Очередь на эшафот: кто последний?
30 декабря в Ираке казнили Саддама Хусейна, 15 января — бывшего главу иракской разведки Барзана Ибрагим ат-Тикрити и экс-председателя Ревтрибунала Авад Хамед аль-Бандара. Эти казни — инерция войны и ответ на жесточайшие преследования иракских граждан во времена диктатуры.
Для того чтобы отказаться от смертной казни, иракскому правосудию нужно не только принципиальное понимание негодности этого метода репрессии, но и способность вовремя провести границу между войной и миром, между бесправием военных действий и правом в цивилизованном государстве. Ни того, ни другого не произошло. К этому добавилась личная ненависть к «багдадскому мяснику» многих его жертв и их родственников.
Трудно было ожидать от Ирака милосердия к поверженному диктатору и его соратникам. Трудно было ожидать принципиального отказа от смертной казни, когда даже в таких демократических странах, как США или Япония, смертные приговоры до сих пор приводятся в исполнение.
Международное сообщество отреагировал на казнь Хусейна необычайно чувствительно. Мало кто подверг сомнению законность вынесенного приговора; все осуждали само применение смертной казни. Финляндия, как председатель Евросоюза, призвала сохранить жизнь Хусейну и отметила, что ЕС во всех случаях и при любых обстоятельствах выступает против применения высшей меры наказания. Официальные представители Италии, Франции и Испании заявили, что выступают против смертной казни. «Мы выражаем солидарность с иракским народом и подтверждаем свое решительное осуждение преступлений, совершенных режимом Саддама Хусейна, но мы также призываем к немедленному прекращению казней и отмене в Ираке высшей меры наказания», — заявили 5 января руководители Совета Европы. «Обращение к иракским друзьям основано на нашем собственном опыте, накопленном в Европе: смертная казнь является нарушением прав человека, без уважения к которым в обществе не может быть ни справедливости, ни мира, ни согласия», — говорится в заявлении, подписанном министром иностранных дел республики Сан-Марино, председателем Комитета министров Совета Европы Фиоренцо Столфи, председателем Парламентской ассамблеи Совета Европы Рене ван дер Линденом и Генеральным секретарем Совета Европы Терри Дэвисом.
«Россия, как и многие другие страны, принципиально выступает против применения смертной казни, независимо от мотивов принятия соответствующих судебных решений, — заявил официальный представитель МИД России. — К сожалению, многочисленные призывы представителей различных государств и международных организаций к иракским властям воздержаться от высшей меры наказания остались не услышанными».
Все эти комментарии не вызывают никаких вопросов, если их рассматривать изолированно, вне контекста остальных событий. Россия, которая по уверению МИД, принципиальная противница смертной казни, до сих пор не ратифицировала 6-й протокол Европейской конвенции о правах человека, предусматривающий отмену смертной казни в мирное время. Призывая отменить смертную казнь в Ираке, не логичнее ли было бы сначала отменить ее у себя дома?
Западные демократии, дружно требующие сохранить жизнь Хусейну и его приближенным, указывают на абсолютную ценность человеческой жизни. Очевидно, любой жизни, а не только жизни высокопоставленных палачей. Почему же эти страны не реагируют так же остро на другие смертные приговоры? В те же дни, когда казнили Хусейна, в конце декабря, в Японии повесили четырех преступников, старшему из которых было 77 лет. Правда, на их совести не десятки тысяч погибших, а несколько человек. Может быть, это преступники не настолько большого калибра, чтобы выступать в защиту их жизни от имени государства? Но как же тогда быть с абсолютной ценностью человеческой жизни? В Китае, некоторых странах Ближнего Востока и Африки казнят за имущественные преступления, распространение наркотиков и даже супружескую измену. Неужели эти люди менее достойны защиты, чем Саддам Хусейн?
Похоже, в кампании, требующей сохранить жизнь Хусейну и его соратникам, политическая составляющая играет гораздо более важную роль, чем гуманистическая. Это очень ясно проявилось, например, в словах вице-спикера Госдумы Любови Слиски: «Если кому-то нужно было еще больше обострить ситуацию на Ближнем Востоке, которая и без того очень сложная, то казнь Саддама Хусейна — это как раз тот детонатор, который может сделать ситуацию необратимой». Месяцем раньше она же заявляла в интервью «Интерфаксу»: «У меня своя позиция по этому вопросу, я за то, чтобы смертная казнь осталась». Правда, она говорила не об Ираке, а о России.
Желание избавить человечество от смертной казни можно только приветствовать. Но если на этом пути не быть принципиальным и последовательным, то благие намерения будут выглядеть сиюминутной политической игрой. Если лидеры демократических стран твердо настаивают на том, что смертной казни не заслуживают даже самые отъявленные злодеи человечества, то не настало ли время странам-победительницам во Второй мировой войне выразить сожаление по поводу казни нацистских лидеров, приговоренных в 1946 году к смерти Нюренбергским трибуналом?
Если смертная казнь есть зло, несовместимое с правом в цивилизованном обществе, то жизнь должна быть сохранена всем преступникам, независимо от масштабов содеянного и высоты общественного положения. Но если, как сегодня, усилия по сохранению жизни предпринимаются в соответствии со степенью злодеяний приговоренных к смерти, то в очереди из серийных убийц, насильников, террористов и маньяков Саддам Хусейн и его соратники окажутся самыми последними, в конце этой печальной очереди.
