В начале января 1909 года Государь Император Владимир Владимирович с Наследником Цесаревичем Дмитрием, супругою и дочерьми неожиданно вернулся поездом из Царского села, где он проводил каникулы, в Зимний дворец. Как вспоминал в 1924 году, уже находясь в эмиграции, граф Витте, прервать традиционный рождественский отдых Государя заставили последствия издания циркуляра «О телегах на деревянном ходу (колымагах)» (Витте С.Ю. «Воспоминания царедворца». Берлин, 1924, стр. 76).

Циркуляр, подписанный министром внутренних дел Вячеславом Плеве, регламентировал использование обывателями телег на всей территории империи, за исключением столичных городов. Согласно циркуляру, единственным разрешенным видом телег были телеги на деревянном ходу — колымаги, производившиеся поволжскими кустарями. Необходимость таких мер министр объяснял попечением о сохранении исконного русского ремесла по изготовлению деревянных колес, полностью утерянного в государствах Европы. Привилегированные сословия сохраняли право пользования транспортом на рессорном ходу, колесах с металлическими спицами и каучуковыми шинами.

Циркуляр о колымагах, вопреки ожиданиям, вызвал многочисленные манифестации обывателей в восточных губерниях и центральной России. Для водворения порядка были отряжены две жандармские дивизии под общим командованием подпоручика Михаила Тухачевского. В столь неспокойное время Государь не мог долго оставаться на отдыхе. Уже 6 января он принял в своей резиденции Вячеслава Плеве, который отчитался перед ним об успехах миссии Тухачевского.

Волнения были пресечены, однако обстановка в империи оставалась неспокойной. Как явствует из донесений петербургского Охранного отделения Департамента полиции, с осени 1908 года среди студенчества и мещан, особенно в столицах, начало расти недовольство высокими процентными ставками у ростовщиц. Участились случаи убийств студентами старух-процентщиц, которые к концу года составили 57% всех зарегистрированных преступлений в столице (Архив Департамента полиции МВД, XXVI, ч. 5, стр. 329). 9 января петербургские обыватели провели манифестацию, требуя снижения ставок, которая была жестоко подавлена полицией.

«Хотя манифестация и была разогнана жандармами, — писал французский посланник при императорском дворе Морис Палеолог, — проблема не решилась. Наоборот, император распорядился повысить ставку рефинансирования до 13% в целях, как он выразился, «воспитательного характера». Рост числа убийств старух-процентщиц прекратился, но убийства продолжались, между тем, министр внутренних дел получил возможность отчитаться «о стабилизации положения» (Maurice Paléologue. «Les Précurseurs de Lénine». Paris, 1938, p. 26).

В конце января заговорщики сместили кайзера Джорджа, однако это не разрядило международную обстановку. Кайзеровское правительство подтвердило свое намерение построить в Кенигсберге базу подводных лодок, чему изо всех сил препятствовал МИД России. Он не верил заявлениям кайзеровских дипломатов о том, что размещение подводных лодок имеет целью предотвращение покушения на эрцгерцога Франца-Фердинанда в Сараево, и полагал, что новый кайзер, как и прежний, намеревается отторгнуть от России Польшу, Малороссию, Бессарабию и Кавказ. Попытка российского правительства сформировать Антанту в составе Франции и Англии, воспрепятствовав тем самым размещению подводных лодок, провалилась из-за симпатии английского короля Эдуарда VII к кайзеру.

К марту существенно ухудшилось экономическое положение империи. Цены на уральские бочки, основу российского экспорта, упали до 20 североамериканских долларов за бочку ($20 per Urals barrel), что соответствовало ее себестоимости. Выступая на торжественном заседании Госсовета, Государь высказался за немедленное строительство Китайско-восточной железной дороги, но его приказание исполнено не было.

До конца марта, согласно данным Охранного отделения, на территории империи было зафиксировано 1564 манифестаций, из них 537 — по вопросу колымаг, 730 — с требованием обуздать старух-процентщиц, остальные 297 — по прочим бытовым нуждам. 28 мая Боевая организация эсеров совершила покушение на министра внутренних дел Вячеслава Плеве, в результате которого он был убит бомбой, изготовленной членом организации Егором Сазоновым. Глава партии эсеров, бывший товарищ головы петербургской Городской думы Сергей Миронов, живший в эмиграции в Женеве, на словах осудил покушение. Однако, как писал впоследствии Петр Святополк-Мирский («Дневники 1907-1915». Петроград, 1919, ч. 1, стр. 39), «никто в петербургском обществе не сомневался, что Миронов имел к этому делу самое непосредственное отношение». С тех пор террористические акции эсеров стали носить массовый характер и были столь успешны, что за 2 месяца бомбистам удалось убить 225 депутатов Государственной думы, лишив ее там самым кворума (Борис Савенков. «Воспоминания террориста». СПб, 1913, стр. 45).

Морис Палеолог пишет (там же, стр. 78), что в начале весны по двору распространилось секретное известие о тяжелой болезни наследника. Название болезни никто не знал, однако было известно, что врачи категорически запретили ему любые резкие движения и советовали по возможности меньше появляться на публике.

В середине июля, как вспоминал сам Витте, он впервые написал Государю о необходимости проведения либеральных реформ для снижения общественного недовольства. «В тот же день, — рассказывает Витте, — Государь назначил мне аудиенцию и в довольно резких выражениях, со свойственным ему юмором, высказал свое несогласие с предложенным. Государственная дума, заявил Государь, располагает всеми необходимыми ей согласительными правами, потребными для работы на благо отечества. В предоставлении же ей законодательного права никакой необходимости не усматривается. Что же до предложения разрешить различные партии и дать им свободы, то, подчеркнул Государь, благонадежные партии имеют все  свободы в полном объеме, а предоставление тех же свобод неблагонадежным партиям никак не поспособствует восстановлению порядка в Империи» (там же, стр. 762).

23 августа министр финансов Владимир Коковцов доложил императору, что золотой запас страны существенно сократился вследствие проведения министрами антикризисных мер. Государь немедленно собрал правительство и потребовал прекращения антикризисных мероприятий. Однако министры не смогли заставить себя исполнить его требование, и запас продолжал сокращаться. Тогда Государь принял единственно правильное решение для сохранения золота — вывести его из Петербурга. Немедленно был сформирован состав, которым золотой запас отправили на Дальний Восток. Однако в Сибири состав был остановлен войсками адмирала Колчака. Колчак захватил золото, провозгласил себя Верховным правителем России, разместил золото на счетах в иностранных банках, после чего скрылся, распространив слухи о своей смерти от большевицких пуль.

В сентябре цены на уральские бочки упали до 10 долларов ($10 per Urals barrel). Кроме того, несмотря на протекционистские меры, разорилось большинство поволжских кустарей, производивших колымаги. Государь, однако, ответил отказом на предложение министра финансов Коковцова отменять циркуляр о телегах на деревянном ходу. «Столь явная непоследовательность наших действий зародит в душах подданных сомнения в стабильности власти нашей», — написал он резолюцию на всеподданнейшем докладе министра. Потеря золотого запаса и непрекращающиеся волнения, в довершении ко всем остальным бедам, серьезно пошатнули его душевное здоровье, вспоминал Морис Палеолог (там же, стр. 215).

16 октября 1909 года Государь вызвал к себе Сергея Витте и сказал, что смирился с мыслью о необходимости дозволения гражданских свобод. На следующий день Манифестом 17 октября гражданские свободы были дозволены.

Общественность встретила это известие ликованием.