Николай Васильевич схватил за бороду русского Бога – и выразил душу России в словах.

С тех пор ВСЯ русская история – бесконечная постановка с разными актерами и режиссерами все тех же «Мертвых душ» и «Ревизора» — с тройкой, на страх другим народам и государствам несущей очередного Чичикова, Хлестаковым, немой сценой и спасительным «явлением Жандарма».

Один из эпизодов «гоголианы» — союз РФ с Белоруссией.

Ну я не стану вновь описывать все странности любви.

Лучше Гоголя все равно не скажешь – «Мертвые души».

Неясно, как строить этот «союз нерушимый республик свободных», неясно, какие «Милушкины, кирпичники» и «Михеевы, плотники» будут его подданными… Но об этом я много раз писал.

А вот действительно живая сцена – отношения В.В. и А.Г.

На что походит эта крепкая мужская дружба славян между собою?

Гад буду – если не на дружбу Чичикова и Ноздрева!

Вопрос о газе.

«— Ну, так как же думаешь? – сказал Ноздрев, немного помолчавши. – Не хочешь играть на души?

— Я уже сказал тебе брат, что не играю, купить, изволь, куплю.

— Продать я не хочу, это будет не по-приятельски. Я не стану снимать плевы с черт знает чего. … Ну, послушай, сыграем в шашки; выиграешь — твои все.

— Напрасен труд, я не буду играть.

— Да ведь это не в банк; тут никакого не может быть счастия или фальши: все ведь от искусства; я даже тебя предваряю, что я совсем не умею играть, разве что-нибудь дашь мне вперед.

…

— Изволь, так и быть в шашки сыграю.

— Души идут в ста рублях!

— Зачем же? довольно, если пойдут в пятидесяти.

…

— Знаем мы вас, как вы плохо в шашки играете! – сказал Ноздрев, подвигая шашку, да в то же самое время подвинул обшлагом рукава и другую.

— Давненько не брал я в руки!.. Э, э! это брат, что? осади-ка ее назад! – говорил Чичиков.

— Кого?

— Да шашку-то, — сказал Чичиков и в то же время увидел почти перед самым носом своим и другую, которая, как казалось, пробиралась в дамки; откуда она взялась, это один только Бог знал. – Нет, сказал Чичиков, вставши из-за стола, — с тобой нет никакой возможности играть! Этак не ходят, по три шашки вдруг!

…

— За кого ж ты меня почитаешь? – говорил Ноздрев. – Стану я разве плутовать?

— Я тебя ни за кого не почитаю, но только играть с этих пор никогда не буду.

…

— Так ты не хочешь доканчивать партии? – повторил Ноздрев с лицом, горевшим как в огне. – А! так ты не можешь, подлец! когда увидел, что не твоя берет, так и не можешь!».

А есть и еще один замечательный момент – собственно встречи двух, нежно любящих друг друга лидеров братских стран.

Там имеется такая протокольная штука как…

Впрочем – обратимся к классику.

«Вы не поверите, ваше превосходительство, как мы друг к другу привязаны, то есть, просто если бы вы сказали, вот, я тут стою, а вы бы сказали: «Ноздрев! Скажи по совести, кто тебе дороже, отец родной или Чичиков?» — скажу: «Чичиков», ей-Богу… Позволь, душа, я тебе влеплю один безе. Уж вы позвольте, ваше превосходительство, поцеловать мне его. Да, Чичиков, уж ты не противься, одну безешку позволь напечатлеть тебе в белоснежную щеку твою!».

Ан, вот тут-то и прокололся Николай-то Васильич: «Ноздрев был так оттолкнут с своими безе, что чуть не полетел на землю».

Ошибся, Н.В.!

Или… — не ошибся?!