялен – поскольку позволяет себе публичные истерики и столь же истеричные поступки вроде демонстративных обид на заседаниях правительства или прошений об отставке, которых уже не счесть. К тому же Греф не входит в так называемый институциональный союз — то есть не принадлежит к главной корпорации государства – бывших или нынешних сотрудников КГБ-ФСБ, и, следовательно, не может быть субъектом корпоративной солидарности. Что касается компетентности, то, исходя из сегодняшних задач Путина – установления государственного контроля над экономикой, полезность Грефа также стремится к нулю. Отсюда можно предположить, что в ближайшее время его либо отправят в почетную отставку – в какой-нибудь государственный бизнес, либо отнимут все полномочия и соответственно сведут к минимуму вес Грефа на бюрократическом рынке, оставив возглавлять министерство и без полномочий, и без ресурсов.
Министр финансов Алексей Кудрин. С точки зрения лояльности государю он обладает всеми теми же плюсами и минусами, что и Греф (минусами, возможно, большими, поскольку носит звание «альтер эго Чубайса»). А вот что касается компетентности, то тут ситуация обратная : Кудрину удается удовлетворять постоянно возрастающие запросы силовиков и при этом как-то балансировать бюджет, не позволяя ему, с учетом цен на нефть, отклоняться в критическую зону дефицита. Однако, как мы видели, компетентность супротив лояльности имеет ничтожное значение. У Кудрина, впрочем, есть еще один фактор, обеспечивающий его административную устойчивость на ближайшие месяцы.
Этот фактор – вице-премьер Дмитрий Медведев, назначенный на должность «преемника на рассмотрение».
Учитывая, что оба сегодняшних «преемника на рассмотрение», и Медведев, и министр обороны Сергей Иванов, лояльны, но не профессиональны (у первого не было пока возможности доказать обратное, да и вряд ли будет, учитывая, что на нем социалка; второй же эту некомпетентность демонстрирует бесконечно и разбродом в самом министерстве, и не утихающими скандалами в армии), поддержка национальных проектов, курируемых Медведевым, со стороны министра финансов Кудрина – необходимость, от которой президент пока не может отказаться. Следовательно, выживаемость министра финансов прямо зависит от того, сделает ли Путин ставку на Медведева как на наследника или откажется (что скорее) от этой идеи.
Положение вице-премьера, министра обороны Сергея Иванова выглядит предпочтительнее: его лояльность скреплена корпоративной солидарностью, поскольку он выходец из внешней разведки. К тому же известный конфликт министра обороны с Игорем Сечиным снимает проблему второй лояльности, как было в случае с бывшим генпрокурором.
Последнее, кстати, вовсе не значит, что по мере приближения часа «Х» — завершения легитимных полномочий В.В. Путина — Иванов не заключит перемирие с представителями взрастившей его корпорации. Не только с Сечиным, но и с другим заместителем руководителя Администрации Виктором Ивановым, курирующим кадровые назначения, не входящие в сферу пристального интереса президента. В любом случае, отставка министра обороны никак не просматривается: он нужен самым разным кремлевским кланам. Путину – поскольку лоялен и ненавидим армейскими генералам, следовательно, не имеет возможности предать. Газпромовскому клану, двигающему Медведева и готовящемуся к войне с «Роснефтью» и председателем ее Совета директоров И. Сечиным. Самому Сечину, которому сейчас, после отставки генпрокурора, нужен сильный союзник. Что касается Сергея Иванова, то его выбор станет понятен, только когда борьба за Кремль вступит в завершающую фазу. Одно ясно: в отличие от всех других поименованных выше игроков он обладает самым серьезным ресурсом для торговли на бюрократическом рынке.
С ним может посоревноваться разве что Владислав Якунин, глава естественной монополии «Российские железные дороги». Своим возвышением Якунин так же, как Медведев и Иванов, обязан лично Путину, к тому же, в отличие от первого, входит в чекистское братство и, в отличие от второго, принадлежит к так называемому православному кругу президента. Якунин недавно одержал тактическую победу над «Транснефтью» (Путин не просто перенес «трубу» подальше от Байкала, но и тем самым надолго отодвинул сроки завершения строительства нефтепровода, что выгодно бизнесу Якунина), не слишком, в отличие от Медведева и Иванова, светится на публике (разве что по делам Православной церкви, которая может стать серьезным союзником в борьбе за трон), именно его, скорее всего, имел в виду президент, говоря в Шанхае журналистам, что преемником может стать не слишком сегодня заметный, но и не далекий от власти человек. Что касается профессиональных качеств Якунина, то они, что называется, нерелевантны: РЖД – давно уже бизнес, профессионалов там хватает, задача Якунина – следить, чтобы финансовые потоки попадали в том числе и туда, куда они должны попадать.
Положение главы МВД Рашида Нургалиева тоже представляется вполне устойчивым: лоялен – выходец из КГБ, что касается профессионализма, то в такой не поддающейся реформированию системе, каковой является наша милиция, компетентность не существенна.
А вот министр по чрезвычайным ситуациям Сергей Шойгу – лошадка темная. С одной стороны, он, как и заместитель руководителя Администрации президента Владислав Сурков, – ставленник Бориса Ельцина. С другой, президент явно нуждается в его знании махины, каковой за последние годы стало МЧС, тем более что именно Шойгу занимался строительством министерства и выстроил его под себя. С третьей, у Шойгу есть свой электоральный ресурс: он постоянно фигурирует в рейтингах с плюсовой популярностью, тогда как абсолютное большинство других высоких чиновников (за исключением Д. Медведева и С. Иванова, чей рейтинг сейчас накачивают федеральные каналы) стабильно находятся в минусовой зоне.
Судя по всему, Шойгу как еще одного потенциального преемника стал раскручивать один из кремлевских кланов – то ли как отвлекающую фигуру, то ли – чтобы подстегнуть других. Потенциальную нелояльность Шойгу уравновешивают недавние мощные коррупционные скандалы в его собственном ведомстве: очевидно, что президент не сомневается в его управляемости. К тому же в стране с изношенной жилищно-коммунальной системой, допотопными коммуникациями, транспортными артериями и так далее чрезвычайные ситуации — дело настолько популистски деликатное, что менять Шойгу на другого, более лояльного, президент скорее всего не решится.
Значительно интереснее ситуация вокруг замглавы администрации президента Владислава Суркова. Что бы ни делал серый кардинал Кремля, его послужной список, в котором числится работа и на М. Ходорковского, и на М. Фридмана, и на А. Волошина, превращает его в однозначно нелояльного попутчика президента. Конечно, Сурков доказал, что по части манипулирования общественным мнением ему нет равных: парламентские и президентские выборы 2003-2004 гг. тому свидетельство. Хотя, надо заметить, и неудачи главного пиар-технолога страны не обошли: достаточно вспомнить партию «Единая Россия» или молодежное движение «Наши». Но главное – «мавр сделал свое дело»: телевизионные каналы повсеместно стоят в позе «чего изволите?», большинство газет – в той же, губернаторы – в наручниках, да к тому же за ними приглядывают чекисты. В дополнение оппортунизм Суркова делает его малопривлекательным союзником для любого из кремлевских кланов. А тут еще утечки на предмет его собственных президентских амбиций да плюс – новый глава Администрации президента Сергей Собянин, который рано или поздно начнет тяготиться слишком активным заместителем (о перспективах самого Собянина пока говорить что-либо преждевременно)… Короче, Владислав Сурков представляется очевидным кандидатам на почетную отставку.
Наконец, самый интересный фигурант нашего анализа – Игорь Сечин, замглавы администрации президента, осуществляющий надзор за всеми правоохранительными органами и обладающий, к тому же, внешним ресурсом, сравнимым с ресурсом самого президента – он контролирует «Роснефть», и обладает, как утверждают некоторые СМИ, многомиллиардным личным состоянием. Игоря Сечина называют давним бизнес-партнером Владимира Путина, имеющим обширную информацию о той стороне жизнедеятельности президента, которая нам мало известна. В этом смысле их отношения – это отношения не автократа и вассала, а скорее двух взаимозависимых игроков.
К тому же Сечин показал, что вполне способен играть собственную партию. Отсюда следует, что для Путина как президента он представляет серьезную угрозу. Однако его смещение будет означать настоящий дворцовый переворот с неясными последствиями: слишком многих своих людей Сечин успел рассадить в различных министерствах и ведомствах. Риски – схожие с теми, что были у Никиты Хрущева, когда он арестовывал Берию. Хрущев тогда опирался на маршала Жукова, которого, впрочем, тут же сослал, как только дело было сделано. У Владимира Путина на роль Жукова никто не просматривается – разве что глава ФСБ Николай Патрушев, который абсолютно лоялен президенту, хотя после «Норд-Оста», Беслана и убийства бывшего президента Ичкерии Яндарбиева к компетентным бюрократам его отнести нельзя. И тем на посту главного чекиста он тоже ценен. Короче, судьба Игоря Сечина – загадка.
Будет любопытно понаблюдать, какую разгадку найдет для себя президент.
Так что же нас может ждать, если исходить из предложенной гипотезы, что для Путина как автократа лояльность высоких чиновников важнее их профессионализма? В ближайшей перспективе – разве что отставка (в той или иной форме) Германа Грефа, министра здравоохранения Алексея Зурабова, который со всех точек зрения – чужой на этом празднике кремлевской жизни (на нем и клеймо ставленника Семьи, и обернувшаяся скандалом монетизация льгот), да каких-нибудь второстепенных министров вроде министра образования и науки Андрея Фурсенко. В более отдаленной перспективе – отставка Владислава Суркова и, возможно, Алексея Кудрина (не исключено, что вместе с Дмитрием Медведевым). В 2007 году многие пророчат и отставку главы РАО ЕЭС Анатолия Чубайса. Он как раз обладает качествами, которых автократы заведомо боятся: по определению – то есть по своей политической биографии — не лоялен (будучи главой Администрации президента, отказал В. Путину в должности), несмотря на все реверансы, которые умеет делать; ну а кроме того, как показала последняя холодная зима, – суперпрофессионал. Значит – тем более опасен. К тому же он способен объединить вокруг себя лидеров большого бизнеса, который вряд ли будет держать нейтралитет в вопросе о выборе преемника Путина.
Особняком стоит министр иностранных дел Сергей Лавров. Внешняя политика страны — продолжение политики внутренней, занимается ей сам Путин, Лавров при нем – не более чем технический исполнитель. Он ничего не решает, ничего не определяет, не обладает никаким ресурсом и никому не опасен: понадобится это место кому-нибудь из близкого окружения президента – уберут, нет – останется занимать офис на Смоленской площади.
И, конечно, самое интригующее: случится ли дворцовый переворот? Перевороты – родовая черта авторитарных режимов, построенных на альянсе бюрократов с военными, вне зависимости от того, носят они военную форму или предпочитают ходить в штатском. Тут важно одно: оказаться как можно дальше от арены «боевых» действий. Тем более что характер действий может и не иметь кавычек.
Обсудить "Политика в парандже" на форуме
Ну возьмите всю ту же отставку генерального прокурора, мотивы которой ни одно официальное лицо не потрудилось объяснить. Спустя две с лишним недели президент наконец-то сказал, что… «претензий по работе к Устинову нет», просто «он слишком долго работал на этом посту» и вскоре будет назначен на равнозначную должность. Очевидно, что президент всех нас, включая, кстати, свое ближайшее окружение, держит, как выразился один мой коллега, за «хомячков». Если бы все дело было в банальной кадровой ротации, то имя нового генерального прокурора было бы известно не через три недели, а через три дня, а в представлении президента Совету Федерации об отставке Устинова было бы указано «в связи с переходом на другую работу». Ан нет, почти три недели вырабатывалась версия, призванная хоть как-то прояснить причины столь молниеносной спецоперации по устранению генпрокурора, и в минувшие выходные все пропагандисты Кремля на государственных телеканалах наконец эту версию озвучили: заместитель бывшего генпрокурора Ю. Бирюков, дескать, не давал хода делу о контрабанде мебели компанией «Три кита». Так это или не так – о том тоже остается только гадать. Зато известно, что «мебельное» дело началось еще в 2000 году и стоило жизни журналисту «Новой газеты» и депутату Государственной думы Юрию Щекочихину. Сейчас по делу арестовано несколько человек, но ни одного – из государственных структур, которые крышевали фирму, занимавшуюся, по утверждению «Новой газеты», помимо мебели еще и торговлей оружием.
Объясняет ли эта версия отставку Устинова? Ничуть. Мало ли фирм, которые использовали таможенные терминалы, прикрываемые ФСБ и Управлением делами Администрации президента для ввоза и вывоза грузов? Очевидно, что если бывший генпрокурор и связан как-то с делом «Трех китов», то подобные претензии – не более чем фасад. За непрофессионализм и коррупцию в авторитарных режимах лояльных чиновников с высоких должностей не снимают. Снимают, да еще в обстановке повышенной секретности, только когда есть угроза личной безопасности автократа. Все остальное – вторично.
Слава богу, Россия - не первая и не единственная страна с авторитарным режимом и с президентом, чьи полномочия близки к диктаторским. Потому, помимо гадания на кофейной гуще, можно пытаться понять и как-то просчитать логику кадровых решений В.В. Путина. А принимает он решения, исходя из дилеммы между профессионализмом и лояльностью. Строго говоря, и в демократиях президент или премьер-министр – лидер парламентского большинства — исходят из той же дилеммы. Однако необходимость завоевывать голоса избирателей каждые четыре года — а для членов партий и в два раза чаще — заставляет выбирать если и не самых способных чиновников, то, во всяком случае, не самых худших.
В недемократических режимах, как свидетельствует опыт и как недавно убедительно продемонстрировал в своем исследовании профессор Российской экономической школы Константин Сонин с соавторами, лояльность ближайшего окружения имеет для автократа самодовлеющее значение – на кону личная безопасность суверена, профессионализм же, напротив, может представлять угрозу: компетентность (которая дает чиновнику определенную степень независимости) порой трансформируется в опасные политические амбиции.
Путину, конечно, тоже небезразлично, кто занимает ключевые посты в государстве. Потому роскошь назначать только лояльных, но уж совсем глупых или некомпетентных он себе позволить не может: обязательно где-то что-то взорвется, или рухнет, или захватят школу в Беслане, или проведут монетизацию льгот так, что цена реформы окажется в разы выше запланированной. Или – может? Судя по тому, что за бездарную операцию по спасению заложников в Беслане никто из прямо причастных к делу не ответил (ну разве что Дзасохов, бывший президент республики, которого, однако, не Путин ставил на должность) – ответили потенциально нелояльные и почти повсеместно некомпетентные губернаторы, которых стали назначать из Москвы исключительно по принципу лояльности, — можно сделать вывод, что лояльность, безусловно, важнее компетентности. Где нужны лояльные и при этом хотя бы минимально компетентные? В сфере принятия решений, которую контролирует лично В.В. Путин.
Кто входит в этот круг? Ну прежде всего те, кого мы видим в теленовостях на заседаниях у президента в Кремле: премьер, его заместители, главы силовых ведомств, руководитель и заместители руководителя администрации, хотя последние и реже мелькают на телеэкранах.
Нет, конечно, это не значит, что премьер Фрадков – компетентен. Но после опыта с премьером Касьяновым, по общему мнению – одного из самых профессиональных премьеров за последние два десятилетия, которого президент уличил в нелояльности (тот позволял себе высказывания против ареста Ходорковского и разгрома ЮКОСа) и оттого уволил, да еще с риском поиметь в его лице лидера оппозиции, очевидно, что на посту второго человека в государстве преданность государю душой и телом значительно важнее компетентности.
С другой стороны, бывший генпрокурор Устинов очевидно был и не компетентен (дело Ходорковского, вызвавшее слишком большой резонанс именно в силу множества притянутых за уши фактов; дело о теракте в Беслане, не удовлетворившее ни пострадавших, ни наблюдателей), и не лоялен. В том смысле, что имел как минимум две лояльности: помимо президента – заместителю руководителя администрации И. Сечину.
Наконец, третий пример – бывший помощник президента по экономике А. Илларионов. Он был очевидно компетентен, более того – представлял ценность для президента как критик действий правительства. В условиях, когда средств массовой информации по сути нет, а чиновники стремятся докладывать лишь ту информацию, что принесет им благосклонность суверена и продвижение по службе (ровно так, как было в СССР, в результате чего Политбюро плохо представляло себе истинную ситуацию в стране) — то есть президент постоянно испытывает информационный голод (отсюда, кстати, завышенные страхи перед, например, оранжевой революцией), — Путин должен был бы прощать Илларионову независимость взгляда и стремление к публичности. Однако нелояльность, проявляющаяся именно в наличии собственной точки зрения, стоила Илларионову офиса в Администрации президента.
Что из этого следует в свете слухов о возможных отставках и назначениях в правительстве и администрации президента?
Первое: премьер-министр Михаил Фрадков сохранит свое место. Он обладает двумя важными качествами – лояльностью (урок Устинова заставит премьера теперь дважды подумать, прежде чем бежать за советом к прежнему куратору, И. Сечину) и некомпетентностью (над премьером, бесконечно бормочущим какую-то невнятицу на заседаниях правительства, смеются даже журналисты контролируемых Кремлем изданий). Следовательно, он по определению не может претендовать на роль лидера какой-либо, пусть даже только воображаемой, оппозиции.
Министр экономики Герман Греф лоялен, в том смысле, что относится к числу давних и близких соратников Путина, не лоялен – поскольку позволяет себе публичные истерики и столь же истеричные поступки вроде демонстративных обид на заседаниях правительства или прошений об отставке, которых уже не счесть. К тому же Греф не входит в так называемый институциональный союз — то есть не принадлежит к главной корпорации государства – бывших или нынешних сотрудников КГБ-ФСБ, и, следовательно, не может быть субъектом корпоративной солидарности. Что касается компетентности, то, исходя из сегодняшних задач Путина – установления государственного контроля над экономикой, полезность Грефа также стремится к нулю. Отсюда можно предположить, что в ближайшее время его либо отправят в почетную отставку – в какой-нибудь государственный бизнес, либо отнимут все полномочия и соответственно сведут к минимуму вес Грефа на бюрократическом рынке, оставив возглавлять министерство и без полномочий, и без ресурсов.
Министр финансов Алексей Кудрин. С точки зрения лояльности государю он обладает всеми теми же плюсами и минусами, что и Греф (минусами, возможно, большими, поскольку носит звание «альтер эго Чубайса»). А вот что касается компетентности, то тут ситуация обратная : Кудрину удается удовлетворять постоянно возрастающие запросы силовиков и при этом как-то балансировать бюджет, не позволяя ему, с учетом цен на нефть, отклоняться в критическую зону дефицита. Однако, как мы видели, компетентность супротив лояльности имеет ничтожное значение. У Кудрина, впрочем, есть еще один фактор, обеспечивающий его административную устойчивость на ближайшие месяцы.
Этот фактор – вице-премьер Дмитрий Медведев, назначенный на должность «преемника на рассмотрение».
Учитывая, что оба сегодняшних «преемника на рассмотрение», и Медведев, и министр обороны Сергей Иванов, лояльны, но не профессиональны (у первого не было пока возможности доказать обратное, да и вряд ли будет, учитывая, что на нем социалка; второй же эту некомпетентность демонстрирует бесконечно и разбродом в самом министерстве, и не утихающими скандалами в армии), поддержка национальных проектов, курируемых Медведевым, со стороны министра финансов Кудрина – необходимость, от которой президент пока не может отказаться. Следовательно, выживаемость министра финансов прямо зависит от того, сделает ли Путин ставку на Медведева как на наследника или откажется (что скорее) от этой идеи.
Положение вице-премьера, министра обороны Сергея Иванова выглядит предпочтительнее: его лояльность скреплена корпоративной солидарностью, поскольку он выходец из внешней разведки. К тому же известный конфликт министра обороны с Игорем Сечиным снимает проблему второй лояльности, как было в случае с бывшим генпрокурором.
Последнее, кстати, вовсе не значит, что по мере приближения часа «Х» — завершения легитимных полномочий В.В. Путина — Иванов не заключит перемирие с представителями взрастившей его корпорации. Не только с Сечиным, но и с другим заместителем руководителя Администрации Виктором Ивановым, курирующим кадровые назначения, не входящие в сферу пристального интереса президента. В любом случае, отставка министра обороны никак не просматривается: он нужен самым разным кремлевским кланам. Путину – поскольку лоялен и ненавидим армейскими генералам, следовательно, не имеет возможности предать. Газпромовскому клану, двигающему Медведева и готовящемуся к войне с «Роснефтью» и председателем ее Совета директоров И. Сечиным. Самому Сечину, которому сейчас, после отставки генпрокурора, нужен сильный союзник. Что касается Сергея Иванова, то его выбор станет понятен, только когда борьба за Кремль вступит в завершающую фазу. Одно ясно: в отличие от всех других поименованных выше игроков он обладает самым серьезным ресурсом для торговли на бюрократическом рынке.
С ним может посоревноваться разве что Владислав Якунин, глава естественной монополии «Российские железные дороги». Своим возвышением Якунин так же, как Медведев и Иванов, обязан лично Путину, к тому же, в отличие от первого, входит в чекистское братство и, в отличие от второго, принадлежит к так называемому православному кругу президента. Якунин недавно одержал тактическую победу над «Транснефтью» (Путин не просто перенес «трубу» подальше от Байкала, но и тем самым надолго отодвинул сроки завершения строительства нефтепровода, что выгодно бизнесу Якунина), не слишком, в отличие от Медведева и Иванова, светится на публике (разве что по делам Православной церкви, которая может стать серьезным союзником в борьбе за трон), именно его, скорее всего, имел в виду президент, говоря в Шанхае журналистам, что преемником может стать не слишком сегодня заметный, но и не далекий от власти человек. Что касается профессиональных качеств Якунина, то они, что называется, нерелевантны: РЖД – давно уже бизнес, профессионалов там хватает, задача Якунина – следить, чтобы финансовые потоки попадали в том числе и туда, куда они должны попадать.
Положение главы МВД Рашида Нургалиева тоже представляется вполне устойчивым: лоялен – выходец из КГБ, что касается профессионализма, то в такой не поддающейся реформированию системе, каковой является наша милиция, компетентность не существенна.
А вот министр по чрезвычайным ситуациям Сергей Шойгу – лошадка темная. С одной стороны, он, как и заместитель руководителя Администрации президента Владислав Сурков, – ставленник Бориса Ельцина. С другой, президент явно нуждается в его знании махины, каковой за последние годы стало МЧС, тем более что именно Шойгу занимался строительством министерства и выстроил его под себя. С третьей, у Шойгу есть свой электоральный ресурс: он постоянно фигурирует в рейтингах с плюсовой популярностью, тогда как абсолютное большинство других высоких чиновников (за исключением Д. Медведева и С. Иванова, чей рейтинг сейчас накачивают федеральные каналы) стабильно находятся в минусовой зоне.
Судя по всему, Шойгу как еще одного потенциального преемника стал раскручивать один из кремлевских кланов – то ли как отвлекающую фигуру, то ли – чтобы подстегнуть других. Потенциальную нелояльность Шойгу уравновешивают недавние мощные коррупционные скандалы в его собственном ведомстве: очевидно, что президент не сомневается в его управляемости. К тому же в стране с изношенной жилищно-коммунальной системой, допотопными коммуникациями, транспортными артериями и так далее чрезвычайные ситуации — дело настолько популистски деликатное, что менять Шойгу на другого, более лояльного, президент скорее всего не решится.
Значительно интереснее ситуация вокруг замглавы администрации президента Владислава Суркова. Что бы ни делал серый кардинал Кремля, его послужной список, в котором числится работа и на М. Ходорковского, и на М. Фридмана, и на А. Волошина, превращает его в однозначно нелояльного попутчика президента. Конечно, Сурков доказал, что по части манипулирования общественным мнением ему нет равных: парламентские и президентские выборы 2003-2004 гг. тому свидетельство. Хотя, надо заметить, и неудачи главного пиар-технолога страны не обошли: достаточно вспомнить партию «Единая Россия» или молодежное движение «Наши». Но главное – «мавр сделал свое дело»: телевизионные каналы повсеместно стоят в позе «чего изволите?», большинство газет – в той же, губернаторы – в наручниках, да к тому же за ними приглядывают чекисты. В дополнение оппортунизм Суркова делает его малопривлекательным союзником для любого из кремлевских кланов. А тут еще утечки на предмет его собственных президентских амбиций да плюс – новый глава Администрации президента Сергей Собянин, который рано или поздно начнет тяготиться слишком активным заместителем (о перспективах самого Собянина пока говорить что-либо преждевременно)… Короче, Владислав Сурков представляется очевидным кандидатам на почетную отставку.
Наконец, самый интересный фигурант нашего анализа – Игорь Сечин, замглавы администрации президента, осуществляющий надзор за всеми правоохранительными органами и обладающий, к тому же, внешним ресурсом, сравнимым с ресурсом самого президента – он контролирует «Роснефть», и обладает, как утверждают некоторые СМИ, многомиллиардным личным состоянием. Игоря Сечина называют давним бизнес-партнером Владимира Путина, имеющим обширную информацию о той стороне жизнедеятельности президента, которая нам мало известна. В этом смысле их отношения – это отношения не автократа и вассала, а скорее двух взаимозависимых игроков.
К тому же Сечин показал, что вполне способен играть собственную партию. Отсюда следует, что для Путина как президента он представляет серьезную угрозу. Однако его смещение будет означать настоящий дворцовый переворот с неясными последствиями: слишком многих своих людей Сечин успел рассадить в различных министерствах и ведомствах. Риски – схожие с теми, что были у Никиты Хрущева, когда он арестовывал Берию. Хрущев тогда опирался на маршала Жукова, которого, впрочем, тут же сослал, как только дело было сделано. У Владимира Путина на роль Жукова никто не просматривается – разве что глава ФСБ Николай Патрушев, который абсолютно лоялен президенту, хотя после «Норд-Оста», Беслана и убийства бывшего президента Ичкерии Яндарбиева к компетентным бюрократам его отнести нельзя. И тем на посту главного чекиста он тоже ценен. Короче, судьба Игоря Сечина – загадка.
Будет любопытно понаблюдать, какую разгадку найдет для себя президент.
Так что же нас может ждать, если исходить из предложенной гипотезы, что для Путина как автократа лояльность высоких чиновников важнее их профессионализма? В ближайшей перспективе – разве что отставка (в той или иной форме) Германа Грефа, министра здравоохранения Алексея Зурабова, который со всех точек зрения – чужой на этом празднике кремлевской жизни (на нем и клеймо ставленника Семьи, и обернувшаяся скандалом монетизация льгот), да каких-нибудь второстепенных министров вроде министра образования и науки Андрея Фурсенко. В более отдаленной перспективе – отставка Владислава Суркова и, возможно, Алексея Кудрина (не исключено, что вместе с Дмитрием Медведевым). В 2007 году многие пророчат и отставку главы РАО ЕЭС Анатолия Чубайса. Он как раз обладает качествами, которых автократы заведомо боятся: по определению – то есть по своей политической биографии — не лоялен (будучи главой Администрации президента, отказал В. Путину в должности), несмотря на все реверансы, которые умеет делать; ну а кроме того, как показала последняя холодная зима, – суперпрофессионал. Значит – тем более опасен. К тому же он способен объединить вокруг себя лидеров большого бизнеса, который вряд ли будет держать нейтралитет в вопросе о выборе преемника Путина.
Особняком стоит министр иностранных дел Сергей Лавров. Внешняя политика страны — продолжение политики внутренней, занимается ей сам Путин, Лавров при нем – не более чем технический исполнитель. Он ничего не решает, ничего не определяет, не обладает никаким ресурсом и никому не опасен: понадобится это место кому-нибудь из близкого окружения президента – уберут, нет – останется занимать офис на Смоленской площади.
И, конечно, самое интригующее: случится ли дворцовый переворот? Перевороты – родовая черта авторитарных режимов, построенных на альянсе бюрократов с военными, вне зависимости от того, носят они военную форму или предпочитают ходить в штатском. Тут важно одно: оказаться как можно дальше от арены «боевых» действий. Тем более что характер действий может и не иметь кавычек.
