"Коммерсант": Эксперты добились отзыва законопроекта об ограничении фото- и видеосъемки на избирательных участках, в котором говорится, что место съемки будет определять председатель комиссии. 

Григорий Мельконьянц: Благодарен Владимиру Петровичу за мудрое решение. Уметь признать ошибки — удел сильных. К сожалению, в наше время это умение редко используется.

За последние несколько столетий политическая карта мира радикально изменилась, а в еще большей степени изменились факторы, определяющие внутриполитические возможности отдельных государств. Прежде всего, стоит обратить внимание на роль военной силы, а также на возможности и результаты ее применения. Вплоть до начала ХХ века война считалась естественным средством разрешения политических противоречий между большинством государств, включая крупнейшие из них. При этом в случае успеха войны оборачивались приобретением ценных территорий и (или) активов, а также, в большинстве случаев, получением дани или контрибуций. Завершение этого тренда отмечается с окончанием Первой мировой войны, затраты сторон на которую оказались столь значительны, что агрессор был не в состоянии компенсировать даже четверти нанесенного ущерба.

Общество при авторитарном режиме, на глазах ползущем к тоталитаризму, — это «черный ящик», внутреннее состояние которого трудно доступно для наблюдения. Попытки использовать в России в качестве политического термометра опросы ВЦИОМ или выборы удивляют своей наивностью. В ходе спецоперации «выборы» одни нужные люди «правильно» считают продукт, который другие нужные люди заложили в головы россиян посредством телевизора. «Путина уважаешь?» — строго спрашивает социолог в штатском, махнув перед лицом испуганного россиянина красной корочкой и для пущего страха обзывает его «респондентом». «Да я ж… Да мы ж! Как жеж можно!» — шепчет несчастный «респондент»...

Алексей Макаркин: Конечно, 20% никуда не уедут. Такой ответ не значит, что люди сидят на чемоданах или хотя бы интересуются, как устроиться в другой стране. Это выражение эмоций.

"Эхо Москвы": Каждый пятый россиянин хочет эмигрировать. Американская компания Гэллап, которая проводила опрос, называет этот показатель рекордным с 2007 года.

Усы Пескова: - Россию любишь? - Очень! - А чего уезжаешь? - Любовь на расстоянии только крепнет!

Когда наших людей перестают волновать украинские выборы, то сразу же начинает волновать «каток репрессий», о котором вроде бы сигнализируют последние громкие аресты вчерашних путинских везунчиков. При этом интерпретации, по сути, остаются две. Первая: система сваливается в террор. Вторая: начинаются обновление и преодоление темных пятен ельцинского прошлого. Как написал мой любимый автор Петр Акопов, «нет, это время [либералов], как и время жуликов в целом, закончилось...»

На протяжении последних трех веков российской истории в ней постоянно боролись две тенденции: с одной стороны, стремление к открытости и «интернационализации», с другой – желание замкнуться в собственной особости. Первый тренд проявлялся в самых разных вариантах, но, какими бы разными ни были подходы, они ставили экономические или идеологические соображения выше культурно-исторических. Стоит отметить, что именно в периоды такой «интернационализации» Россия достигала своих самых значительных успехов – от превращения в одну из важнейших держав Европы в эпоху Петра I и Екатерины II до обретения статуса глобальной сверхдержавы в период максимального могущества СССР.

Общества, которые претендуют на то, чтобы считаться современными, демонстрируют сегодня одно важное качество. Они не просто заботятся о благополучии своих граждан, но формируют условия, при которых сфера, прежде именовавшаяся «социальной», становится важнейшим двигателем хозяйственного прогресса. В основе этого подхода лежат новые представления о человеческом капитале как о важнейшем производственном ресурсе и основанное на них осознание того, что вложение в человека является высокодоходными инвестициями.