Размышления после Архиерейского собора

УПЦ в декабре 2007 года

Мне, священнику Московского патриархата, особенно грустно сознавать, что вопрос об автокефалии УПЦ является проблемой времени, причем самого ближайшего. Впрочем, полная каноническая самостоятельность Украинской православной церкви могла бы и не иметь для русского православия столь трагического исхода, если бы не ряд ошибок и преступлений. ХХ век превзошел в этом отношении всю предшествующую эпоху.

Далекому от церкви человеку, разумеется, не известны тонкости внутрицерковных отношений. Прежде всего, критики Церкви склонны искать главную, с их точки зрения, причину всех нестроений — в вопросах материальных. Спешу разочаровать: зависимость УПЦ от РПЦ исключительно каноническая. Никаких финансовых потоков церковного происхождения через украинскую границу в Москву не течет. УПЦ абсолютно независима в своих финансах. Она действительно самоуправляемая, автономная часть единой Русской православной церкви. Епископат Украины действительно избирается решением «на местах», и никакой «руки Москвы» там нет и в помине. Единственное символическое исключение — благословение патриархом Московским и всея Руси избранного в Киеве предстоятеля УПЦ — митрополита Киевского и всея Украины.

Киевский митрополит Владимир (Сабодан) является постоянным членом Синода РПЦ (одним из пяти) и имеет огромное влияние и авторитет в РПЦ. Один из старейших архипастырей Церкви, один из кандидатов в патриархи в 1990 году, он многие годы был ректором Московских духовных школ, кроме того, известен как блестящий проповедник и богослов. Его присутствие в Синоде обеспечивает духовное единство разных частей РПЦ, включая, кстати, и Белоруссию. Ни Японская автономная церковь, ни РПЦЗ не имеют в лице своих предстоятелей фигур, так удачно сочетающих в себе самостоятельность и влияние.

В последние годы существования СССР почти три четверти православных приходов из шести тысяч по стране находились на Украине (сейчас — чуть больше трети). Это была самая «православная» республика Советского Союза. Причина заключалась в том, что треть её территории вошла в состав СССР в 1939 году после падения Польши. Западные области советская власть не успела «зачистить» от церкви в той мере, как это удалось в России после 1917-го. Слишком много было реальных врагов в украинских лесах: отряды УПА и Армии Крайовой. Однако главную мину под церковное единство НКВД заложить успело. Пороховой бочкой стал Львовский собор 1946 года, объявивший о воссоединении Украинской греко-католической церкви (УКГЦ), так называемых униатов, с РПЦ. Сталин сделал то, что не смогла осуществить царская администрация. В результате этой чекистской акции в ограду церкви принудительно влилась готовая «пятая колонна», которая напомнила о себе в конце 80-х. Также были присоединены и чисто православные епархии Константинопольского патриархата в Прибалтике. Исключение генералиссимус сделал только для Грузии, где сам начинал революционную деятельность в борьбе за автокефалию Иверского католикосата.

Политика советских властей в УССР столкнулась с народным сопротивлением «атеизации». При хрущевских гонениях политбюро наконец добилось закрытия крупнейших монастырей, Почаевского и Киево-Печерского. Однако сломить народную веру партийные лидеры не смогли. В отличие от России в республике сохранилось крестьянство — главный оплот церкви. Однако крепкая народная вера была преимущественно обрядовой. Советская власть позаботилась о том, чтобы на территории Украины действовала одна провинциальная семинария — в Одессе (ее не успели закрыть). В то время как в России сохранились две духовных академии, в Москве и Ленинграде. Отличительной чертой украинского православия стал дух обрядоверия и необремененность высоким богословием.

Распад СССР поставил Русскую православную церковь на грань серьёзного кризиса. Бывшие униатские приходы в одночасье вернули себе принадлежавшие им ранее храмы, прихватив при этом и часть православных. Пролилась первая кровь погромов. УГКЦ пользовалась огромной поддержкой возродившегося украинского национализма. Это оказалось первым ударом по верующим — и страшной платой за вмешательство сталинского государства в дела церкви.

Однако главная опасность раскола проявила себя в начале 90-х. Киевский митрополит Филарет (Денисенко), после кончины патриарха Пимена (Извекова) в 1989 году, исполнял обязанности местоблюстителя патриаршего престола. По сложившейся традиции он претендовал на то, чтобы стать предстоятелем Церкви. Но на Соборе 1990 года патриархом был избран Алексий II. Митрополит Филарет попытался воспользоваться ситуацией распада страны, чтобы провозгласить «церковную независимость» Украины. При этом он получал 3/4 приходов РПЦ, создавая, таким образом, крупнейшую православную юрисдикцию.

Священноначалие Московского патриархата успело лишить сана митрополита-инсургента за раскольническую деятельность и несоблюдение монашеских обетов. Однако решающим фактором стало то, что большинство духовенства и паствы пошло за авторитетным митрополитом Владимиром (Сабоданом), а не потерявшим доверие церковного народа Филаретом. УПЦ получила полную автономию во внутренних делах и стала самоуправляемой частью Русской церкви. Это «соломоново решение» позволило снять в тот момент проблему провозглашения автокефалии и сохранить каноническое единство. Несмотря на то, что Филарету удалось увести за собой часть украинских приходов и создать впоследствии «Киевский патриархат», УПЦ МП сохранила за собой главные святыни Киева и Украины.

В первое десятилетие украинской независимости государство не спешило вмешиваться в дела Церкви, поддерживая некоторое равновесие в «церковном вопросе». Приход новых политических сил к власти на Украине, нацеленных на скорейшее формирование «украинской идентичности», ознаменовался попытками создания автокефальной украинской церкви под эгидой государства.

Лидеры «помаранчевой» коалиции вплотную занялись устранением преград на пути создания поместной церкви. К этому времени созрели определённые предпосылки в общественной жизни страны. Прежде всего, победа «оранжистов» констатировала факт доминирования «украинства» над «малороссийством». Украинская национальная идея со времен её теоретиков начала прошлого века не мыслилась без создания собственной поместной автокефальной церкви. Поэтому политический фактор всегда играл в этом сугубо церковном вопросе значительную роль. Неслучайно в Верховной Раде была создана депутатская группа «За поместную украинскую церковь». Подобная позиция нашла отражение и в «Универсале» президента В. Ющенко. Единственный пунктом на переговорах с «Партией регионов», компромисс по которому оказался отложен, был церковный вопрос. «Регионалы» традиционно опирались на поддержку Восточной Украины, где национальная идентичность выражена слабее, а церковные приходы ориентируются на верность патриаршей церкви.

Однако внутри самой УПЦ МП протекают процессы, которые неизбежно ведут её в русло автокефалии. За 16 лет независимости Украины произошла смена поколений внутри епископата УПЦ. Значительная часть духовенства и прихожан ориентированы на ценности «помаранчевой» революции. Один из украинских архиереев еще в бытность архимандритом открыто сотрудничал с депутатской группой «За поместную украинскую церковь». Даже в среде украинских семинаристов, обучающихся в московских духовных школах, преобладают «помаранчевые» и автокефальные настроения.

В декабре 2007 года должен был состояться Собор УПЦ, на котором, по некоторым сведениям, предполагалось огласить прошение о даровании автокефалии. Однако в последний момент «поместный собор» был заменен архиерейским, воздержавшимся от радикальных решений. Несмотря на оптимистические оценки этого события некоторыми патриархийными богословами, с ними трудно согласиться, если обратить внимание на процессы, которые протекают подспудно.

Прежде всего, Синодом УПЦ взят курс на дробление епархий. Только в 2007 году было открыто 7 новых диоцезов и рукоположено 12 епископов. Формально это объясняется потребностями в эффективном управлении приходами. По другим оценкам, это связано со стремлением «автокефалистов» увеличить число архиерейских кафедр и, как следствие, роль украинского епископата внутри РПЦ. На нынешний день УПЦ МП насчитывает около 10 тысяч приходов и 57 епископов (всего в Русской православной церкви 27 942 прихода и 193 архиерея).

Разумеется, одними идейными настроениями в церковной среде нельзя объяснить стремление к скорейшему провозглашению «незалежности». Существует очевидное давление державных институтов. Так УПЦ МП до сих пор не имеет юридического лица, что существенно осложняет её существование в современном украинском обществе. При этом юридическое лицо закрепляется за отдельными приходами и монастырями. Такое положение создает почву для внутрицерковного сепаратизма. Аналогичную практику применяло правительство Эстонии в 90-е годы по отношению к эстонской епархии РПЦ.

Кто противостоит процессу «автокефализации» в Украине? К сожалению, это силы, на которые Синоду Московского патриархата сложно опереться. Речь идет о Союзе православных граждан Украины (СПГУ). Примкнувшие к нему экстремисты с лозунгами вроде «Автокефалия — дорога в ад», «Электронные карточки — подарок антихриста» скорее дискредитируют сам союз, идею церковного единства, чем сдерживают сепаратистские настроения. Это дало основания Архиерейскому собору УПЦ принять резолюцию, осуждающую деятельность СПГУ. Кроме того, Собор отправил «за штат» (отстранил от управления епархией) епископа Ипполита (Хилько), активно поддерживавшего чукотского епископа Диомида (уроженца, кстати, Луганской области). Это — знаковое событие. Киевский епископат показал потенциальным сторонникам маргинальных идей силу административной власти и готовность эту власть защищать.

К сожалению, одной из серьезных проблем в отношениях с Украиной являются многочисленные мифы в православной московской среде. Мы никак не хотим признать, что уже сформировалось украинское национальное самосознание, и полагаем, что большинство тамошнего населения мечтает о единой державе. Увы, это далеко не так. Национальная идея, как уже говорилось, питает автокефализм. Только 38% респондентов, по социологическим опросам, придерживаются мнения о безоговорочном единстве с Московским патриархатом.

Разумеется, украинская ментальность несет в себе вирус национализма. В Киеве всерьёз считают украинцев более европейской нацией, нежели российский народ, с присущим ему «татарским варварством». Однако при всех издержках нельзя не считаться со свершившимся фактом — нет «малороссов», есть украинцы.

Второй миф: некоторые аналитики с православных сайтов полагают, что в росте церковного сепаратизма виноваты римо-католики. Между тем, статистика говорит обратное. Число католиков последние 15 лет остается неизменным — 300 тыс. человек. При таких показателях нет оснований говорить о латинской экспансии. Особняком стоит униатская проблема. Впрочем, число практикующих греко-католиков находится в пределах полутора миллионов. Другой вопрос, что западные христиане более пассионарны, чем православные. При этом число прихожан УПЦ МП оценивается примерно в 8—10 миллионов, а «филаретовцев» в 5,5—6 миллионов человек.

В-третьих, главной задачей нынешней власти является не объединение всех христиан под эгидой Рима, а воссоединение УПЦ МП и УПЦ КП («филаретовцев»), а также незначительных по численности украинских «автокефалистов» из УАПЦ (самопровозглашенной юрисдикции в 1989 г.). На этом пути уже имеются свои достижения. Так, на официальных сайтах УПЦ МП размещено «обращение» Филарета и его присных к митрополиту Владимиру (Сабодану) и Синоду с предложением о создании поместной церкви. Архиереи Киевского патриархата, считающегося раскольничьим, именуются титулами без кавычек. Как говорил уроженец Одессы: «Лёд тронулся, господа присяжные заседатели».

Специфически украинской проблемой является то, что специалисты называют фрагментированным пространством. Традиционно западные области генерируют идеологию «самостийности», центр силен административным ресурсом, ну а восток остается экономической базой Украины. Нетрудно заметить, что этому разделению соответствует и «религиозная карта» страны. Самые православные и «промосковские» силы сосредоточены в Донбассе. Но уж очень они идейно и административно слабы, не организованы. Найти опору церковному единству в этом регионе — утопия.

Главное, чего не хватает сейчас нашему православию и в России, и в Украине, — это наднациональной идеи, способной консолидировать народы, исповедующие одну веру. Выдающийся историк Н.И. Костомаров, размышляя о взаимоотношениях русских и украинцев, точно заметил главное: «Нельзя сказать также, чтобы народ малороссийский не сознавал своей народной личности и не желал национальной независимости… Народ инстинктивно почуял ложь в тех призраках свободы, которые ему выставляли… Под русскою властью, по крайней мере, оставалась для него вера его отцов, которую никак уже не могли попирать «москали»».

Ныне веру разменивают на мелочи — политические концепции «незалежности» и «имперскости», на «филологические» споры об употреблении языка в государстве и церкви. Надо признать, что в этих «дискуссиях» все хороши. В ответ на нашу «великорусскую» гордыню можно услышать бредни о «русской оккупации». Давно пора было остановиться! Сейчас уже нас не спасет употребление украинского языка в церкви или его запрещение, политическая лояльность украинскому государству или поддержка оппозиции. К сожалению, как для «помаранчевых» политиков, так и для «бело-голубых» церковь оказалась всего лишь инструментом в борьбе за власть.

Вся история Русской православной церкви ясно показывает, что церковь может отстаивать свои права, искать компромисс, но не в силах противостоять тотальному нажиму государственной власти, не имея массовой поддержки народа. Сегодня остается позаботиться об одном: чтобы после неминуемого провозглашения автокефалии сохранить в Украине каноническую православную церковь. Хуже всего для верующих было бы получить в патриархи лишенного сана Филарета (Денисенко), а также слияние УПЦ МП и УПЦ КП как равнозначных юрисдикций. Возможно, единственный выход из этой ситуации — не тормозить сторонников автокефалии внутри Московской патриархии, не подталкивать их этим к сговору с расколом. Самостоятельность — дело их совести.

Стоило бы позаботиться и о тех приходах (таких достаточно), а может быть и епархиях, которые захотят законно остаться в РПЦ. Одна беда, здесь мы попадаем в собственный капкан — правило «канонической территории», запрещающее русской церкви иметь диоцезы в Украине. К сожалению, некоторые уважаемые православные издания, публикующие тексты с призывами отделяться от украинских епископов в случае признания последними автокефалии и подчиняться напрямую московскому патриарху, не замечают того, что проповедуют раскольнические идеи. Такая ревность — палка о двух концах. Сегодня — борьба с автокефалией любой ценой, а завтра — «православие от владыки Диомида» с бесконечными обличениями всех и вся. Вот и получается, что «украинский вопрос» для нас — это повод подумать о себе.