Конфронтация
Cтоличные власти запретили «Марш несогласных», который состоится 14 апреля в полдень на Пушкинской площади в Москве. Собственно говоря, он уже состоялся, вне зависимости от того, что именно произойдет в указанное время в указанном месте. Любой его исход укрепит позиции «Другой России».
Итак, по порядку. Формальная сторона вопроса такова. По версии лужковской мэрии, «Другая Россия» опоздала с заявкой. Дескать, чуть раньше подсуетилась «Молодая гвардия», и буквально за минуту до того, как пресс-секретарь нацболов Александр Аверин подал заявление в заветное окошко, к окошку этому успели протиснуться юные единороссы. Разумеется, это — бред сивой кобылы. Аверин пришел в мэрию за два часа до открытия, в установленный срок подал документы и никаких конкурентов там не встретил. В принципе, если бы власти всерьез подошли к этому спектаклю, они могли бы действительно все устроить так, чтобы «Другая Россия» в борьбе за Пушкинскую площадь оказалась на почетном втором месте. Например, заставить своих молодежных активистов за сутки занять позицию возле кабинета, где принимают соответствующие документы, устроить из этой акции шоу, позвать журналистов и тем самым соблюсти формальные приличия. Но еще вчера в «Молодой гвардии» ни сном, ни духом не ведали о том, что 14-го они проводят какую-то акцию.
Другими словами, власти ясно дали понять, что впредь с гражданами России они миндальничать не собираются. И будут ограничивать их в правах всегда, когда сочтут это необходимым, без оглядки на разные глупости вроде каких-то статей каких-то там законов. Мол, мы их сочинили, стало быть, нам и решать, придерживаться их или нет. Безупречная, скажу я вам, логика. Если к этому добавить, что местная власть вообще не имеет права отказывать в проведении шествия, то вывод напрашивается сам собой – в своих взаимоотношениях с обществом власть больше не собирается опираться на законы Российской Федерации и Конституцию нашей страны. Даже формально.
Ну что же, это – абсолютно ясный и, я бы даже сказал, честный сигнал, который, кстати, трактовать можно только однозначно. Ведь если тебе прямо в лицо говорят, что ты — никто и звать тебя никак, а мы – все, поскольку за нами физическая сила — не закон, не традиция, а просто физическая сила, то ясно же, что никакой двусмысленности в такой позиции нет. Насколько она продуктивна – вопрос другой.
Итак, власть взяла курс на открытую конфронтацию с оппозицией. Уроки нижегородского марша, видимо, позволили ей сделать вывод о том, что в сложившейся ситуации это – оптимальная модель поведения. Как далеко они готовы зайти в проведении данного курса – вопрос отдельный. Пока мне кажется, что однозначной позиции наверху нет. Словом, приказ «мочить в сортире» еще, скорее всего, оттуда не поступал. То есть местным властям предлагается самим решать, что делать. Только решать как-нибудь так, чтобы не допустить питерского безобразия, когда колонны протестующих прошли по главной улице города. А как ее еще решить, если не тотальным запугиванием населения, а в крайнем случае и прямым силовым противодействием?
Что будет в Москве 14-го апреля, не сложно предположить. Перекроют центр, нагонят со всех окрестных регионов правоохранителей, будут разгонять и задерживать. Возможно, довольно жестко.
Стратегия «Другой России» в данных обстоятельствах будет рассмотрена на ближайшем заседании Оргкомитета «Марша». В любом случае, очевидно, что с подобным противоправным диктатом со стороны московских чиновников оппозиция не согласится. Очевидно, необходимо выработать меры законного противодействия, которые будут осуществляться активистами организаций, входящих в оппозиционную коалицию. Другой вопрос: в случае окончательного отказа властей от конструктивного диалога (а слабая надежда на то, что разум в московской мэрии все-таки возобладает, все еще остается) призывать ли москвичей принять участие в шествии, несмотря на формальный запрет?
Мне думается, этого делать не надо. По-моему, уже наступил тот момент, когда вопрос об индивидуальном участии в том или ином оппозиционном мероприятии человек должен принимать сам, без какого-либо давления извне. Тем более, когда это сопряжено с определенными рисками. Но, принимая такое решение, надо помнить не только о собственной безопасности. А еще и о собственном достоинстве и о собственной ответственности.
