Президент Академии геополитических проблем генерал-полковник Леонид Ивашов, жесткий критик «еврейского финансового интернационала», сообщил о скорой отставке министра обороны Анатолия Сердюкова, который – видимо, вместе с еврейским интернационалом – и разваливает армию.

Генерал-геополитик Ивашов – такой же достоверный источник сведений о Сердюкове, как Игорь Гиоргадзе – о президенте Саакашвили.

Армию у нас разваливают с 1991 года. Как спросишь какого-нибудь Ивашова, любителя поговорить о российской духовности – так и услышишь, что разваливают армию. Причем разваливают не генералы, которые торгуют солдатами и горючкой (это, видимо, примета особой духовности). Армию разваливает кто-то со стороны.

Что ж, стоит признать – министра обороны Сердюкова российская армия ненавидит так же, как стрельцы – Петра I. Это свидетельствует плохо не о Сердюкове. Это свидетельствует ужасно об армии.

При Сталине советская армия была, по выражению Виктора Астафьева, «самой бездарной армией в мире», армией рабов, предназначенной для взлома укреплений противника собственными телами. Армией, в которой лучшими полководцами считались лучшие палачи вроде фельдмаршала Жукова. Страна под названием Россия была уничтожена, превращена в придаток этого орудия завоевания мира и производила либо танки, либо сталь, из которой делали танки.

В 70-е, в эпоху локальных войн, эта массовая армия, последняя массовая армия образца Второй мировой войны уже не выполняла роль, к которой готовил ее Сталин. Она существовала потому, что социальный организм, созданный однажды, умирает медленно. И целые гигантские проекты, например, кольцо ПВО вокруг Москвы, имели не военный смысл, а обжорственный: кольцо ПВО создавалось, чтобы побольше земель было у армии вокруг Москвы в самых козырных местах и чтобы побольше генералов могли служить в Арбатском военном округе.

В 90-х армия осталась единственным нереформированным институтом, и это привело к катастрофе. Если вы внутри рыночной экономики сажаете структуру, которая имеет бесконтрольные бюджетные деньги и нелимитированный человеческий ресурс, то вы получаете рабовладельческое хозяйство, в котором офицеры, сидящие на «земле», торгуют людьми, а снабженцы, сидящие на «хозяйстве», превращаются во владельцев цементно-бетонно-строительных империй.

Как среди османских янычар или российских стрельцов образца 18 века были храбрые люди, так и внутри российской армии остались храбрые офицеры; но все вместе это является армией не больше, чем «Автоваз» является заводом.

Реформа, затеянная Сердюковым, в целом сводится к продаже хозяйственных активов и в переходе к армии, способной воевать в локальных конфликтах. То есть, проще говоря, к осознанию того, что генералы не должны торговать цементом, а офицеры – солдатами.

В результате ненависть рабо- и цементовладельцев к Сердюкову выросла до каких-то невероятных размеров. Причем, в полном соответствии с психологией вышеуказанных лиц, она проявляется не в военном перевороте (для этого надо быть военными), не в покушениях, даже не в открытой критике, а в базарных сплетнях.

«Ты понимаешь, – рассказывали мне после самоубийства генерала Власова, врио начальника управления обустройства и расквартирования войск Минобороны РФ, – Сердюков вызвал его и попросил передать в фонд его жены здание рядом с Генштабом. Патриот Власов не выдержал и застрелился».

Душераздирающая история, вот только проблема – снабженец Власов, преемник легендарных Гребенюка и Косована, распорядителей строительной империи еще более крупной, нежели «Донстрой» или «ИНТЭКО», не очень-то походит на человека, способного застрелиться из-за куска госсобственности.

Очень возможно, что генералу Власову министр поставил ультиматум: либо сядешь, либо сдашь тех, кто воровал. Очень возможно, что Власов нашел в себе мужество в этой ситуации поступить как офицер, а не как снабженец. Но вот из-за госсобственности… да помилуйте, наши гребенюки были б просто счастливы найти на подобной почве компромисс с Сердюковым.

Еще история: министр Сердюков уволил главу Московского военного округа. «Ты представляешь, – рассказывают мне, – они должны были строить новые казармы в Баковке, и Сердюков говорит: «Это должна строить такая-то питерская фирма». А командующий ему отвечает: «А что мне делать с военными строителями? Они у меня сидят без работы!» И его уволили.

Не знаю, правда ли насчет питерской фирмы. Но военные строители – это те самые ребята, которые получают по 40 тыс. руб. зарплату, когда вся армия стоит по стойке «зубы на полке», и строят (вернее, не строят) дома за 20 тыс. дол. за кв. м. Конечно, Сердюков был неправ, уволив командующего округом. Потому что за такие реплики в нормальной демократии сажают, а в нормальной диктатуре – расстреливают.

Третья байка. Генерал из Забайкалья приезжает в Москву получать новый пост. И рассказывает с возмущением: «Я зашел в приемную, а мне говорят, что, мол, зайдешь к министру, и он спросит тебя: «Кто лучше, гражданский министр обороны или военный?». Ты должен ответить: «Гражданский». Он тебя спросит: «Что лучше – дивизия или бригада?». Ты должен ответить: «Бригада». А иначе поедешь обратно в свое Забайкалье. Представляете, я вынужден был отвечать, как велели».

Слушаешь и не веришь своим ушам. Генерал, которому не по душе реформы Сердюкова, пришел к нему в кабинет и лизал Сердюкову сапоги. Так ты – либо не лижи, либо потом молчи о своем позоре. А этот хвастается!

У реформ Сердюкова есть недостатки. Это врожденные недостатки любой реформы при Путине.

Во-первых, Сердюков никого не может расстрелять. Путинский режим не любит публичных процессов над ворами. Тем более, если бы начались публичные процессы, сразу бы встал вопрос: ведь Сердюков у нас не первый при Путине министр обороны. А что до него делал Сергей Борисович Иванов?

Во-вторых, все реформы при Путине проводятся, как спецоперации – быстро и без объяснений. Это предоставляет необъятные возможности для вранья и саботажа со стороны генералов. Простой пример: история с бердской бригадой спецназа ГРУ. Было принято решение о том, что на один военный округ полагается по одной бригаде ГРУ. Была бригада в Бердске и была бригада в Улан-Удэ. Обе были в половинном составе. Их было решено объединить. Никому ничего не объяснили, и бригада вышла из казарм со словами: «Нас всех вышвыривают на улицу». На улицу их никто не вышвыривал, а тезис о том, что давшему присягу офицеру из Бердска трудно ехать в Улан-Удэ, вряд ли стоит признать состоятельным. Офицер все-таки не инвестбанкир, да и те ездят, куда фирма пошлет.

Третий недостаток реформы Сердюкова заключается в том, что, будучи одним из самых способных администраторов Путина, Анатолий Сердюков, как и Алексашка Меньшиков, есть плоть от плоти своей эпохи. Всякий реформатор в России жалует свой карман: это такая вечная проблема наших реформ, начиная с Петра Первого и кончая залоговыми аукционами. Так сказать, историческое своеобразие реформ в России. Извините, других реформаторов у нас для вас нет.

Что ж, очень возможно, что Военно-воздушную академию можно было оставить в Петровском дворце. И что-то кому-то не так продали. Это – детали.

Не детали – то, что армия не должна торговать цементом, а офицеры – солдатами. Если они это делают – они не офицеры. Подобно янычарам или стрельцам, они не представляют опасности для врага, но представляют ее для отечества.

Янычар нельзя реформировать изнутри. Это первая проблема любой тотально прогнившей структуры – ее нельзя реформировать изнутри. Сможет ли ее реформировать Сердюков со стороны – тоже пока вопрос.

Но самое изумительное, что в том, что касается реформы армии, наши самые реакционные слои, рассуждающие о величии России в промежутках между торговлей солдатами, нашли себе горячую поддержку среди многих либералов, не утруждающих себя особо вникать в процесс, но страшно довольных, что можно со ссылкой на генерал-полковника Ивашова, почитателя российской духовности и иранского Ахмадинежада, пнуть путинского ставленника.