В последние месяцы наше телевидение буквально затоплено передачами на исторические темы. Кто-то разоблачает английские козни со времен Адама, кто-то в революции 1917 г. находит  заокеанский след, кто-то считает константой всей внешней политики Запада особую ненависть к Сербии. Я  на все это смотрел спокойно: в конце концов, любой волен фантазировать – на каждый чих не наздравствуешься.  Но вот официальные новости канала «Россия» – это дело другое. Здесь гражданам предъявляется мнение самого Государства, и следование ему можно считать формой гражданской лояльности.

12 декабря в «Вестях» был показан материал об открытии в Кремле выставки «Вера и власть» — про эпоху Ивана Грозного. Речь сейчас не про самое выставку, а про сюжет «Вестей». Его общий лейтмотив: «Наш первый царь, прослывший одним из самых жестоких в истории России, по меркам своих времен был редким гуманистом». В доказательство приводятся цифры жертв восстаний и гражданских войн, происходивших в те же времена в Европе. Оказывается, там гибло народу еще больше, чем у нас. Вполне возможно. Но разница-то вся в том, что  любой гугенот в Варфоломеевскую ночь твердо знал, ЗА ЧТО его убивают. Жертвы же опричнины ЭТОГО НЕ ЗНАЛИ, как никому никогда не был открыт и самый принцип, по которому Русь была разделена на «опричнину» и «земщину».

Сталин не зря  увидел в Грозном родственную душу: от кровавой руки обоих тиранов тысячами в одном случае и миллионами в другом  погибали их верные подданные, ни сном ни духом не помышлявшие об измене. Храбрые воеводы, благочестивые епископы, дельные дьяки, талантливые администраторы – все они поплатились не за конкретные преступления, пусть даже по понятиям того времени, – они были принесены в жертву маниакальной страсти Грозного построить царство Божие на земле. И в этом два душегуба тоже сходствуют. Есть между ними только одна существенная разница: Иван Васильевич, убедившись в неудаче своего великого эксперимента, начал каяться, и здесь Иосиф Виссарионович не только не последовал его примеру, но и гневно  осуждал предшественника. Для нас, однако, это покаяние имело важный источниковедческий результат — знаменитый «Синодик опальных», куда царь велел вписать имена тех своих жертв, которых мог вспомнить сам или которых нашли по следственным делам. Конечно, туда попали далеко не все убитые (разве кто-нибудь, к примеру, считал всех утопленных, замороженных, сожженных, запытанных новгородцев?). Именно этот Синодик и дает возможность поклонникам Грозного утверждать, будто на его совести «всего» три тысячи человек. Но пусть будет три, не в цифре дело. Вчитаемся в этот поразительный документ: там не только князья и дьяки, там скоморохи и «помясы», псари и «часовики», конюхи и «писчики», рассыльщики и портные; а еще жены и мужья «опальных», их сыновья и дочери, родители и внуки. Именно тогда был сломан хребет нарождающемуся русскому обществу, да так потом и не восстановился, так и корчимся мы по сей день на земле, не в силах подняться под пятой всесильного государства.

 Способ, каким убивали несчастных, в Синодике не раскрывается – для всех одна формула «отделано столько-то». Но из других источников мы знаем, какую изуверскую изобретательность проявлял царь: на его глазах людей сажали на кол, резали на куски, обваривали кипятком и т.д., и т.д. Впрочем, по мнению Российского телевидения, все это – «черный пиар» ХУ1 в.  Не откажем себе в удовольствии процитировать: «Московское царство остается последним православным государством в державном смысле этого слова. А его самодержец — политическим защитником вселенского православия. И то, и другое еще как раздражает папский престол. Тогда-то и появляются черные мифы о свирепом московитянине Иване, отрезавшим уши и носы».

Ну что ж, коли этот православный царь-надежа, убивавший монахов и епископов, заигрывавший с иезуитами и склонный к альтернативному сексуальному поведению, оклеветан католиками, то уж сведениям протестантов, смертельных врагов Ватикана, мы можем доверять! Давайте тогда почитаем отчеты немецких опричников Таубе и Крузе, померанского врача Шлихтинга, английских послов Горсея и Флетчера: там мно-о-го чего интересного можно узнать про Ивана Васильевича. Ну а если мы вообще Западу не верим, поверим хоть собственным летописям или  скучным переписям дворов,   свидетельствующим об упадке разоренных опричниками городов. Поверим хоть тому очевидному факту, что начал Иван свое царствование в обстановке общенародного подъема, позволившего взять Казань и Астрахань, а закончил Ливонской военной катастрофой – потому что выдохся весь тот подъем от его душегубства.

Но вернемся опять к сюжету «Вестей». Вновь цитата: «(Отсюда?) и призывы крестовых походов на варварскую Москву, все больше осознающую себя наследницей великой византийской цивилизации. "Иван Грозный начинает уделять внимание генеалогическому дереву, производя родословную от византийских императоров, этим подтверждая право своей власти", — говорит Елена Гагарина, генеральный директор Государственного историко-культурного музея-заповедника "Московский Кремль". — Но факты — упрямая вещь». Воистину упрямая! Вот что писал сам Грозный: "Мы от Августа кесаря родством ведемся". То есть ему, как и всем нашим самостийщикам, хотелось-то быть родственником Западу, а уж во вторую очередь Византии. Известен случай, когда он заявил английскому ювелиру: «Русские мои все воры», а на осторожное замечание иностранца, что царь и сам русский, возмущенно ответил: "Я не русский, предки мои германцы". Вот вам и царь-патриот.

Заканчивается сюжет «Вестей» многозначительной фразой: «Черные мифы о России уже которое столетие продолжают служить политическим целям». И тут нельзя не согласиться: самый черный миф о России, а именно о том, что единственный вид правителей, которых она заслуживает, это презирающие свой народ тираны, — этот миф служит отчетливо политическим целям, и цели эти в высшей степени злободневны и актуальны.

Когда 25 июня 1570 г. великий государственный муж Иван Висковатый был выведен на Поганую Лужу в Москве для публичной казни и ему предложили  принародно покаяться в несовершенных им преступлениях, он гордо ответил: «Будьте прокляты, кровопийцы, вместе с вашим царем!».  Чтобы как можно больше подданных оказались «в замазке», Иван Грозный приказал, чтобы от тела повешенного на кресте Висковатого все дворяне и приказные, присутствовавшие на казни, отрезали по кусочку. Малюта Скуратов лишь возглавлял очередь из желающих. Таких всегда набирается много. Но Висковатый умер, не покорившись. Он взошел на крест за свое достоинство, достоинство русского человека. За наше достоинство.