Судить обвиняемых в их отсутствие на суде — вовсе не ноу-хау российского судопроизводства. Если Михаила Ходорковского и Платона Лебедева не привезут на новый процесс в Хамовнический суд Москвы, чего опасаются их адвокаты, это будет хоть и не новшество, но яркое свидетельство тенденций нашей судебной системы. Может быть, любителям особого российского пути это покажется обидным, но попытки упростить судопроизводство предпринимались в истории не единожды.

Судебная система, ставящая репрессии выше справедливости, стремится к упрощению. Военно-полевые суды, упрощенное революционное судопроизводство, сталинские «тройки», нацистские суды для «вредителей народа» — все они отличаются примитивностью процессуальных норм. По тому, насколько детализированы процессуальные нормы, насколько они изощрены, сложны и многообразны, можно судить о состоянии в стране судопроизводства и правовой системы вообще.

Отказ от процессуальных «излишеств», таких, например, как присутствие подсудимых в суде, не есть какая-то специальная юридическая идея. Просто в суде, репрессивные цели которого ясно обозначены, а вердикт понятен решительно всем еще до начала судебного процесса, процессуальные тонкости цивилизованного правосудия действительно становятся излишними.

Ну, представьте, что вам надо пробежать три автобусных остановки и получить приз ценою в жизнь, свободу или вечное благосостояние. А вам объясняют, что перекресток можно переходить только на зеленый свет светофора, что других пешеходов нельзя толкать, что надо перевести через дорогу старушку с палочкой и вообще следует быть со всеми учтивым и всем улыбаться. А вас через три остановки ждет смысл жизни и вечное благоденствие!

Так же и тиранические режимы: им плевать на пешеходов, старушек и правила движения; они идут к своей цели кратчайшим путем и экономят силы. Их на этом пути не интересует ничего, что может им помешать. В самом деле, к чему адвокаты, протоколы, процессуальные права и сами подсудимые в зале заседания, когда судебный процесс нужен не для выяснения истины, а для оформления обвинительного приговора?  Постепенно выясняется, что не нужны ни эти атрибуты судебного процесса, ни сам процесс.

Созданные после Октябрьского переворота «временные народные суды», «суды общественной совести» и «следственные комиссии» не опирались ни на какие законы вообще, а руководствовались «революционным правосознанием».

Созданные позже революционные трибуналы для борьбы с контрреволюцией и саботажем тоже не были связаны процессуальными рамками. В 1919 году ВЦИК издал постановление, согласно которому вызов свидетелей и допуск  защитников отдавались целиком на усмотрение трибунала.

Еще позже появилось Особое совещание при НКВД, которое вообще не было судебной инстанцией, но, тем не менее, приговаривало «врагов народа» к лишению свободы и смертной казни. Иногда за один день ОСО рассматривало до тысячи дел. Какие уж тут свидетели, адвокаты и подсудимые!  

В нацистской Германии в сентябре 1939 года было издано «Постановление против вредителей народа», в соответствии с которым была создана особая категория чрезвычайных судов с ускоренным разбором дел и немедленным приведением приговора в исполнение.

Как видно из истории, упростить судопроизводство можно по-разному. Пока что о возможности участия подсудимых в суде с помощью видеоконференции завил начальник УФСИН по Забайкальскому краю Юнус Амаев. В этом случае подсудимые не смогут ни конфиденциально посоветоваться с адвокатами, ни заявить письменные ходатайства. Да и закон не предусматривает для подсудимых такого участия в суде первой инстанции. Вряд ли начальник УФСИН по Забайкалью не знает этого.

Очень может быть, между прочим, что гулаговский начальник средней важности по чьей-то просьбе любезно слил в прессу эту скандальную информацию только затем, чтобы все обсуждали забвение процессуальных норм, позабыв о вздорной сути самого обвинения. А потом подсудимых все же доставят в Хамовнический суд, что будет выглядеть торжеством права, победой либерализма и готовностью власти идти на разумные компромиссы с обществом.

Если же простоты ради подсудимых оставят в Чите и подключат к судебному процессу через видеосвязь, то на фоне приведенных выше исторических примеров это не будет смотреться таким уж из ряда вон выходящим событием. Вопрос только в том, в ряду каких примеров такой суд над Ходорковским и Лебедевым будет выглядеть обычным делом.

Фотография с сайта www.khodorkovsky.ru