Подводить итоги 2008 года — дело неблагодарное. Экономический кризис смазал контуры мировой политики, которые казались более или менее ясными к минувшей осени. Теперь будущая расстановка сил зависит от того, кто преодолеет спад быстрее и с наименьшими последствиями.

Победителей в уходящем году найти сложнее, чем проигравших. К их числу, наверное, относится Китай. Пекинская Олимпиада выполнила свою пропагандистскую функцию. Она продемонстрировала, как сильно КНР изменилась за тридцать лет реформ — годовщина исполнилась как раз в этом декабре.

Антикитайская кампания, спровоцированная волнениями в Тибете, быстро сошла на нет. Характерна реакция на отмену саммита ЕС – КНР в конце года: Пекин отказался от него из-за того, что Николя Саркози встретился с Далай-ламой. Французский президент в своем стиле постарался обернуть это себе на пользу — мол, он, как и весь Евросоюз, принципами не торгует. Однако пафос повис в воздухе: Китай слишком важный партнер, чтобы ставить отношения с ним под угрозу ради эффектных жестов, и даже среди коллег-европейцев Саркози горячей поддержки не снискал.

Конечно, экономический кризис не обойдет КНР стороной, более того, многие полагают, что экспортно-ориентированная китайская модель пострадает от него больше, чем экономики развитых стран. Однако едва ли есть основания считать, что глобальные сдвиги экономического и политического баланса в пользу Азии, начавшиеся в конце прошлого века, теперь прекратятся, хотя замедление вероятно.

Трудно сказать, считать ли победителем Барака Обаму.

С одной стороны, его успех на президентских выборах имеет поистине историческое значение, он показал, что американское общество по-прежнему способно к самообновлению и развитию. В прошлом эти качества не раз помогали Соединенным Штатам преодолевать тяжелые времена и выходить из кризисов окрепшими.

С другой — масштаб ожиданий, которые связывают с Бараком Обамой, превосходит любые реальные возможности, выполнить все желаемое может только волшебник. Обаме гарантирован «медовый год» — только за то, что он не Буш. Но если реально оценивать масштаб разнообразных проблем, с которыми столкнется новый хозяин Белого дома, то ему остается только посочувствовать. И недавнее высказывание Кондолизы Райс о том, что Обаме придется проводить примерно ту же внешнюю политику, что и уходящей администрации, похоже на правду — коридор возможностей много уже, чем казалось во время избирательной кампании. Впрочем, если Бараку Обаме удастся совершить революцию в американской политике, то он войдет в число самых выдающихся президентов США.

Европейский союз пережил тяжелый год. В июне дала очередной сбой попытка запустить процесс институциональных реформ — снова помешали ирландцы. И хотя к концу года вроде бы достигли нового компромисса, которые позволяет Ирландии переголосовать без потери лица, настроение в единой Европе невеселое. Тревожным симптомом стала реакция на кризис: ведущие государства — члены ЕС придерживаются разных взглядов на пути выхода, и говорить о скоординированном курсе пока не приходится. Консенсусное мнение представляет собой не синтез разных подходов, а скорее механическое суммирование того, что предлагают наиболее влиятельные страны. Как это может работать — непонятно.

Грузино-российская война встряхнула Европу, которая получила возможность сыграть важную политическую роль. Действия Евросоюза по прекращению боевых действий и последующему разведению сторон можно считать успешными, однако львиную долю этого успеха следует отнести на счет Франции и лично Николя Саркози, а не союза в целом. Случись конфликт на полгода позже, во время председательства Чехии, результаты могли бы быть совершенно иными, а от европейского единства не осталось бы и следа.

Постсоветское пространство пережило тяжелый шок, на который бывшие союзные республики не знали, как реагировать. Российские действия против Грузии все ее соседи невольно проецировали на себя. Дальнейший вектор политического развития региона непонятен. У Москвы уже нет достаточных ресурсов для распространения своего влияния, что казалось вероятным пару месяцев назад. Одновременно прояснились лимиты поползновений Запада — ввязываться в серьезные неприятности из-за постсоветских стран он не хочет.

В будущий год страны СНГ смотрят со страхом: экономический кризис больно ударит по ним, и неясно, на чью поддержку они могут рассчитывать. Среди главных проигравших-2008 — Грузия и Украина. Из островков демократии обе страны (правда, совсем по-разному) превратились в зоны нестабильности.

Глобальные проблемы не раз напоминали о себе в 2008 году. Длительное отсутствие интереса великих держав к несостоявшимся или «упавшим» государствам привело к возникновению феномена талибского Афганистана как фарм-клуба международного терроризма или, к примеру, Сомали — конгломерата пиратских бантустанов. Сегодня масштаб и острота проблемы очевидны, но время упущено и, как ее решать, непонятно.

Узел, который завязывается вокруг Афганистана и Пакистана, грозит превратиться в новую трясину для американской администрации, тем более что Обама собирается сделать упор именно на этой проблеме. Теракт в Мумбае показал степень напряженности в Южной Азии, регионе, обладающем ядерным оружием. А сомалийское пиратство и вовсе символ бессилия цивилизации против варварства.

Отдельная проблема — дальнейшее размывание международного права. Год прошел под знаком внеправовых признаний независимости — сначала Косово, потом Абхазии и Южной Осетии.

Россия едва ли может записать уходящие 12 месяцев себе в актив. Грузинская война стала скорее результатом стечения обстоятельств, чем реализацией стратегии, а победа хоть и привела к тому, что к Москве теперь относятся намного серьезнее, но принесла больше политических проблем, чем выгод. Тем более что развить успех помешал экономический кризис.

Осенью произошел резкий перелом тренда — иллюзия бесконечности ресурсов сменилась пониманием их ограниченности. Геополитические последствия неизбежны: России придется вести себя намного более осмотрительно и четко расставлять приоритеты. Конечно, возвращения к психологии 1990-х годов не будет, но и сверхуверенность в себе, свойственная российскому стилю второй половины 2000-х, лишилась экономической базы.

Российский истеблишмент еще не адаптировался к новой реальности, которая оказалась намного менее приятной, чем рисовалось даже в неблагоприятных сценариях последних пары лет. Считается, что кризис в России способствует мобилизации политической воли и готовности к трансформациям. Пока этого не заметно, наверное, из-за магии по-прежнему еще крупных цифр, которыми исчисляются резервы. Но через полгода может наступить по-настоящему новая эпоха.

Автор — главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»