Не знаю, чем сегодня занимается в своем Бочаровом ручье наш гарант. Может быть, «работает с документами», то есть под одному ему известным рентгеном просматривает каждую из предложенных свежеиспеченным премьером кандидатур, дабы сохранить в будущем правительстве систему сдержек и противовесов. А может быть, именно сейчас прикидывает, кто должен стать преемником. Но в одном я уверен: именно сейчас, в силу природных наклонностей и глубочайшего презрения к собственной дворне, Владимир Владимирович переживает сладчайшие минуты.
Минуты всеобщего чиновничьего страха, который густым туманом навис над Москвой. Когда объявят о высочайшем решении? В пятницу? В субботу? А может, захотят помучить еще и на следующей неделе? И главное – кого скинут с правительственного корабля? Ведь смена каждого министра автоматически означает перетряску в ведомстве. Все начальники попрятались по норкам, никаких интервью, никаких заявлений. Не дай Бог, президенту не так доложат. А если молчать в тряпочку и не высовываться – глядишь, пронесет. И снимут не тебя, а соседа по даче. В общем, все дрожат.
Если цель всей истории с внезапным назначением Виктора Зубкова состоит в том, чтобы до последнего дня никто и помыслить не мог, что Владимир Владимирович – «хромая утка» (на этой версии настаивают отошедшие от позора прокремлевские политологи), то идеально было бы держать всех в подвешенном состоянии аккурат до выборов. И наслаждаться собственным всемогуществом.
Надеюсь, читатель, знакомый с моими статьями, заметил, что я не склонен будить лихо раньше, чем оно проснулось, но на ум приходит аналогия с событиями 70-летней давности. Забавно, что именно сейчас, в момент номенклатурного испуга, академики от образования решили делать учебник по новейшей истории на основе методичек, утверждающих, что репрессии были наиболее эффективным средством управления страной.
Думаю, что именно сейчас особенно ясно видна порочность и слабость всей выстроенной Путиным системы. Смысл властной вертикали как раз в том, что она подотчетна одному-единственному человеку и никак – обществу. Но как можно управлять этим сложным бюрократическим механизмом в отсутствие объективной информации? Только нагоняя страх на ближних и дальних подчиненных. А поскольку у главного начальника нет никакой возможности разобраться, кто хорошо работает, а кто плохо, кто честен, а кто коррумпирован, – то и страх должен распространяться на всех. Изъявление высочайшей воли должно носить сакральный характер и поэтому быть абсолютно недоступным пониманию нижестоящих. Державного гнева должны бояться все, вне зависимости от качества работы.
Но как раз в этом, не исключено, и заключается опасность для всесильного правителя. Вспомним, что партийная номенклатура потому и поддержала Хрущева в разоблачении культа личности, что он обещал освободить их от страха. И теперь вся эта дрожащая и мечущаяся номенклатура — чиновники, государственные олигархи, интеллектуальная обслуга режима, – они не забудут Путину своего испуга. И, возможно, не простят.