В 1951 году в Китае, беззаветно верном председателю Мао, по селам и провинциям прошел панический слух: «Председатель Мао присылает в деревни людей, чтобы отрезать у мужчин яички и отдавать их в Советский Союз для производства атомной бомбы».

Если бы слух был о том, что Мао приказал вырезать всю деревню или даже всю провинцию, в нем не нашли б ничего необычного, но слух был именно про яички.

"Китайские яички" нет-нет, да и случаются в России. В самом деле – спроси обывателя, что он думает о Путине, и услышишь, что Путину он доверяет, план его поддерживает, а вертикаль надо строить.

Массовые паники, совершенно несовместимые ни с данными опросов, ни с реальностью,  охватывают Россию раз в несколько месяцев. Осенью весь юг России охватила жуткая паника из-за слухов об аварии на АЭС. В ноябре сметали с полок магазинов подсолнечное масло;  до того – соль и спички. А совсем недавно из аптек поисчезали валокардин и корвалол.

Каков конкретно механизм паники?

Начнем ab ovo.

Есть два способа управления страной – посредством разделения властей (называется демократия) и посредством вражды кланов (называется диктатура). В 2003 году, когда Путин окончательно перешел на систему сдержек и противовесов, основанную на вражде кланов, перед ним встала большая структурная проблема. Она заключалась в том, что самым сильным кланом был клан Сечина, Устинова,  Патрушева и Ко. И президент мог остаться без альтернативных доносов.

Надо было срочно придумать какую-то структуру, которая состояла бы из выходцев из ФСБ, но враждовала бы с Сечиным и Ко. Такую структуру создали, назвали ее ФСКН, а во главе ее поставили давнего питерского чекиста Черкесова.

Этой структуре могли б поручить разводить рыб или высиживать яйца, но ей поручили бороться с наркотиками.

Тут надо сказать, что посторонний человек легко заметит, что ФСКН с самого начала находилась в невыгодном по сравнению с ФСБ положении. Ведь любое предприятие — уже объект интереса ФСБ. Хоть нефтяника, хоть металлурга можно вызвать на ковер на Лубянку и сказать: «Делись, а то заведем дело о том, что ты финансируешь чеченских террористов».

Что же касается ФСКН, то тут дела обстоят значительно хуже, потому что не всякий бизнесмен торгует наркотиками. И даже если торгует, проблемы остаются все равно. Во-первых, торговца наркотиками еще реально надо найти. А во-вторых, как-то трудно себе представить, что Черкесов вызовет этого орла к себе в кабинет и скажет: «Делись, а то заложу». То есть майора или полковника ФСКН совсем не трудно представить в этой ситуации, но вот Черкесова совершенно невозможно.

Черкесов, который лично требует от наркоторговца деньги, — это такая же невероятная вещь, как Черкесов, который в середине 70-х отпускает диссидентов.

В общем, из-за специфики деятельности ФСКН получается, что материальная база у Госнаркоконтроля по сравнению с ФСБ меньше, а риск – больше. Что в таких случаях должно сделать ведомство?

Ответ: во-первых, оно должно гарантировать иммунитет сотрудников, которых то и дело норовит посадить враждебный клан. Во-вторых, оно должно написать такой закон, согласно которому любой завод производит наркотики или приравненные к ним вещества.

Так и сделали. Еще весной прошлого года Дума, с подачи ФСКН, приняла поправки в действующий закон «О наркотических веществах и психотропных средствах». Согласно этим поправкам, отныне изъятые наркотики можно не уничтожать «в целях изготовления и использования аналитических отечественных образцов». И раз образцы не уничтожены — офицеры ФСКН имеют право их перевозить.

Теоретически поправки обосновывались тем, что ежегодно Россия тратит аж 2 млн долл. на закупки химически чистых наркотиков за рубежом для опытов; и вот теперь эти 2 млн мы сэкономим. И теперь, если полковник ФСКН попадется с 60 кг героина, смешанного с конским дерьмом, он уже не торговец наркотиками. Он перевозил конфискат с целью экономии бюджета.

А вторые поправки были приняты уже новой Думой. Поправки устанавливали список прекурсоров, то есть веществ, применяющихся для изготовления наркотиков, и давали ФСКН право регулировать их рынок. К прекурсорам при этом были отнесены вещества, которые во всем мире считаются не прекурсорами, а растворителями. В том числе – ацетон, толуол, соляная и серная кислоты.

Согласно новым поправкам, «при осуществлении деятельности, связанной с оборотом прекурсоров, любые операции, при которых изменяется их количество, подлежат регистрации в специальных журналах». Тут надо напомнить, что серной кислоты Россия производит 11,5 млн тонн, практически на любом нефтеперерабатывающем заводе или медно-серном ГОКе. Малейший скачок напряжения - и тонна наркотика уходит в воздух.

Это и называется – переписать законы так, чтобы приравнять почти любую производственную деятельность к производству наркотиков или приравненных к ним веществ.

И все было б хорошо, если бы не один момент. В список попали в том числе и вещества, входящие в состав валокардина и корвалола. Ни одна аптечная сеть в здравом уме не будет шутить с ФСКН. Аптеки заявили, что без рецепта ничего отпускать не будут. Возникла паника.

И знаете, что самое замечательное? В отличие от китайской, она была глубоко обоснованна. Потому что мне трудно себе представить, что яички китайских крестьян могут пригодиться для создания атомной бомбы. Но вот что любого провизора, который отпустит без рецепта корвалол, могут посадить за торговлю наркотиками, я поверю запросто.

Особенно после показательных процессов над ветеринарами, которые кололи кошкам кетамин, трейдерами, которые торговали диэтиловым эфиром, и просто идиотами, которые с подачи офицеров ФСКН закупали в Белоруссии разрешенные там таблетки от кашля, ввозили их в Россию и получали по 12 лет.