В минувший понедельник директор ФБК Иван Жданов, ныне находящийся за пределами РФ, рассказал об уголовном деле против его шестидесятишестилетнего отца. В конце прошлой недели в доме Юрия Жданова в Ростове-на-Дону был произведен обыск, после которого его несколько часов допрашивали, потом закрыли на ночь в камере, а утром отвезли в суд и арестовали. Жданов-старший обвиняется в превышении должностных полномочий. Летом 2019 года он якобы незаконно выделил квартиру по договору социального найма. Вот, что об этом деле рассказывает его сын...

Николай Сванидзе: Теперь, начиная с оппозиционных активистов, начинается широкая зачистка общественного пространства. Все активисты рискуют не только собой, но и своими семьями. 

Коммерсант: По словам директора ФБК, его отцу «не первый раз придумывают какое-то дело». Проверки ФСБ, МВД, СКР начались с 2016 года, когда Иван Жданов пошел на выборы...

Иван Жданов: Даже ростовский адвокат был в шоке, до последнего не верил, что за такое могут дать СИЗО и наверняка считал меня идиотом, когда я всё понял...

В минувшее воскресенье известие о том, что Алексей Навальный из СИЗО «Матросская тишина» этапирован в ИК-2 во Владимирскую область, фактически подтвердилось. И хотя официальных сообщений пока нет (по закону у ФСИН есть десять дней на то, чтобы известить родственников и адвокатов о перемещениях осужденного), но после того, как ответственный секретарь ОНК Москвы Алексей Мельников подтвердил информацию многочисленных СМИ, сомнений не осталось – Алексея Навального привезли в колонию Покрова. Об этом учреждении нам уже известно многое. Своими впечатлениями об этом заведении с общественностью поделились люди, которые о нравах, там царящих, знают не понаслышке.

Зоя Светова: Скорее всего, сам Навальный как юрист станет режим в этой колонии «качать», чтобы его привели в соответствие с законом...

Дождь: Оппозиционер Алексей Навальный, помещенный в исправительную колонию №2 в городе Покров Владимирской области, будет жить в бараке на 60 человек.

Леонид Волков: В новости дня — «Навальный в ИК-2 в Покрове, по приезде его не били» — столько слоев ада, на самом деле.

Для последнего слова у меня есть бумажка вот эта, она довольно задрипанная, потому что я ее в кармане ношу каждый процесс. И когда я из СИЗО выхожу, меня обыскивают и каждый раз говорят: "Это что такое! Нельзя! Можно только материалы дела". А я говорю: "Это мой материал дела самый главный". Помните, в самом начале вы нам дали полчаса на ознакомление с материалами дела. Ну, я посмотрел — а что там смотреть-то: сфальсифицированные материалы и подписи? Единственная вещь, единственная страничка, которая меня интересовала, я с нее сделал выписку, и потом в течение процесса я так вот ее из кармана доставал и украдкой смотрел. Каждый раз в самые такие пафосные моменты, когда прокурорша изображала здесь слезы и говорила: "Ветераны — это наше все! Мы их так любим! Наше государство ради ветеранов и существует, и только такие, как вы, их оскорбляете"…