Прошло полгода со дня интронизации патриарха Кирилла, можно подводить первые итоги управления церковным кораблем. С его избранием связывались большие ожидания, в том числе кадровые. Впрочем, в кулуарах шептались о том, что три митрополита из числа постоянных членов Синода просили патриарха не совершать перестановок на кафедрах ближайшие шесть месяцев. С той поры минуло четыре заседания Синода, и действительно пострадал только один орловский епископ, лишенный епархии «по состоянию здоровья». Знатоки церковной жизни приписывали Святейшему мудрую осмотрительность, свойственную его почившему наставнику митрополиту Никодиму (Ротову). Тот советовал своим ученикам год не совершать радикальных действий. Подождать, пока все успокоятся…

         Кажется, что кадровая политика Кирилла вполне укладывается в заданную парадигму. Однако некоторые наблюдения за церковной жизнью наводят на другие мысли. Последние полгода в Москве резко сократилось количество священнических хиротоний (возведения в сан), и это при достаточно большой потребности в служителях алтаря. Патриарх стремится сам контролировать кадры, без его санкции не совершаются назначения иереев на приходы. В прежние годы кадровый вопрос был прерогативой архиепископа Арсения Истринского, всесильного викария патриарха Алексия. Но сейчас он лишь представляет кандидатов патриарху, который укрепляет столицу преданными людьми. Однако у Кирилла мало времени разбирать текущие вопросы, он в постоянных поездках. Желание контролировать все привело к тому, что в Чистом переулке многие прошения ждут своей очереди месяцами. Несмотря на поддержку Кирилла на выборах, положение архиепископа Арсения нельзя назвать стабильным. За годы его фактического управления Московской епархией последняя увеличилась в десять раз и насчитывает более 600 приходов. Он, пожалуй, единственный человек, кто знает этот большой организм досконально. Возможно, это — главная причина, по которой он до сих пор остается в Москве.

         Архиепископ Арсений никогда не был медийной персоной, оставаясь за кадром публичной церковной политики. При этом он обладал огромным авторитетом и влиянием на церковную жизнь. Этому немало способствовал его острый ум, ясная речь и огромная воля. Пребывание такой сильной натуры вблизи нового патриарха непорядок по бюрократическим меркам. Среди выдвиженцев Кирилла незаметно пока самостоятельных персонажей. Преобладают лица, которым доверено озвучивать «генеральную линию». В Московской патриархии есть архиереи, пользующиеся авторитетом в церковной среде: Иоанн Белгородский, возглавляющий  Миссионерский отдел, Лонгин Саратовский, член Общественной палаты, Владимир Ташкентский и другие. Но ставка сделана на архиерейский «молодняк», обязанный своей карьерой нынешнему патриарху.

         Эта черта церковного менеджмента сильно напоминает светскую властную структуру, сложившуюся за годы президентства В. Путина, где главный двигатель — зачистка по принципу личной преданности.

         Возможно, патриарх Кирилл активнее пользовался бы своим правом перемещать епископов, отправляя иных на покой, если бы не некоторые сложившиеся в церкви неписаные правила. При патриархе Алексии Русская православная церковь не только приумножилась приходами и епархиями, но и превратилась в подобие Речи Посполитой: что ни епископ — то независимый шляхтич. Централизация власти была номинальной, а сама власть слабой. Фактически архиереи правили в своих диоцезах, мало оглядываясь на верх. В патриархии не вмешивались в дела на местах, редко брали на себя роль арбитра в спорах. В выступлениях патриарха Алексия перед духовенством никогда не было даже минимальной критики епископата, несмотря на явные  проблемы (вспомним хотя бы скандальное дело Никона Екатеринбургского).

         С середины 90-х властные амбиции епископа в епархии стали подкрепляться поддержкой губернаторов и высших чиновников в Москве, церковная и светская власти вошли в кооперацию. В провинции особым почетом пользовались силовики, руководители градообразующих предприятий, хозяева монополий. Архиереи стали частью местной правящей элиты. Как только с избранием нового патриарха начали распространяться слухи о возможных кадровых перестановках, епископы бросились к земным покровителям — губернаторам. А те стали ходатайствовать за своих владык. Самый яркий пример — просьба В. Матвиенко оставить на кафедре питерского митрополита Владимира в день его 80-летия (75 лет — предельный возраст епископа на кафедре).

         Любое перемещение архиерея без санкции гражданской власти в сложившейся системе выглядит маловероятным. Поэтому переводы архиереев будут, скорее всего, связаны с отставками губернаторов и изменением общей конфигурации властной вертикали в регионах. Все это делает управление церковью неповоротливым, а власть патриарха очень зависимой от симфонии с руководством страны. В 1990 году некоторые оппоненты избранного патриарха Алексия были перемещены со своих епархий в места отдаленные. Скажем, не скрывавший своих взглядов ярославский архиепископ Платон получил назначение в Аргентину (как в песне Высоцкого). Не то в 2009-м. В церковных кругах много обсуждалось будущее ставропольского архиепископа Феофана, выдвиженца Кирилла, переметнувшегося в стан митрополита Климента. Однако пока перебежчик остается в своей епархии, несмотря на скандальное празднование юбилея и многочисленные жалобы духовенства.

Особое место во властной цитадели Московского патриархата занимают архиереи крупных промышленных регионов Урала и Сибири. Отдаленность от столицы и опора на крепких хозяйственников — доверенных лиц Кремля — делают их почти неприкасаемыми для Чистого переулка. Вывод очевиден: патриарх Кирилл получил в наследство от своего предшественника административную структуру, слабо поддающуюся управлению и реформированию.

         С приходом нового патриарха часть духовенства связывала надежды на «оттепель». Многие полагали, что алармистам в церкви придется несладко, на это работал имидж Кирилла как «никодимовца». Однако ни черносотенцы, ни сталинисты не ощутили на себе серьезного давления. Все радикальные околоправославные сайты, заявившие о своей лояльности к первосвятителю, живут припеваючи. А вот духовенство, согрешившее либеральными взглядами, постепенно убирается из электронных СМИ. При этом окружение патриарха может позволить себе отдельные филиппики в адрес сталинского режима. Примечательно выступление против сталинизма в интервью журналу "Эксперт" архиепископа Илариона (Алфеева) — правой руки патриарха, бывшего представителя РПЦ при Евросоюзе, унаследовавшего титул председателя ОВЦС. Однако создается ощущение, что весь этот «антикоммунизм» был рассчитан на европейскую, а отнюдь не российскую аудиторию и был своеобразной подготовкой к визиту в Украину. Сам Кирилл весьма успешно провел в Киеве зыбкую грань между фашистским и коммунистическим режимами.

         Его предшественник не был «эффективным менеджером» и предпочитал избегать историософских экскурсов, декларирования политических симпатий. При Алексии II царила некоторая идеологическая вольница среди духовенства: черносотенные взгляды компенсировались умеренным либерализмом. Рассуждать о симфонии с государством могли на лекциях в академии, но не с амвона или трибуны. Патриарх Кирилл перевел этот вопрос в практическое русло и, таким образом, усилил позиции «государственников» внутри церкви. Само по себе сотрудничество церкви и светской власти не вызывало бы особых нареканий, если бы не российская традиция поглощения государством церкви, превращения её в часть своей идеологической машины. Поэтому «собирание церковных земель» неизбежно ассоциируется с попытками правящего дуумвирата доминировать на постсоветском пространстве. Дополнительный негативный имидж патриархии придает близость к околокремлевским «неоконсам» и «политическим православным».

         С приходом патриарха Кирилла многие рассчитывали на курс, который позволит разрешить вековую проблему российской жизни — противостояние церкви и интеллигенции. От воспитанника санкт-петербургской духовной школы и сейчас ждут большей интеллектуальной свободы внутри церковного сообщества, способствующего привлечению новых молодых сил. Однако некоторые шаги настораживают: это и уже упомянутое отлучение от электронных СМИ некоторых клириков, и акцент в работе молодежной миссии — он явно смещен сейчас в сторону обращения представителей субкультур и участия в шоу-проектах (те же байкеры). Может быть, важнее было бы обратить внимание на студенчество, молодых ученых и бизнесменов, поддержать созидательные силы в обществе? Но для этого РПЦ должна отличаться от светского общества большей внутренней свободой, образование в ней должно стать социальным лифтом. В советские годы «эмиграция в церковь» из несвободного советского общества позволила сосредоточить в клире качественно новые силы. По общему мнению, 70-е годы стали «золотым веком» духовных школ, чьи воспитанники создали положительное отношение к церкви накануне крушения СССР.

         И сейчас возрождение может стать следствием создания определенной атмосферы, которая вызовет к жизни новые творческие силы и таланты. Пока же церковное сообщество притихло, занимается самоцензурой и опасается «ручного управления» церковной жизнью по принципу личной преданности. 

 Фотографии РИА Новости