На фоне выборов в Грузии, перманентного политического кризиса на Украине и даже праймериз в Америке, предвыборная президентская кампания в России проходит на удивление обыденно, тихо. Минимум пиара. Вероятно, и затраты на кампанию побьют все рекорды экономии. Вроде бы все решено. Легитимно-нелегитимно, демократично-недемократично, в соответствии с Конституцией или нет — эти аспекты предстоящей смены высшего руководства страны мало волнуют население, в большинстве реально поддерживающее В. Путина и доверяющее его выбору преемника.

Иная картина в верхах, где уже полгода идет открытая война: Черкесов против Патрушева, Сечин против либералов, обращения высоких официальных лиц в прессе. Война с громкими посадками (А. Сторчак), с чудовищными по цинизму, хлестаковщине и некомпетентности интервью (О. Шварцман) в ведущих изданиях.

Нервничает бизнес. Нервничают чиновники. Потому что, несмотря на предрешенность результатов выборов, они ожидают изменений во власти — как аппаратных, кадровых, поведенческих, так и по сути проводимой политики. Что будет определять «рокировки»: привязка к начальнику или месту? К примеру, переедет ли А. Собянин в Белый дом, а С. Нарышкин в Кремль, или они останутся на своих местах, учитывая кремлевский опыт Д. Медведева и неусыпный восьмилетний контроль В. Путина над исполнительной властью?

Святки прошли, а с ними и время гаданий. О предстоящих после выборов изменениях во власти можно судить на основе кадровых и политических подвижек последнего времени, а также наметившихся политических и экономических тенденций.

Первое и основное. Главная интрига последних года-двух нашла четкую, пусть небезупречную, но в целом допустимую в правовом плане развязку — В. Путин остается ключевой фигурой во власти, в обозримой перспективе на посту премьера. В последнее время он отказался от свойственной ему манеры до последнего держать паузу и принимать неожиданные решения. Возможно, уверовав в свой стабильный беспрецедентно высокий рейтинг как в индульгенцию на принятие любых, даже непопулярных решений, президент действует открыто и без оглядки как на россиян, так и на Запад, насколько это в принципе возможно в политике. Он поменял премьера — как и предсказывали осенью. Но не для усиления позиций кандидата в президенты административным ресурсом, а для начала перенастройки правительства.

Второе. Решил ли Путин в тот момент — назначая В. Зубкова — идти на премьерство или нет, мы узнаем позже из его мемуаров, но настраивал кабинет он под себя. Поэтому к осенним перестановкам не следует относиться как ситуативным, «под выборы». Высока вероятность, что выстоявшие в осенне-зимних боях останутся и в кабинете Путина-премьера.

Знаковыми в нынешнем правительстве являются несколько фигур и блоков.

Сохранение и даже усиление (вице-премьерство), несмотря на открытое противостояние с силовиками в борьбе за А. Сторчака, своих позиций министром финансов А. Кудриным сигнализирует российским элитам и партнерам России на Западе о том, что финансово-экономический блок в правительстве остается под руководством либералов. К этой же группе относится новая глава МЭРТ Э. Набиуллина, хотя, возможно, она и покинет министерство после переходного периода, в течение которого полномочия и сфера ответственности ведомства были существенно сокращены.

Появление в кабинете Д. Козака, которому в рамках Минрегионразвития была передана часть полномочий МЭРТ, но главное — расширенные бюджетные полномочия, свидетельствует как минимум о трех принципиальных моментах:

а) комплектация исполнительной власти будет происходить не по принципу партийной принадлежности (Дума и партия власти в текущей каденции останутся статистами), но политической лояльности (многажды Д. Козаком доказанной) и управленческой эффективности;

б) в отношениях центр — регионы возможно постепенное переформатирование с передачей последним более широких полномочий. Видимо, неслучайно в ушедшем году проскальзывали слухи о возможности отмены института представителей президента в федеральных округах; возврате к выборам губернаторов и сенаторов;

в) такие подвижки в случае их реализации будут означать постепенный отход от модели вертикали власти, что чревато сильнейшей неопределенностью. Но, по-видимому, бесперспективность выстроенной модели, потенциальная неустойчивость из-за завязки на одного человека (заставляющая Путина, volens nolens, оставаться у руля), ее неэффективность с точки зрения модернизации страны стали очевидны.

Теоретически в тандеме Медведев-Путин ослабление кремлевской вертикали может временно компенсироваться усилением исполнительной власти. А если возникнут проблемы, Кремль сможет немедленно отыграть назад и затянуть гайки. Повторю: теоретически, так как такой механизм на Западе называется «сдержками и противовесами» и основывается на демократических институтах. В России, где таковые отсутствуют, потребуется стерильная (в смысле защиты от влияния соперничающих групп интересов) суперслаженность и эффективность правящего тандема.

Осенью был наконец отправлен в отставку ставший притчей во языцех М. Зурабов. Однако вряд ли Т. Голиковой по плечу исправить наслоения ошибок, расчистить авгиевы конюшни коррупции в социальной сфере и здравоохранении. Просочившиеся сначала в виде слухов, якобы утечек информации, сведения о коррекции пенсионной системы — прямо накануне выборов! — свидетельствуют лишь о том, что власть абсолютно уверена в их исходе и не собирается задерживать реформы, даже непопулярные. Экспериментировать позволяет запас прочности — как финансовой, так и личной популярности Путина. Не позволяет — уставшее от неудачных реформ (справедливости ради нужно сказать, что реформы в сфере здравоохранения и пенсионного обеспечения не удались ни в одной постсоциалистической стране), стареющее и сокращающееся население России. Насколько перспективными окажутся новые концепции, не потребует ли их реализация реструктуризации властных институтов, в частности Минздравсоцразвития, судить пока трудно.

Тем не менее, сама репутация Д. Медведева как социально ориентированного политика, а также последние заявления В. Путина говорят о том, что попытки исправить положение в сфере здравоохранения, социального и пенсионного обеспечения будут предприниматься активно. А значит, могут часто меняться и руководители соответствующих ведомств.

Далекий от рядового обывателя, но занимавший первые страницы газет скандал в Росприроднадзоре, где О. Митволь и С. Сай публично ссорились из-за власти, которую в результате передали вице-губернатору Ленинградской области В. Кириллову, имеет знаковый характер. Он означает, во-первых, что это ведомство по-прежнему может использоваться властью как средство давления на бизнес, как отечественный, так и иностранный. Во-вторых, что за властные позиции в стране активно борется уже второй эшелон «питерских». В-третьих, что в сфере природопользования России лишь предстоит разработать национально ориентированную и одновременно соответствующую мировым стандартам и праву долгосрочную стратегию.

Нетронутыми осенью остались силовой и внешнеполитический блоки, был продлен срок службы главе Генштаба Ю. Балуевскому. Примечательно, что согласно опросам общественного мнения, главным достижением президентства Путина россияне считают восстановление позиций страны в мире. Вопрос силового и внешнеполитического блоков в будущем правительстве — наиболее щекотливый и деликатный, так как по Конституции они находятся в ведении президента, а не премьера. По-видимому, как в силу указанной проблемы, так и потому, что МИД при С. Лаврове работает более эффективно, чем прежде, а сам министр — лояльный член команды и профессионал, изменений в руководстве в скором времени ожидать не следует.

Предстоящие выборы и перемены на высших постах государства — если не случится ничего непредвиденного — должны пройти незаметно для российского общества и для Запада. Собственно, это и было главной целью «операции преемник», запрограммированной как «переправа» без сучка и задоринки. Как известно, коней на переправе не меняют. А дальше — как получится.

Автор — политолог, ведущий научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН