Далеко от Москвы, или другая Россия - II
Можно, конечно, бесконечно бить себя в грудь, доказывая всем вокруг, что Россия – страна великой тысячелетней культуры. Но боюсь, что результат будет один - синяк на груди.
Познавательный туризм – такая же сфера бизнеса, как и продажа пирожков: мало иметь продукт, важнее – уметь его продать.
Туристов на Золотом кольце даже в самый что ни на есть туристический сезон мало. Даже в Суздале, где после приезда туда В. Путина в 2004 году в реставрацию вложили огромные деньги (кстати, я наконец поняла, откуда взялась идея сделать 4 ноября государственным праздником: Путин был в Спасо-Евфимиевом монастыре, о чем свидетельствует его, взятая под стекло и в рамку, благодарственная запись, а там – экспозиция «Дмитрий Пожарский – национальный герой русского народа» и вполне апокрифическая история о том, как народ в смутное время поднялся против ненавистных поляков). Платежеспособных туристов совсем мало. Встречаются группы японцев, китайцев, чаще – немцы, причем в основном пожилые. Могу предположить, что это родственники тех, кто до 1946 года сидел в Суздальской монастырской тюрьме, располагавшейся на территории Спасо-Евфимиева монастыря: именно сюда привезли немецких генералов, плененных под Сталинградом – фельдмаршал Фридрих Паулюс с коллегами сфотографирован прямо на фоне полуразрушенного тогда Спасо-Преображенского собора. Да и во Владимире, и в Суздале, и в Ярославе нетрудно заметить целые улицы, которые, очевидно, строили немецкие военнопленные.
Я, конечно, глубоко советский человек, и потому немецкая речь в захламленном и обветшавшем Ярославском кремле, не говоря уже об Ипатьевском монастыре в Костроме, у меня вызывала чувство неловкости, что ли. Я даже подумала: русским националистам вместо того, чтобы бесконечно и на всех углах кричать «Слава России!», может быть, стоило бы направить свои усилия и средства на восстановление соборов и монастырей? А то на знаменитый и действительно потрясающий Кремль (17 век) в Ростове Великом без слез смотреть нельзя. А сам город, именуемый «Великим», выглядит так, как будто война там закончилась лишь вчера: по обеим сторонам улицы, ведущей к Кремлю (ну, естественно, Ленинской), — двухэтажки с выгоревшимм верхними этажами, или с забитыми окнами, или с полуразрушенными крышами, или с совершенно облупившейся краской на стенах… Ростовский кремль тоже, кстати, занесен в список ЮНЕСКО. На базарчике у главных ворот, где торгуют ростовской финифтью, я спросила у местных, почему его не реставрируют. Ответили известное: воруют.
Между тем, развитие туристического бизнеса для большинства городов «Золотого кольца» – вопрос выживания, не говоря уже о развитии, создании современной инфраструктуры, рабочих мест и прочего, что приходит с модернизацией. Надеяться на государство здесь не приходится – по целому ряду причин, о чем чуть позже.
Кстати, заметно, что там, где храмы и монастыри переданы Русской православной церкви, то есть мотивированному собственнику, начинаются хоть какие-то реставрационные работы. Ипатьевский монастырь в Костроме, пребывающий в полном запустении, был передан РПЦ в 2005 году – и там начали ремонтировать главный храм. Изумительная по красоте церковь Ильи Пророка в Ярославле – церковь действующая, в то время как Ярославский кремль находится в подчинении у чиновников, что наглядно и демонстрирует любому и каждому. Очевидно, что и частные, и институциональные благотворители скорее дадут деньги конфессии, нежели городским властям. Остановись такой благотворитель, скажем, в главной гостинице Суздаля «Сокол»(федерального, то есть московского, к слову, подчинения), попробуй он местного сервиса, представляющего собой смесь евроремонта (и соответствующей цены за номер – от 75 до 100 и более долларов в сутки) с кухней пионерского лагеря под названием «шведский стол» (бурда вместо кофе и чая в больших кофейниках, омлет из яичного порошка, творожная запеканка «прощай молодость», дешевые колбаса с сыром), узнай он, что директор этого «рая» – бывший первый зам. начальника налоговой инспекции г. Владимира, и, как ни привлекай его камнями 11 и 12 веков, ни копейки, ни цента он не даст. Благотворительность же, направляемая конфессиональным организациям, во всем мире составляет более трети от общего объема пожертвований.
Однако заметно так же, что РПЦ прежде всего вкладывает деньги в объекты культового назначения – в действующие монастыри и храмы. Оттого архитектурно невыдающийся Спасо-Боголюбский монастырь приведен в порядок, а храм Покрова-на-Нерли – настоящее чудо соборной архитектуры – все еще ждет реставрации.
«Золотому кольцу» требуется серьезный туристический бизнес, понимающий, что «товар» в виде таблички с датами – пусть и очень старыми (двенадцатый, тринадцатый, четырнадцатый век) — это еще не туристический товар. Те, кто просто мечтал потрогать древние камни, их уже потрогали и второй раз вряд ли сюда приедут.
Между тем, за каждым собором и монастырем есть своя история, которую надо уметь подать, рассказать так, чтобы ее захотели «купить», чтобы о ней писали, ею завлекали. Ибо даже самый увлеченный церковной архитектурой человек на третий-четвертый день созерцания похожих маковок и стен устанет, захочет чего-то другого, а другого-то, за редким исключением (суздальский Спасо-Евфимиев монастырь или музей Левитана в Плесе), и нет.
В том же Ипатьевском монастыре, в архиерейских палатах, сделана экспозиция «Дом Романовых», сделана бедно и плохо. А ведь именно отсюда пошла династия, правившая Россией три с лишним века. Именно сюда прибыло посольство Земского собора с приглашением местному боярину - Михаилу Романову - занять царский престол. Три с лишним века увлекательной, трагической, часто детективной истории. Экспозиция – два с половиной документа и служительница, на все вопросы отвечающая: «Прочтите, что написано на стене». Ну и кто сюда поедет, коли такое же, и много лучше рассказанное, можно услышать и посмотреть в Москве? В Ярославском кремле и этой малости нет. А ведь здесь был написан первый свод законов Руси – «Правда Ярослава», а потом и «Правда Ярославичей». Во Владимире, рядом с довольно аляповатым действующим Успенским собором, знаменитым фресками Андрея Рублева (кои в полутьме древнего собора разглядеть весьма трудно), – Дмитриевский собор конца 12 века, окольцованный удивительной и странной каменной резьбой (600 барельефов), за которой, очевидно, своя, нетривиальная история и Владимира, и взаимоотношений древней Руси с окружающим, в том числе, далеким от нее миром, и отнюдь не линейная, не из школьных учебников, история отношений с Ордой. Но собор закрыт, а от всей истории – десять строк на планшете у входа. История Ростова Великого – это, в том числе, и история договоров и борения с язычеством, которое так окончательно и не ушло, а как минимум закрепилось в деревенских праздниках. Единственная местная частная гостиница – «Усадьба Плешанова» — продает туристам катание на лошадях. Чудесно. Только под Москвой и лошадки, и дорожки лучше. А меж тем, экспозиция языческих истуканов древних славян - того же Велеса - и конечно же (дабы не навлечь гнев РПЦ) история борьбы с ними, борьбы тяжелой, трагической (местный епископ Леонтий был убит язычниками в 1071 году), — уже какой никакой, а туристический товар.
А вслед за познавательным товаром придет и бизнес: торговля недвижимостью, услуги сервиса.
Пока же местным жителям остается уповать разве что на приезд в город царя-батюшки, В.В. Путина. Тогда, возможно, денег на восстановление храма или кремля дадут столько, что даже если две трети украдут, все равно что-то на реставрацию останется. Либо – на музейных подвижников, вроде директора Владимиро-Суздальского историко-архитектурного музея-заповедника - Алисы Аксеновой, - способной пробиться к самому президенту (о ней в Суздале говорят, что она «если и не шестой, то седьмой по приближенности советник В.В. Путина»). Но Аксенова — человек исключительный, не говоря уже о том, что ей – за восемьдесят. Очевидно, что ни в Ярославле, ни в Костроме, ни в Ростове Великом таких подвижников нет.
В том же Суздале реставрация, слава богу, идет полным ходом. Открыт наконец Рождественский собор Кремля, приведены в порядок некоторые монастыри. Однако современной инфраструктуры как не было, так и нет. По главной улице Ленина ехать хорошо, а по параллельным – трудно: сплошные рытвины. Частные гостиницы появились, но они дороги, и сервис там ниже плинтуса. В городе много молодежи, но нет ни одного интернет-кафе, а главная дискотека – возле шатров, где торгуют спиртным. Ах да, еще в старом купеческом доме, в стороне от центра, рекламирует себя клуб с названием «Лимпопо» (и в Костроме, кстати, тоже есть «Лимпопо»).
Рестораны и в Суздале, и во Владимире неплохо декорированы, особенно для иностранцев – девушки в сарафанах и кокошниках, но кухня – одно слово: беда-а… Меж тем, национальная кухня – неотъемлемая часть культурно-исторической традиции и тоже товар, источник привлечения туристов. Но кухня везде – либо откровенно плохая (и опасная для здоровья), либо — дурная калька с московских итальянских и французских ресторанов. Двадцать лет назад в Суздале можно было отведать расстегаев с визигой, с рыбой, с грибами, теперь – сплошные шампиньоны и карпаччо.
В маленьком городке Плес (чуть более 2 тысяч жителей), стоящем на берегу Волги в изумительно красивом месте, некая западная инвестиционная компании строит эксклюзивные особняки — гостиницы. В меню особняков все, включая дворецкого. На одном особнячке даже висит табличка, что в нем останавливался принц Майкл Кентский. Однако в единственном приличном местном ресторане, расположенном прямо на Волжской набережной и именуемом «Яхт-клуб», главное рекламируемое блюдо – «котлеты из оленины». Где – олени, и где – Волга? А – рыба? Та самая рыба, что водится в Волге и которой торгуют местные бабы на причале? И не ищите - нет. То же самое и в Переславле-Залесском, стоящем на знаменитом Плещеевом озере. Главная местная достопримечательность – ботик Петра Первого. «Ботик» — старая прогнившая лодка, с лежащим посередине парусным древком – находится в здании с проваливающимся потолком. На берегу озера, то есть прямо на берегу, кафешка под тем же названием. Плещеево озеро, как известно, знаменито своей рыбкой – ряпушкой. Надо ли говорить, что рыбки в этом кафе, выстроенном в виде старинной деревянной лодки, нет?
И – не будет.
Потому как объем взяток, который надо заплатить и федеральным чиновникам, и местным, настолько велик, что выдержать сию ношу может только серьезный капитал. Средний, местный, вчистую проигрывает эту битву, в том числе ведомству главного борца с грузинским зельем, господина главного санитарного врача Онищенко. Крупный капитал в российскую провинцию, где нет нефти и газа и низкий платежеспособный спрос населения, не пойдет – это будет сплошная благотворительность. Остается – государственный. Но и у нынешнего государства нет никакого мотива вкладываться в «Золотое Кольцо», скорее наоборот.
