Диалог — это ценность, которую мы только познаем
Именно об этом свидетельствовали два состоявшихся на прошлой неделе круглых стола. Первый, устроенный РГГУ и Евразийским отделением Международной ассоциации религиозной свободы (ЕАО МАРС) — «Школа в условиях свободы вероисповедания», — собрал на редкость представительный состав участников: и лидеров религиозных организаций, и специалистов из Министерства образования и науки, и правоведов, и правозащитников, и весьма обширное научное сообщество. Разговор, как водится, сконцентрировался вокруг предмета «Основы православной культуры» (ОПК), тем более что буквально за пару дней до круглого стола еще один регион — Воронежская область — объявил о введении с осени ОПК в школах в качестве регионального компонента. Тут же воронежские гражданские организации ("За гражданское образование", Движение гражданских действий "ГРОЗА", Молодёжная сеть против расизма и нетерпимости, Центр развития гражданских инициатив, Общероссийский профсоюз литераторов, Ассоциация "ГОЛОС") начали собирать подписи, чтобы выразить свой протест.
Примерно по такому же сценарию строился разговор и на круглом столе. Сторонники ОПК (зампредседателя ОВЦС прот. Всеволод Чаплин, директор Института государственно-конфессиональных отношений и права Игорь Понкин, сотрудник Государственного НИИ семьи и воспитания Игорь Метлик и др.) последовательно изложили весь набор аргументов, которые уже не первый год приводятся в защиту предмета. А именно: международные законодательные нормы закрепляют за каждым человеком право получать образование по своему выбору. Однако в России права тех, кто хочет знать все о своей родине, откровенно ущемляются. Если у 10% есть запрос на предмет, нужно удовлетворить и этот малый запрос, поскольку образование должно обеспечивать разнообразие мировоззренческих подходов. Вспомнили, естественно, и о «моральной составляющей» предмета, и о необходимости воспитывать толерантное сознание, и о «национально-религиозной идентичности», без которой Россия не сможет стать равноправным игроком на мировой арене. Всем этим благим задачам, по мнению протоиерея Всеволода Чаплина, противостоят «малопрофессиональные учителя-новаторы», которые «утверждают, что они лучше родителей знают, какое образование должны получать дети в школе, и определяют мировоззрение ребенка».
Противники ОПК выдвинули свои контраргументы, которые так же хорошо знакомы. Вот они: прописанный на законодательном уровне принцип секулярности школы должен остаться незыблем. Государство не может идти на поводу конфессиональных предпочтений, навязывая своим гражданам одну религию и одну мораль и обслуживая интересы одной, пусть и значительной, группы. «Это нарушает принцип гражданственности», — отметил руководитель аппарата Уполномоченного по правам человека в РФ Михаил Одинцов. Ссылка в данном вопросе на международные нормы лукава, поскольку в России сегодня нет гражданского общества и не сформирована межконфессиональная культура. Нетолерантность в нашем обществе велика, а нетолерантность в церкви еще больше. В такой ситуации поголовное введение ОПК будет иметь деструктивный характер и вызовет лишь рост ксенофобии. Адвокат и главный редактор журнала «Религия и право» Анатолий Пчелинцев рассказал о случае в поселке «Солнечный» Курской области, где школьников, не охваченных ОПК по причине недостатка преподавателей, собрали в одну из школ и после молебна раздали им листовки с поношениями в адрес пятидесятников (охваченные ОПК, надо полагать, получают это полезное знание на уроках). В тот же вечер в здании общины разбили окна и нарисовали на стенах свастику.
Почетный президент МАРСа Анатолий Красиков зачитал высказывания некоторых иерархов РПЦ, которые тоже никак не свидетельствовали о готовности (более того — способности) руководителей церкви воспитывать в детях уважение к другим верованиям и взглядам. Вывод напрашивался сам собой: общество боится не православной культуры (которая к тому же, по мнению директора Центра изучения религии РГГУ Николая Шабурова, до сих пор так никем и не очерчена), а воинствующего бескультурья.
Однако кое-что в позициях сторон изменилось. Защитники ОПК несколько снизили уровень своих притязаний, и тезис о том, что в России чуть ли не 90% граждан православные, а посему отсутствие в школах православно ориентированных предметов ущемляет интересы большинства, сменился рассуждениями о том, что если есть запрос, то его надо учитывать, что во избежание оскорбительных выпадов в адрес других религий можно ввести процедуру взаимного просмотра учебников, что "религиозный блок" должен быть вариативным и включать не только ОПК и аналогичные конфессиональные предметы, но и основы гуманистической этики и т.д. (Пока непонятно, что будет с идеей преподавать в школах историю религий, поскольку специально подготовленное для этого пособие под руководством академиков А. Чубарьяна и Г. Бонгард-Левина в Министерстве образования признано слишком сложным. Так же непонятно, впрочем, почему нельзя использовать, внеся в них при необходимости коррективы, уже имеющиеся учебники А. Кулакова и Н. Шабурова, которые одобрены многими специалистами.)
Противники же ОПК разделились на два лагеря. Одни продолжают настаивать на необходимости «вернуть вопрос в конституционное поле» и тему ОПК закрыть. Другие, не снимая своих претензий, согласились с тем, что права религиозных меньшинств (включая православное) в сфере образования должны быть рассмотрены всерьез. По их мнению, «светскость» государства можно трактовать по-разному. Во всяком случае, все меньше народу спорит с тем, что проблема требует дальнейшего тщательного изучения, продолжения общественных дискуссий и более глубоких социологических исследований (пока результаты большинства опросов не подтверждают заявлений прот. Всеволода Чаплина о якобы страстном желании родителей обучать детей ОПК в школах. Например, в Белгородской области — данные Исследовательского комитета социологии религии, — где ОПК преподают как обязательный региональный компонент, лишь 29% родителей считают это необходимым, 23% — не видят необходимости в начинании, а 28% выступают категорически против, то есть в области совершенно явно нарушаются права большинства). За серьезный анализ ситуации взялось и Министерство образования, где создана специальная группа, которая собирается раз в 3-4 месяца и рассматривает опыт преподавания ОПК в разных регионах.
Показательно, что обе стороны главным злонамеренным актором видят государство: одним оно «не дает», другим — «навязывает». В этом есть большая доля истины, поскольку власть, несмотря на все попытки представить себя вдохновительницей гражданской солидарности, вполне целенаправленно работает на раскол общества. Новость о создании «православного крыла» «Наших» и «воцерковленных комиссарах», которые по благословению РПЦ устремятся в школы преподавать все те же многострадальные ОПК, появившаяся в медиа за пару дней до круглого стола, со всей очевидностью это подтвердила. Из церкви делают жандарма, чтобы окончательно дискредитировать ее в глазах общества. Логика действий тем более понятная, если вспомнить, что Московская патриархия сама сыграла немалую роль в дискредитации демократических ценностей. (Кто там у нас следующий?)
В такой ситуации для диалога требуется почти крайнее напряжение сил, вся добрая воля людей, действительно заинтересованных в построении гражданского общества. О том, что многие это понимают, свидетельствовал и второй состоявшийся в один день с первым круглый стол — «Миссия и СМИ», где как раз обсуждались возможности диалога с «мировоззренчески чуждыми».
Встреча прошла в рамках международной богословско- практической миссионерской конференции, организованной Свято-Филаретовским институтом (СФИ), Всемирным братством православной молодежи Синдесмос и британской миссионерской организацией CMS при поддержке Миссионерского отдела РПЦ. В круглом столе, который вели телеведущий Александр Архангельский и главный редактор православной газеты «Кифа» Александра Колымагина, принимали участие журналисты, работающие в светских и в православных изданиях, священнослужители и миряне.
Речь, собственно, шла о том, возможна ли христианская миссия в светских СМИ и что под миссией понимать. Почти все выступавшие сошлись во мнении, что «проповедь в лоб» в светских изданиях вряд ли возможна и эффективна. Верующему журналисту сегодня скорее подобает роль «переводчика» в налаживании диалога секулярного и религиозного мировоззрений, поделился своими соображениями религиовед Борис Фаликов. Кроме того, он обязан говорить о такой актуальной сейчас проблеме, как терпимость, которая является не только светской, но и религиозной ценностью.
Александр Архангельский видит свою задачу еще более скромной. На его взгляд, когда бал правит «тотальная смысловая безответственность», важна миссия «не в строго религиозном понимании», а как призыв к обществу «возвратиться к памяти о ценностях», как необходимость «показать, что смысл где-то есть». При этом журналисту все время приходится балансировать: невозможно донести свою мысль, не учитывая конъюнктуру медиа-рынка и особенности восприятия инакомыслящей аудитории.
Ректор СФИ священник Георгий Кочетков на внецерковном поле считает целесообразным сосредоточиться не столько на «передаче знаний», сколько, в первую очередь, «пробуждать совесть в полной уверенности, что она есть у каждого».
Священник Дмитрий Карпенко, издающий православный молодежный журнал «Ноев ковчег» (Белгород), пытается «научить человека думать», «самостоятельно отличать правду от неправды, даже в церковных СМИ». «Ноев ковчег» работает на пересечении светской и церковной культуры, помогая читателю отыскать «зерна истины» в светских произведениях. По словам о. Дмитрия, это позволяет избежать прямолинейности, а с другой стороны, предохраняет неофитов от столь частого соблазна полного разрыва с культурой.
Настоятель Свято-Сретенского храма в селе Заостровье под Архангельском о. Иоанн (Привалов) из опыта сотрудничества со светскими изданиями вынес убеждение, что люди хотят знать «норму», и задача миссии через СМИ – фиксировать эту норму, «не ту, что мы придумали, а установленную самой жизнью», то есть попросту называть вещи своими именами.
Хотя этот вопрос на круглом столе непосредственно не обсуждался, вряд ли кто-то стал бы спорить с тем, что очень важно, чтобы СМИ продолжали оставаться источником новостей и пространством для обмена мнений — для того они, собственно, и существуют. Но в условиях сужающего демократического поля они рано или поздно потеряют эту возможность, если общество не освоит навыков диалога и между разными общественными группами не возникнет взаимоподдержки и выручки. Ведь набившему руку на разводках государству ничего не стоит пожрать нас всех поодиночке.
