Имеется в виду не КПСС.

Но прежде: о книге протоиерея Георгия Митрофанова «Трагедия России. «Запретные» темы истории ХХ века», о катарсисе и арьергардных массовых перестрелках, ею вызванных, и об игре зеркал.

На отца Георгия накинулись многие: как, он предлагает видеть во Власове трагическую фигуру, жертву сталинского режима? В этом предателе?

А вот в Германии две недели назад Бундестаг, все партии вместе, единодушно проголосовал за отпускную более чем тридцати тысячам немецких военных, расстрелянных и посаженных в годы Второй мировой войны «за измену присяге». Жертвами военных трибуналов вермахта и гестапо стали немцы в мундирах. У них на ремнях с пряжками готическим шрифтом было выбито Gott mit uns ("С нами Бог"), и это несмотря на то, что Гитлер с окружением были «оккультисты», как нам сегодня настойчиво напоминают. Эти реабилитированные сегодня военные вели пораженческую антинацистскую пропаганду, стремились попасть в плен, участвовали в саботаже. Во французском движении Сопротивления одним из добровольных осведомителей моего покойного отца И.А. Кривошеина (кавалера ордена Сопротивления, узника Дахау, а затем Озерлага в Тайшете) был майор Вильгельм Бланке. Он через отца передал в Лондон немало информации, почерпнутой им в штабе оккупационных войск во Франции. Случился провал: немецкий военный трибунал приговорил Бланке к расстрелу, отца к лагерям. Бланке работал по убеждению, хотел видеть свою родину свободной от нацизма, от денег за услуги сразу отказался, единственным условием поставил возможность проживания вне Германии после войны. В Музее антинацизма в Берлине Бланке давно отведён целый стенд. И это было сделано до всякой реабилитации Бундестага, которой пришлось ждать более полувека.

Как относиться к этим тридцати тысячам «германских власовцев», в большинстве не коммунистам? Как оценить решения фельдмаршала фон Паулюса: после пленения в 1943-м он и многие офицеры вермахта не за лучшую пайку, а по совести создали в СССР комитет «Свободная Германия», участвовали в пораженческой агитации в германских войсках?

Кто они, враги народа? Изменники родины? Ускользнувшие от бдительного гестапо «антинемецкие элементы»?

Кстати, русская эмиграция во время войны во Франции в большинстве своём встала на антигитлеровские позиции — почти все критики о. Георгия Митрофанова ссылаются на отказ Деникина сотрудничать с оккупантами. Те же эмигранты сразу после окончания войны помогали бывшим власовцам и «перемещённым лицам» скрываться от советских репатриационных миссий, которые за ними охотились и вывозили в СССР на расстрелы и в лагеря. Огромную помощь этим несчастным оказала в Париже эмигрантская семья Курис.

Смогут ли отыскать квадратуру этого порочного круга якобы православные, а на самом деле коммунисты-сталинцы, кинувшиеся охаивать отца Георгия Митрофанова, а заодно «литературного власовца» Солженицына и историка Николая Сванидзе за «внедрение в сознание масс пагубного западнического либерализма»?

Эти авторы — увы, среди них есть и лица духовные, и не последние, отказывают русской белой эмиграции в причастности к России, якобы ими «добровольно» утраченной. И упрекают представителей эмиграции в том, что их жизнь сохранилась без целительных лагерей и ссылок.

Буду им благодарен, если они скажут, как следует поступать немцам (да и нам как оценивать ситуацию?) с Вильгельмом Пиком и Вальтером Ульбрихтом? Ведь их от прекрасной нацистской родины укрыл в Москве Коминтерн? Что думать о Томасе Манне, Бертольде Брехте и Марлен Дитрих, «сбежавших» в США? Изменники-невозвращенцы?!

Как немцам следует отнoситься к тем двум перебежчикам (кажется, коммунистам), которые 20 июня 1941 покинули свою часть, перешли границу и сообщили советским пограничникам о готовящимся нападении на СССР?  Для «нас» они были герои, но, если не ошибаюсь, Сталин распорядился им не верить и в благодарность за информацию расстрелять...

Можно ли провести некую аналогию между «Молодой гвардией» и антинацистской организацией «Белая роза»? В этой группе состояли молодые интеллигенты протестанты Ганс и Софи Шоль, православный Александр Шморель. Они распространяли антигитлеровские листовки, были арестованы и казнены. Александр Шморель особо почитается Русской православной церковью за рубежом. Быть может, участники «Белой розы» заслужили ещё больших проклятия и забвения? Ведь они противостояли не противнику, а действовали против своей страны, такой, какой она тогда была. Но исходя из христианского долга как они его понимали.  

Авторов, утверждающих, что у власовцев мотивы были только шкурнические, что ими двигало желание худшего для России, — легион. Немало околоцерковных сайтов, блогов, печатных СМИ дают им приют...

Считаю за благо перенести эту одиозную полемику на страницы более чем светского "ЕЖа".

Отца Георгия самого едва ли не обвиняют в переходе на сторону врага: доводы наступающих нелепы, многословны и однообразны. Ограничусь лишь одной цитатой: «Да, это было страшно и не дай Бог нам увидеть что-то вроде раскулачивания, ГУЛАГа и воронков по ночам, но если бы этого не произошло, сейчас уже не было бы не только русского народа, но и многих других, примкнувших к нему лет 200 назад племён. Большевики воссоздали страну после либерально-революционного погрома ценой жизни миллионов её сыновей и дочерей».

Из сердоболия к автору этой фашистской и действительно «языческо-оккультистской» белиберды не называю его имени, но он профессор...

Дело не в «защите» Власова, тем более Гитлера. Война началась между социализмом расистским и социализмом универсальным («пролетарии всех стран...»). Отечественной она стала довольно скоро: когда народы России почувствовали, что вермахт вовсе не армия-освободительница от большевиков, а те же колхозы, Бабий Яр, казни заложников и насильственные вывозы в Германию. Когда т. Сталин из инстинкта самосохранения стал во время войны открывать церкви, распустил Коминтерн и стал взывать к Димитрию Донскому и  к «братьям и сёстрам». Плюс погоны, новый гимн... всё это внушило и русской интеллигенции (Пастернак, Твардовский...), и многим простым людям надежду на декоммунизацию СССР после победы.

А Власов, его генералитет и офицерство, что ж, действительно персонажи трагические. Если вспомнить Софокла с Еврипидом: довольно быстро они осознали, что выхода нет, выбрать наименьшее зло не получилось. Это ли не трагедия?

В местах исполнения наказания (лагерь Дубровлаг) я застал последних пребывающих там рядовых из РОА. Чаще всего это были не очень грамотные крестьянские дети, у которых на глазах красные комиссары-горожане разрушали церкви, отнимали последнее у близких, раскулачивали, насаждали колхоз с поборами и недоеданием, потом шли аресты, теплушки и лагеря. А у других мобилизация, паническое отступление, окружение. О Треблинке они не знали.

Солженицынский образ власовской РОА, «коней, мечущихся в горящей степи», абсолютно точен. От соседей по бараку, рано состарившихся от сидения, я неоднократно слыхал: «Что Гитлер, что Ус — один фуй». Вот и весь спрос. У меня эти сосидельцы вызывали, не боюсь сказать, сочувствие.  

Власов — совсем не главный герой книги о «запретных темах». Главное — то, что именно книга священнослужителя о. Георгия оказалась детонатором жесточайшей полемики, в которую вовлеклись самые разные круги, в том числе церковные.

Решение дилеммы, кому быть верным, России или Советам, или им обоим в одном лице, частично (исчерпывающий ответ невозможен) данo в «Основах социальной доктрины Русской православной церкви»: не должно христианину исполнять приказов, противоречащих вере и морали (цитирую по памяти). Действительно: правильный выбор по совести между добром и злом приоритетен по отношению к чувству этнической верности — тем более когда свой этнос начинает заниматься антропофагией!

Задача этого текста — не миссионерская агитация за православие, оно в нём не нуждается.

Да, Церковь должна заниматься политикой. «Слесарю — слесарево» — так говорилось при диктатуре пролетариата. И она делала это даже в советские годы — священники, несмотря на запреты, с амвона говорили, что аборты грех. Папа Пий XI издал энциклику Mater et magistras, в которой отлучил от церкви коммунистов и голосующих за них. Святой Патриарх Тихон занимался политикой, отвергая большевиков. Патриарший местоблюститель Сергий, свободно, и до Сталина, призвав к защите Отечества, выступил как политик...

О полемике вокруг РОА и книге протоиерея Георгия Митрофанова сказали свое слово Синод РПЦЗ и архиепископ Марк Берлинский — это тоже церковное различение правды и неправды.

Пример этих жёстких экзистенциальных диспутов и попытка найти ответы на сложнейшие вопросы — это пример того, как церковное слово способствует химчистке, психотерапии, начавшихся давно: 5 марта 1953-го. И без книги о. Георгия тема продолжала бы оставаться спящей инфекцией в коллективном сознании.

В постсоветском обществе, ещё поныне не протрезвевшем от большевизма и застоя, не излечившемся от страха, лишений и спровоцированного ими цинизма, Церковь (тоже всем перечисленным, увы, поражённая) всё же стала умом, честью и совестью нашей эпохи.