Трубная лихорадка
В январе-феврале В. Путину удалось обойти упорное сопротивление Европы с флангов. Подписание висевшего на волоске до последнего момента соглашения о «Южном потоке» с Болгарией и договоренность о присоединении к проекту Сербии, буквально вырванная у Б. Тадича между двумя турами президентских выборов, завершили большую «фланговую операцию» Москвы.
«Северный» и «Южный» потоки задуманы как стратегия, максимально снижающая зависимость России как поставщика газа в Европейский Союз от стран-транзитеров, которые то повышают цену за транзит, то требуют пересмотреть схемы поставок (не затихающий скандал вокруг РосУкрЭнерго), то несанкционированно отбирают продукт.
В результате Россия теряет очки как надежный партнер ЕС. То, что Европа все больше опасается зависимости от поставок газа из России и ищет альтернативные источники, в немалой степени действительно связано с поведением стран-транзитеров. Но объяснить это привыкшим к безбедному и комфортному быту европейцам трудно. Москва может сколько угодно бить себя в грудь и доказывать, что ее жесткая линия в отношениях с новыми независимыми государствами основана на экономическом расчете, прагматична и лишена имперских амбиций. Такие аргументы воспринимаются в Европе с точностью наоборот. Когда 1 января там снижается давление газа в трубах, то винят не Украину или Белоруссию за неплатежи или несанкционированный отбор, но Россию — за политический прессинг и имперские намерения. Учитывая зависимость Европы от российских энергоносителей, изменить эту историко-психологическую парадигму в обозримой перспективе вряд ли удастся.
«Фланговая операция» может решить проблему, когда и если трубопроводы будут построены. Когда и если — зависит от многих факторов.
Первый — проблема наполняемости трубы. Вкладывать миллиарды долларов в «Южный поток» без гарантированных объемов поставок не будут. Такие гарантии могут предоставить Казахстан, Туркменистан, отчасти Узбекистан, но окончательного «да» пока нет. Слишком разнятся интересы сторон. Россия хочет пустить их газ через свои трубы, а после границы — через российско-европейские. Западу хотелось бы гарантированно получать их газ. И лучше не через российские трубы, а, например, через «Набукко». А по сути, куда пойдет газ — в «Набукко», который А. Миллер объявил излишним, или в «Южный поток» — будут решать Казахстан и Туркмения. Поэтому высокие американские и европейские чины ездят в Астану и Ашхабад не реже, чем российские.
У Казахстана и Туркменистана — и вовсе своя игра, в которой все возрастает роль Китая, бурно растущая экономика которого требует газа и нефти.
Пока в игре России и Запада ничья — но нет и железных гарантий поставок… Пока Казахстан повышает цену транзита российского и узбекского газа, а Москва принимает Каримова…
Второй вопрос — цена трубных флангов, особенно «Северного». С момента подписания соглашения она увеличилась в разы. И это не конец, так как маршрут пока окончательно не согласован. А когда это, наконец, произойдет, участники проекта столкнутся с крайне деликатной и дорогостоящей экологической проблемой: захоронениями химического оружия в Балтийском море.
Тем временем, наряду с реальными проблемами «если и когда», буквально в последние дни стали возникать проблемы-симулякры. (Симулякр —- от лат. simulo, "делать вид, притворяться" — "копия", не имеющая оригинала. Под симулякром понимают обычно то, в каком смысле это слово использовал Бодрияр: симулякр — это изображение без оригинала, репрезентация)
Со своими предложениями-симулякрами стали выступать теряющие дивиденды транзитеры. Ю. Тимошенко на днях в Брюсселе напомнила о не новой идее «Белого потока» — из Туркменистана через Азербайджан в Грузию, а затем по дну Черного моря в Крым и далее в Евросоюз.
Польские газеты пишут, а официальные лица не отрицают, что премьер-министр РП Д. Туск планирует предложить В. Путину 8 февраля подумать о еще одном не новом проекте газопровода из России через Польшу и страны Балтии «Янтарь». Причем главный аргумент Варшавы — техническая простота, относительная (по сравнению с «Норд стримом») дешевизна и политическая стабильность проекта, все участники которого — кроме России — члены ЕС.
Не решая ни одну из реальных проблем, факторы-симулякры лишь усугубляют различия и противоречия.
Газовый вопрос — один из самых скандальных в перманентом политическом кризисе на Украине. То, что Газпром приложил руку к абсолютно непрозрачному РосУкрЭнерго и газовой коррупции на Украине — неоспоримо. Но газовый вопрос на Украине — симулякр. На самом деле борьба там идет за власть. Между властью и газом на Украине — в отличие от России — нет знака равенства.
Также и проект «Янтарь» может вызвать у Москвы, не единожды предлагавшей Варшаве в конце 90-х строить вторую нить газопровода, лишь досаду. И хорошо, если визит, который призван растопить лед в отношениях между странами и за который Д. Туска жестко критикует оппозиция, не будет использован последней, чтобы подчеркнуть различия в позициях России и Евросоюза.
Чтобы выйти из «трубной» западни и превратить завоеванные фланги не в укрепления, но в дорогу в западную экономику (в том числе и российские инвестиции в Европе, чему сейчас она отчаянно сопротивляется) у В. Путина и Д. Медведева — уже на новых постах — есть лишь один путь: договариваться с Европейским Союзом. Искать в рамках нового соглашения такие формулы, которые не противоречили бы ценностям и интересам ЕС, но одновременно стимулировали модернизацию России. Договариваться о таких правилах, которые обеспечат решение вопросов — «если и когда». Не вести «второе издание» «большой игры» на Каспии, как минимум, подыгрывая Китаю, но разработать выгодный для всех сторон — и поставщиков, и транзитеров, и потребителей — механизм энергобезопасности.
