Как я провел «каникулы»
(объяснительная записка о том, почему я прогулял «Марши несогласных»)
Сначала – пояснения для юношества. Название статьи (кроме кавычек) – это тема обязательного сочинения для учеников советских школ 60–70-х гг. прошлого уже века. Кавычки же я поставил потому, что речь пойдет всего о двух днях, что, конечно, гораздо меньше, чем каникулы. Эти два дня – 14 и 15 апреля, т.е. суббота и воскресенье прошлой недели. Хотя, с другой стороны, кавычки уместны еще и потому, что каникулы – это что-то хорошее, веселое и интересное, а в данном случае у меня, прямо скажем, не сложилось.
Если бы я был суеверным, то обвинил бы в этом грязноватый интернет-ресурс compromat.ru. Там на прошлой неделе вывесили дурацки-провокационный список правительства, который сформирует «Другая Россия», если и когда придет к власти, и мне в этом списке присвоили должность «министра общественной безопасности». Накаркали, паразиты. За два выходных я только и делал, что инспектировал российские отделения милиции, и узнал о них много нового. Такого, что теперь каждого, кто попытается связать меня с этими структурами и этими людьми, буду считать своим недоброжелателем. Но обо всем по порядку.
13 апреля вечером я и еще примерно двадцать человек, в основном ветераны афганской и чеченской войн из Мурманска, приехали в санаторий «Аксаково», чтобы там переночевать. Все мы – члены и сторонники ОГФ и собирались на следующий день участвовать в «Марше несогласных». Санаторий, где мы заказали номера, был найден в интернете, и о его ведомственной принадлежности мы узнали только на месте. Он принадлежит Федеральной службе исполнения наказаний (бывший ГУЛАГ), и этот зловещий символ оправдал себя тем же вечером, когда около полуночи к воротам подъехали два автобуса (!) с вооруженными автоматами милиционерами из группы немедленного реагирования и несколько машин с офицерами, которые пошли по нашим комнатам, выясняя, кто мы такие. На вопрос о том, что, собственно, случилось, подполковник, представившийся участковым (ясное дело, в Мытищинском районе участковые в звании ниже подполковника практически не встречаются), туманно объяснил, что на территории санатория были слышны выстрелы. Узнав, что никто из нас не имеет ничего стреляющего и никаких выстрелов не слышал, прибывшие бойцы перекрыли все выходы с территории санатория, где и провели всю ночь. Я приношу свои извинения всем жителям Мытищинского района, нуждавшимся в ночь с 13-го на 14 апреля в немедленном реагировании – но мы никого не держали. А когда в девять утра сами хотели уехать – нас всех задержали, изъяли паспорта и опять-таки для выяснения природы давешних мифических выстрелов отвезли в Сухаревский ОВД того же района. Наш обычный с виду автобус сопровождало не менее шести милицейских автомобилей. Последний раз с таким эскортом я ездил из Буденовска в Чечню, когда был заложником у Басаева. Но тогда сопровождали все-таки его, «террориста № 1», а теперь...
В ОВД про выстрелы почему-то никого из нас не спросили, а только про «Марш несогласных», «Другую Россию» и ее лидеров, всех сфотографировали анфас, в профиль и под углом 45 градусов и около 14 часов всех отпустили, предварительно отправив вон наш автобус. До этого на вопрос о том, почему нас держат 3 часа, ничего не предъявляют и не отпускают, нам объяснили, что мы не задержаны, но паспорта нам не вернут.
В общем, довольно легко отделались, спасибо мытищинским милиционерам. По своему провинциальному добродушию они не поняли намека Путина о том, как нужно действовать, а ведь не случайно Главковерх в этот день почтил вместе с уже обвиненным в коррупции Берлускони не что-нибудь, а «Бои без правил». Впрочем, не все в МВД такие непонятливые.
Мелкими группами добравшись до Москвы, мы успели коротко увидеться у ОВД «Краснопресненское», где примерно половину опять забрали. Меня в этот раз не тронули, и я успел на поезд в Санкт-Петербург. Провожавшая меня жена, прошедшая от Пушкинской до Чистых прудов и обретшая нутряное чутьё, сказала, что вокруг вагона, где ехали Литвинович, Билунов, Рыклин, я и еще некоторые «несогласные», шныряют «сотрудники в штатском» и в форме и что двое из них сели в соседний вагон. Чутьё Наташи оказалось верным. Ещё до прихода поезда в Питер к нам подошли «сотрудники» и объяснили, что в целях нашей безопасности мы должны покинуть вагон последними, а когда мы вышли, как уже повелось, изъяли паспорта и доставили в линейный отдел ОВД на транспорте. Это было еще до девяти утра. Все дальнейшее напоминало плохую пародию на «Полицейскую академию». В журнале задержанных нас зарегистрировали без фамилий, указав в списке «экстремист-1», «экстремист-2» и т.д., а после каждого номера приписав «согласовано с Миловидовой». Как выяснилось, эта дама – зам. питерского транспортного прокурора. (Характерно, что забрали всех, кроме небезызвестного читателям «ЕЖа» Рыклина. Более того, впоследствии он выступил на митинге и его опять-таки, чуть ли не единственного из ораторов, не задержали. Выводы пусть каждый делает сам.)
Через три с небольшим часа всех пронумерованных экстремистов им. Миловидовой погрузили в «Газель» и отвезли в 79-й ОВД. Там нас опять много фотографировали (две бесплатные фотосессии за два дня для мужчины в моем возрасте – это просто лестно). И снова расспрашивали о политике. Приехавшего к нам известного адвоката Юрия Шмидта к нам не пустили, а по истечении очередных трех с лишним часов всем предъявили обвинение в мелком хулиганстве, выразившемся в нецензурной брани в общественном месте, и повезли в суд, в глухом без окон железном ящике.
С одной стороны, все, кто меня знает, прекрасно осведомлены, что если я минимум пару раз в день не побранюсь нецензурно в общественном месте, то потом не смогу уснуть из-за попусту прожитого дня, но с другой-то – в протоколе сказано, что я это делал в 13:00, т.е. тогда, когда я уже четыре часа сидел в отделении. Естественно было бы предположить, что мы хором бранились прямо в милиции, но является ли отделение общественным местом? А в протоколе место совершения правонарушения почему-то не указано.
Впрочем, судью все эти мелочи не смутили. Она даже добавила от себя парочку новых – не представилась, не дала мне заявить ни одного ходатайства (хотя бы о вызове адвоката) и быстро оштрафовала на 500 рублей.
Мой первый в жизни опыт мемуаров имел бы мало смысла, если бы не один эпизод, случившийся в Тверском суде Москвы 14 апреля не со мной, а с вышеупомянутым Рыклиным (тогда, до поездки в Питер, я ему еще доверял). Какой-то полупьяный милицейский майор, проходя мимо него, бормотал: «Безобразие! Бардак! Мы совершенно не готовы к массовым репрессиям!» Шутки шутками, но если тот кровавый беспредел, который они учинили, позволяет им придти к таким выводам, то нам не стоит ждать, когда они наконец подготовятся. Лишить их времени на подготовку становится вопросом жизни и смерти.
P.S. Чтение постов на форуме мне подсказывает, что не у всех там хорошо развито чувство юмора (или не все авторы удачно шутят). Поэтому поясняю: про моего друга А. Рыклина факты – подлинные, а интерпретация – шутливая. Про президента В. Путина и его друзей и подчиненных – все всерьез.
