В понедельник, одновременно с первым отчетным выступлением премьера Владимира Путина перед депутатами Госдумы, на его официальном сайте появился обновленный вариант антикризисной программы правительства. Документ чрезвычайно любопытный, поскольку в нем нашли отражение и представления властей о том, почему кризис не миновал Россию, ударив по ней сильнее, чем по многим другим, и представление о том, как из этой ситуации выходить. При этом очевидно, что от того, насколько грамотно поставлен «диагноз», зависит и эффективность «лечения».

Итак, по мнению правительства, «основная проблема российской экономики — до сих пор очень высокая зависимость от экспорта природных ресурсов. В последние годы государство сделало многое в плане развития отраслей перерабатывающей промышленности, услуг, транспорта, но ключевую роль в экономике все еще играет нефтегазовый экспорт, экспорт иного сырья, металлов. В результате кризиса практически на все товары российского сырьевого экспорта снизились не только цены, но и спрос.

Вторая проблема — недостаточная конкурентоспособность несырьевых секторов экономики. Когда начались проблемы в сырьевых секторах, не нашлось отраслей, способных «поддержать» экономику. Более того, проблемы от сырьевых отраслей начали распространяться на смежные».

Мнение общераспространенное, причем не только в проправительственных кругах, но и среди критиков режима. Вопрос лишь в том, насколько оно отвечает действительности. Предположим, что правительство в последние годы не откладывало бы нефтяные сверхдоходы, а сделало бы на порядок больше «в плане развития отраслей перерабатывающей промышленности, услуг, транспорта». Есть ли хоть одна отрасль, которая была бы способна «поддержать» экономику в условиях нынешнего кризиса? Может быть, автомобилестроение, которое столь рьяно поддерживает премьер и его команда, выделяя десятки миллиардов рублей «Автовазу» со товарищи? Тут возникают большие сомнения. Достаточно взглянуть на то, что представляет собой эта отрасль и ее лидеры в мире, в каком положении находятся эти лидеры — General Motors, Chrysler, Toyota, Renault-Nissan — чтобы понять: это не они. Может быть, бытовая техника и электроника? Аналогичная картина. Авиастроение? Это и вовсе вечнососущее дитя, требующее постоянных государственных заказов и вливаний во всем мире.

Как бы парадоксально это ни прозвучало, но факт остается фактом: единственная, пожалуй, отрасль, которая не потребовала никакой особенной государственной поддержки – «нефтянка». И Exxon Mobil выглядит на порядок более устойчивым, чем General Motors, Citigroup или Caterpillar. Тезис о том, что кризис ударил по сырьевым секторам сильнее, чем по переработке — миф. Разница в том, что сырьевые компании снизили цены (потому что могут себе это позволить), а, скажем, автомобильные концерны, работающие с на порядок более низкой рентабельностью, оказались не способны продать до половины произведенных ими автомобилей и не имеют возможности вдвое-втрое снизить цены.

В России, правда, пришлось изменить формулу подсчета экспортных пошлин на нефть, чтобы отрасль в конце прошлого года не работала себе в убыток. Однако по рентабельности до налогообложения конкурировать с ней просто некому. Ни одна нефтяная корпорация — ни в России, ни в мире — не объявила о сколько-нибудь значимом сокращении рабочих мест, так что источник растущей безработицы находится вовсе не тут. Нефтянка до сих пор является главным поставщиком денег для правительства и позволяет России оставаться одной из крупнейших стран-кредиторов в мире.

Однако вернемся к программе: «Третья проблема — недостаточная развитость финансового сектора, банков. Многие российские предприятия, особенно быстро развивавшиеся в последние годы, выходившие на внешние рынки, не могли рассчитывать на финансирование внутри страны. Кредиты российской банковской системы были дороже, сроки кредитования — меньше. Компании вынуждены были занимать за рубежом». Чрезвычайно интересное замечание, которое, к тому же, демонстрирует общераспространенный взгляд на вещи. Однако представим, что 2007 году в России была бы мощная банковская система, инкорпорированная по полной программе в глобальные финансовые рынки. Скажем, как в Исландии. Или, например, в восточноевропейских странах. Или даже, как в Великобритании, с сопоставимым по размеру рынком ипотеки и уровнем развития сложных производных финансовых инструментов. Мороз по коже.

Единственные тезис, с которым сложно спорить, о том, что рублевые кредиты были дороже, а сроки кредитования — меньше. Однако связано это, прежде всего, с тем, что уровень инфляции в России был выше, чем за ее пределами, а механизм рефинансирования ЦБ был невостребован, пока основным источником рублевой эмиссии была скупка валюты в резервы. Более того, ситуация с высокой внешней задолженностью российских компаний и банков свидетельствует именно о включенности России в глобальные финансовые схемы. В частности, в систему carry trade – излюбленное предкризисное развлечение финансистов. Которое заключалось в привлечении кредитов в странах с низкими ставками (например, в Японии) и размещение их в странах с более высокими ставками (например, в Великобритании).

Если правительственный «диагноз» оказался, мягко говоря, не совсем точным, возникает вопрос, отчего России не удалось стать ни «островом стабильности», ни одним из локомотивов, способных вытянуть мировую экономику из кризиса.

В программе, к сожалению, нет ни слова ни о «деле ЮКОСа», ни о «деле Мечела», ни о войне в Осетии, ни об эфемерности института собственности в России, ни о государственном рэкете, в который вылилась «социальная ответственность бизнеса». Не говорится там и о долговых пирамидах, выстроенных Сергеем Богданчиковым и Игорем Сечиным на базе «Роснефти» и Олегом Дерипаской на базе «Русала». Ни о бессмысленных взаимоисключающих действиях властей, сочетавших девальвацию рубля с убивающим все живое уровнем ставок по кредитам внутри страны. Ни об уровне коррупции. А жаль. Поставь правительство честный диагноз экономике, глядишь, и лечение оказалось бы более эффективным.

И еще одно замечание: в последнее время популярен каламбур, гласящий, что возможности России ограничены, поскольку страна не умеет печатать доллары. Однако при этом мало кто вспоминает, что никто не сделал больше для дискредитации рубля, чем российские ЦБ и Минфин.

Фотографии с сайта www.government.ru