У нашего правительства есть одна удивительная особенность: его невозможно защищать. То есть как-нибудь мимоходом, мимолетом – это еще проходит. Но чтобы всерьез – не получается. Вокруг нашего правительства юмор витает какой-то специфический. Только произнесешь, к примеру, «Кириенко» — а все уже улыбаются. Или скажешь «Фрадков» — смеются. Или «Зубков» — ну совсем вроде свежий человек, только и успел, что девочке конфетку дать, а тоже – то хихоньки, то хаханьки.
При словах «правительство подумало и решило» все весело переглядываются. Недавно я был на какой-то дискуссии. Человек на трибуне очень толково, с цифрами в руках, доказывал, как умело наше правительство накапливает деньги в Фонде будущих поколений, — а публика лежала. Заключительная фраза «И нет сомнения, что правительственная программа будет выполнена полностью и в срок» потонула в хохоте всего зала. А с галерки донесся задорный бас: «Ну, мужик, ты сегодня в ударе!»
Так работать нельзя. Эти шуточки надо запретить наравне с экстремизмом. Вот, скажем, я сейчас, на ваших глазах, намерен всерьез защитить от беспочвенных обвинений г-на Г.Н. Батанова. Он является начальником Пенсионного фонда Федерации. Ну вроде как министр пенсий. А напали на него буквально за одну фразу. Геннадий Николаевич на днях высказался в том смысле, что не все у нас так уж плохо, коль скоро супружеская пара пенсионеров, получающая в месяц сообща около 6 тысяч рублей, где-нибудь в Камызяке считается олигархами.
Что тут началось! Перед телезрителями открывали холодильники, и эти холодильники были пусты. Пожилые дамы приличной наружности поминали сыр вприглядку. А народный артист Соломин, тот самый, который был блестящим штабс-капитаном Кольцовым и любимцев всего СССР, грустно признавался, что с такой нищенской пенсией он вынужден будет тянуть лямку до конца своих дней.
Короче говоря, гнев общественности был непередаваем. Звучали откровенно садистские предложения. Например, заставить самого Батанова жить на пенсию. Или отправить его в Куршавель с трехлетней пенсионной надбавкой в кармане. За всем этим жутким фольклором из виду выпало главное. Ничего про знаменитых артистов и холодильники в Нижнем Новгороде Батанов не говорил. Он  сказал только то, что сказал. Именно: сдвоенная пенсия выводит супружескую пару, живущую в Камызяке, прямиком на олигархическую орбиту.
Если вы не верите министру пенсий, значит, вы не знаете, что такое Камызяк.
Жизнь моя сложилась так, что видывал я разное. Гулял под тихо шелестящими пальмами Уэст Палм Бича, где семейное гнездо богачей Кеннеди. Навещал застойную Санта-Барбару, это уже на Тихом океане. Обозревал с вертолета трепещущий на ветру остров Пинанг. Гостил в роскошной Марбелье, которую иные называют Марбейя. А что до Камызяка, то я был здесь раз десять, если не больше.
Так вот, прошу поверить: Камызяк – это достойный соперник и Уэст Палм Бича, и Пинанга, и Санта-Барбары. Камызяк – это, если угодно, та же Марбелья. Только вместо вылизанных поместий с голубыми пятнами бассейнов вы видите пыльную улицу Ленина, по которой, покачиваясь, идет одинокий путник. В кармане у путника шаром покати, в потной руке зажата пустая стеклотара. Идет же путник – никуда.
На 16 тысяч жителей Камызяка приходится с три тысячи пенсионеров и три по триста чиновников. Все прочие – их иждивенцы.

Было время, когда в этом селенье обитали лихие пираты и прокаленные солнцем рыбаки. Потом миллионы зэков перегородили Волгу идиотскими плотинами, потом селенье стало райцентром, потом рыбаков стали называть браконьерами, потом всю дельту разделили между собою две банды, из которых одну возглавляли бывшие милиционеры, а другую – нынешние. Банды носились на японских моторах, стреляли из новейших автоматов. Поймав неорганизованного камызякца в своих территориальных водах, банды били его крепко, отчего браконьерство стало обогащать только тех, кто и без того был богат.
Городок Данидин (штат Флорида, побережье Мексиканского залива, чуть к северу от ихнего Санкт-Петербурга) очень похож на село Каралат (Астраханская область, Камызякский район, 28 км на юг). В Данидине участок размером с полгектара и 100-метровым выходом к воде (waterfront) стоит от полутора миллиона долларов. Соответственно в аристократическом Уэст Палм Бич – в десятки раз дороже.
Точно такую же собственность в Каралате можно сегодня купить за одну тысячу баксов. В Камызяке, где цивилизации побольше, цены выше. Но хотят продать многие, хотят купить – жалкие единицы.
Если бы этот Камызяк, с прилегающим к нему районом волжской дельты, выкупила Япония, отсудила Германия или завоевал Сингапур, то все его 16 тысяч жителей, став иностранцами, в считанные месяцы погрузились бы в экономическую нирвану. Сейчас трудно сказать, на чем именно сколотили бы они свои состояния. Продавали бы недвижимость, ныне не ведающую спроса. Торговали бы лотосами, изобильно украшающими дельту. Затаривали бы черную икру. Но уже лет через пять бывшие алкаши приезжали бы в соседний Нариманов в свежих сорочках и с гуманитарной миссией. И наверняка нашелся бы новый Жириновский, призывающий отвоевать обратно благословенный край — но уже вместе с затаренным деликатесом.
Г.Н. Батанов не придумал Камызяк. В этом городке трудно жить, но приятно отдохнуть. Изобилье ухи и речные просторы привлекли сюда выездную сессию Пенсионного фонда. Аккурат в те часы, когда наш новый премьер Зубков давал старушке таблетку пургена (прекратите смеяться, господа!), новая наследница Зурабова (оживление в зале) сопровождала его в Астрахань. Там правительство решало (сюда смотрите, на меня!), куда надлежит впадать Волге. Решило: пусть пока в Каспийское море. Заодно приезжим рассказали, как почетно быть пенсионером в Камызяке. Солнечное утро, шесть тысяч на руках, сын протрезвел и причесался, по пути прихватили бутылочку, колбаски, хлебушка свежего, помидорки с огорода еще теплые, лучок сочный пополам, принимаешь на грудь одну, другую, выходишь на солнышко и балдеешь себе, как олигарх.
А ведь таких Камызяков тысячи и тысячи на Руси. Так что прав был высокопоставленный чиновник г-н Батанов, утверждая, что в определенных условиях наши пенсии… Да перестаньте же вы ржать, в конце концов!