Новая трагедия. На сей раз — на Волге, в Тольятти, на перекрёстке. Двумя с половиною месяцами ранее у Малой Вишеры обошлось без жертв. Теперь — восемь погибших, больше шестидесяти раненых.
Я не буду высказывать или комментировать версии — "чеченский след", "националисты", "происки спецслужб", "в преддверии выборов" и так далее — это сделают и уже делают другие. Одно скажу: не может быть априорной презумпции чьей-либо виновности, а у меня (как, впрочем, и у большинства комментаторов!) слишком мало достоверной информации для оценки версий. Пока в сообщениях нет согласия даже относительно типа взрывного устройства (были готовые поражающие элементы, нет?), об уликах (впрочем, улики могут составлять тайну следствия), что же тогда говорить о мотивах? Не ясно даже, был ли это теракт или "незаконная транспортировка" с "неосторожным обращением"...
Но уверенности нет и в обстоятельствах абсолютно не секретных. Сколько всего пострадавших? Ведь и после подрыва "Невского экспресса" называли цифры. И вот на днях знакомый — его при крушении бросило спиною на противоположную полку, пришлось-таки лечиться — услышал по радио, что пострадавшим выплачивают какие-то компенсации. Сунулся было — и получил "от ворот поворот": де "в списках не значится". Он и билет предъявлял, по которому ехал, и справки от врачей, но "Русь не дала ответа".
Единственное, пожалуй, что можно утверждать с полной определённостью — предотвратить взрыв не удалось. А ведь, казалось бы, в стране для этого было сделано всё. Восемь лет назад, с осени 1999 по весну 2000 года, Путин накачал рейтинг и стал президентом именно как "борец с терроризмом". Три года назад, после Беслана, под тем же предлогом были отменены прямые выборы губернаторов и депутатов-одномандатников.
А гибель людей в Тольятти предотвратить не удалось, несмотря на то, что все последние годы именно под "контртеррор" наращивались силовые структуры. Несмотря на то, что, ссылаясь на террористическую угрозу, переписывали законы и подзаконные акты, ограничивали права и свободы граждан.
Казалось бы, такими мощными инструментами любая террористическая активность уже давно была выявлена, любые экстремистские группировки — уничтожены или поставлены под контроль, а кустарное изготовление взрывчатки стало просто невозможным.
Третий год уже работает система "Магистраль", в которую заносятся сведения не только о летающих самолётами, но и обо всех пассажирах поездов дальнего следования и междугородних автобусов. "Магистраль" эта, говорят, незаменима в борьбе с терроризмом... Каким, интересно, образом? Не понимаю. Допустим, самолёт террористы могут захватить и направить на какой-нибудь объект. А поезд — что, проникнув в кабину, можно поднять состав в воздух и обрушить на Кремль? Или автобус? Нет, нельзя? Тогда что в этой "Магистрали" антитеррористического?
Конечно, если бы проверка личности проводилась при посадке в городской транспорт, в тот самый злополучный автобус, а ещё лучше — при входе в подъезд, в квартиру, вот тогда бы... Тогда — что?
Все эти "контртеррористические" законы и ограничения оказались вполне эффективны, но при решении совсем других задач. Да, каждый раз это было "предотвращение и пресечение", но отнюдь не терактов. О терактах заранее ведь не предупреждают, в отличие от вполне легальных митингов, маршей, съездов и конференций. Террорист не объявляет себя — как его вычислишь? А вот ловить превентивно отклоняющихся от генеральной линии активистов — "несогласных" и прочих — очень даже можно. Но всё это есть использование контртеррора "не по прямому назначению".
А для предотвращения или расследования терактов не особо полезно.
С предотвращением понятно. Если "большой брат смотрит на тебя" из каждого угла и со всякого столба, он неизбежно будет перегружен информацией. Эта информация позволит "пасти" заранее известного человека (что удобно для контроля за легальной политической и общественной активностью), но выявлять ранее неизвестные связи (как раз то, что нужно для вскрытия конспиративных сетей) оказывается тяжело: "Когда слишком много хорошо, тоже плохо".
С расследованием совершённых преступлений то же самое. Оказывается, что гораздо легче работать с "бумажными" и "электронными" носителями (с материалами перехвата телефонных переговоров и электронной переписки, которую предоставляют системы СОРМ-1 и СОРМ-2), чем с материальными уликами, вещественными доказательствами по конкретному делу. В условиях избытка информации слишком велик соблазн не искать то, что нужно, а воспользоваться тем, что уже вроде бы есть. А ведь "органы" буквально засыпаны этой информацией, этими списками.
Вспомним. После предыдущего взрыва, на который выезжал руководитель следственного комитета Бастрыкин, задержали питерских "анархов" — Андрея Каленова и Дениса Зеленяка. Задержали на вокзале в Малой Вишере. И лишь потому, что внешность показалась подозрительной, даже хотели отпустить. Но дальше, похоже, "пробили по базе" — и выяснили, что те "значатся в списках" (если бы с таким же усердием составляли списки пострадавших!). И, хотя не было никаких улик, свидетельствующих о причастности ребят к теракту, их всё-таки продержали месяц в каталажке. В это время следствие интересовалось окружением: "С кем на митинги ходит? С кем чай пьёт? Зачем в "Мемориале" бывает?", а не "обстоятельствами, имеющими отношение к делу".
Питерцев пришлось отпустить — у них было тройное железобетонное алиби. А вот третий задержанный — уроженец Чечни Хасан Дидигов — из кутузки не вышел: ему не смогли предъявить обвинение по делу "Невского экспресса", но тут же "закрыли" по другому уголовному делу.
Спору нет, если бы следствие не "проверило" тех, кто так или иначе "проходит по учётам", ему бы немедленно вменили эту недоработку. Но ведь на одной "картотеке" далеко не уедешь! Хорошее это дело — умение выявлять врага по формальным признакам, но...
Четырнадцать лет назад мы с коллегами работали в архиве мордовских лагерей — составляли списки политзаключённых, выявляя их в 330-тысячной картотеке Управления ЖХ-385. И вот постепенно выяснилось, что если на лицевой стороне учётной карточки заключённого значилась профессия "сапожник", то переворачивать карточку было уже как бы и не обязательно. На обороте у всех сапожников значилась статья 58-1 "а", то есть "измена Родине в военное время". Под конец работы таких были найдены чуть ли не тысячи. Между тем, история не сохранила никаких упоминаний дивизии СС "Саламандра", в полном составе пленённой и препровождённой в Дубравлаг. Возникал вопрос о нашей вменяемости... По возвращении в Москву Никита Петров, специалист по истории спецслужб, всё объяснил. Дело в том, что, когда Красная Армия двинулась на запад, у контрразведки СМЕРШ возникла проблема. Гитлеровцы ведь не оставили СМЕРшевцам списки агентуры. И тогда контрразведчики начали "выявлять" тех, кого при иных обстоятельствах сами стали бы вербовать — то есть людей с широким мотивированным кругом общения. И чуть ли не в первую голову — сапожников. Методы убеждения в СМЕРШе были весьма эффективные, и сапожники (те, кого не расстреляли) оказались в лагерях со статьёй 58-1 "а". Возможно, среди них и были немецкие шпионы, кто знает?

Времена изменились, много воды утекло по протекающей через Мордовию реке с коротким названием Вад... В то старое время власть наполняла лагеря, сражаясь по преимуществу с врагом вымышленным. Но теперь российское общество находится между властью и реальным, а не выдуманным террором (теорию всеобщего и сплошного заговора, провокации оставляю тем, кто душою не вышел из отроческих лет). И полномочия, данные власти (или взятые ею) вроде бы для борьбы с терроризмом, на поверку малоэффективны при использовании "по прямому назначению" — зато оказываются весьма пригодны для давления на само общество.
Буквально накануне трагедии в Москве на Лубянке, у Соловецкого камня люди, сменяя друг друга, читали имена жертв "Большого террора", убитых семьдесят лет назад. Наше настоящее продолжает нашу историю. Безвинно погибшие в терактах и "контртерроре" последних лет продолжают этот список. Мы будем помнить и повторять их имена...
И надо что-то делать, чтобы подвести черту.

 

Автор — член правления общества "Мемориал"