Уходящая неделя, вне всякого сомнения, ознаменовалась торжеством принципов гуманизма и человеколюбия. Предъявление Михаилу Ходорковскому новых обвинений практически в день его сорокапятилетия, обвинений, которые по своей абсурдности даже превосходят предыдущие,— это ли не доказательство скорых перемен во всей нашей правоохранительной системе, перемен, о которых совсем недавно так проникновенно говорил новоиспеченный президент РФ. Морально-психологическое давление на обвиняемых, прямые издевательства, которым они подвергаются, и раньше не были чем-то из ряда вон выходящим в российской правоприменительной практике. Теперь эта практика обогатилась новым и весьма показательным эпизодом. Правда, с Платоном Лебедевым, которому также предъявлено новое обвинение, повторить шутку не удалось — у него, к досаде наших остроумцев в погонах, день рождения только в ноябре, да и дата вовсе не круглая.  

Наверное, им кажется, что они отлично пошутили. Наверное, они, хихикая, перемигиваясь и потирая руки в своих генеральских столовых и на государственных дачах, вновь и вновь в упоении от собственного остроумия смакуют детали блестящей операции: как подгадали-то, хе-хе, мы с нашим поздравленьицем… Главный-то наверняка заметил… Тоже, небось, сейчас радуется… А значит, и нас грешных, отметит… Хотя, скорее всего, Путин сам придумал эту изысканную казарменную шутку. Она вполне в его духе, а ненависть, которую бывший президент испытывает к Михаилу Ходорковскому, давно ни для кого не секрет. Ненависть эта, ясное дело, замешана на страхе перед бывшим богатейшим российским магнатом.

Вообще говоря, страх, как известно, является мощной движущей силой самых разнообразных процессов. Я, например, ни секунды не сомневаюсь, что миф о грядущей либерализации правил игры на нашем политическом поле, распространяемый сейчас с самых верхних этажей пресловутой властной вертикали, рожден прежде всего именно этим простым человеческим чувством. Известно, что боязнь потерять страшнее перспективы не обрести. И в тех случаях, когда речь идет о собственности и, тем более, когда речь идет о свободе. Так что, вполне возможно — мне лично очень хочется в это верить, — сейчас душевное состояние юкосовских сидельцев гораздо спокойнее, чем у тех, кто обрек их на многолетние физические и моральные муки.

Впрочем, миф — не миф, а, надо думать, в ближайшее время наш политический лексикон обогатится новым термином. На смену суверенной демократии придет суверенная либерализация (Владислав Юрьевич, дарю!), в рамках которой совсем необязательно выпускать на свободу политзаключенных, обеспечивать свободу слова на телевидении, восстанавливать реальную политическую конкуренцию, прекращать воровать все выборы, которые только проводятся в стране, обеспечивать независимость судов, вспоминать о том, что Россия по Конституции — федеративное государство, а не унитарное. Ясно же, что сложившееся на Западе представление о содержательном значении этого термина давно устарело и ни в коей мере не отвечает нуждам актуальной отечественной политики. При этом на самом верху принято решение сам термин сохранить, а любые попытки внешних и внутренних врагов назвать нашу либерализацию ужесточением и закручиванием гаек пресекать на корню всеми имеющимися в наличии пропагандистскими силами. А при необходимости — и с подключением силовиков. Но при этом что-то делать все-таки надо.   

И ответственное политологическое сообщество уже приступило к работе. Так, например, очередные обвинения в адрес юкосовцев тоже объявлены предвестниками грядущей оттепели. Дескать, они стали результатом того, что на самом верху сейчас «затишье перед бурей», а низовые клерки из прокуратуры просто подбирают старые хвосты до принятия новых политических решений. Но при всей своей важности «дело ЮКОСа» — всего лишь частность, и простое продление сроков его основным фигурантам не может являться единственным доказательством наваливающейся на страну либерализации. Институт современного развития, которым руководит Игорь Юргенс и чей попечительский совет возглавляет сам президент Медведев, представил в среду доклад, который подводит уже концептуальную базу под якобы неизбежную модернизацию российской политической системы.

Не могу сказать, чтобы доклад этот поражал оригинальностью положений и выводов (по крайней мере, судя по тем отрывкам, что просочились в печать), однако некоторые тезисы, сформулированные авторами, кажутся любопытными. Например, говоря о некотором «отступлении от демократических принципов» в предыдущее царствование, уважаемые авторы объясняют это тем, что, дескать, на первом этапе модернизации демократизация не является непременной составляющей, предпочтительным считается авторитаризм. А учитывая огромную собственную популярность, действующая власть «могла позволить себе не сосредотачиваться на проблемах демократического развития страны».

Ну не прелесть ли? А главное — как просто и удобно. Мы-то, дураки, думали, что они тут дыхнуть не дают, чтобы сподручнее было украсть все сколько-нибудь стоящее в стране. А они, оказывается, все восемь лет проводили подготовительный этап модернизации. Я, кстати, уже придумал, как назвать следующие восемь лет — «Второй подготовительный этап модернизации и демократизации». Дарю, г-н Медведев.