Проблема России, влияющая на принятие как стратегических, так и в определенной степени тактических внешнеполитических решений, в том числе и по украинскому вопросу, заключается в разрыве между официальными приоритетами и общественными настроениями, который будет усиливаться в связи со сменой поколений. И ситуация в российском обществе отличается как от Востока, так и от Запада. В Китае и Индии очевиден взлет национализма, оформившийся, соответственно, при Си Цзиньпине и Нарендре Моди. Основой национализма в этих странах является экономический рост, в числе бенефициаров которого – образованная молодежь, ориентированная на ценности самореализации и при этом укрепление позиций своей страны в мире.

ЧЕМ СЕРДЦЕ УСПОКОИТСЯ? Ничем не успокоится. Впереди у нас испытания, сравнимые с Великой отечественной, предотвратить их мы не можем. Но мы можем пройти их достойно, сохранив самоуважение и внутреннюю свободу. Если это нам удастся, то после того, как все рухнет — а никто не знает, когда это произойдет, но точно произойдет в обозримом будущем, — есть шанс построить новую страну. Или, точнее, вернуться на тот магистральный путь человеческого развития, с которого нас столкнули в 1917-м, а потом еще раз в нулевые. Если у кого есть возможность заказать другого Деда Мороза, буду очень признателен. С Новым Годом!        

Обычно под конец года не только подводят итоги – веселые и не очень, – но и выражают надежду на лучшее, на приятные новости, на то, что плохое уйдет, а хорошее наступит. Я тоже так делаю обычно. Но не в этот раз. Нет ни капли оптимизма и ни одной позитивной мысли в преддверии наступающего 2022 года.   Уходящий год простился с нами ликвидацией «Мемориала». В том, что его ликвидируют, у меня не было ни малейших сомнений. Когда Путин достал на СПЧ справочку, что среди миллионов имен реальных жертв репрессий в списки «Мемориала» попали (по ошибке, которая к тому моменту уже была исправлена!) три пособника нацистов – стало всё ясно.

Может быть, когда-нибудь и даже скоро мы будем вспоминать уходящий 2021 год с грустной ностальгией: как-никак войны нет, быт все ещё буднично стабилен. Но сейчас прощаемся с ним совершенно без сожалений. Ничего хорошего не вспомню. Пандемия началась раньше, но как-то укрепилась. Вроде бы и репрессии не сейчас начались, но стали более массовыми и какими-то уже нездорово привычными. Что точно изменилось – это стилистика режима, по-видимому, он достиг молочно-восковой спелости. Исчезло ощущение стыда, на все стало плевать, и внутри, и вовне – гори все ясным пламенем.

До середины 70-х мои покойные родители жили в бывшем СССР, моя мама написала книгу «Четыре трети нашей жизни» и 31 декабря неизменно изрекала: «Мы живём в стране, где ничего не происходит». Даже баритоновые поздравления голосом придворного Левитана, от которого вздрагивала вся страна, один к одному повторялись, только номер года неспешно увеличивался. Потом  в 1991 году — квазиядерный взрыв событийности — как бы вечное государство рабочих и крестьян, ставшее с годами «общенародным», почти бескровно исчезло (жутко представить более чем возможное массовое сведение счетов и возмездие за четыре поколения самогеноцида). Но, к сожалению, не было суда над преступлениями коммунизма: ГУЛАГ, уничтожение церкви, терроризм в отношении собственного народа, высылки, аресты и расстрелы всех слоев населения во всех республиках… 

Вот уже который год, дорогой наш читатель, я подсаживаюсь к твоему новогоднему столу и пытаюсь тебя чуть-чуть взбодрить. Я строю праздничную рожу, пытаюсь шутить, хохмить и всячески уговариваю тебя поверить в то, что следующий год будет лучше уходящего. И сейчас, конечно, ты уже вправе пинками вытолкать меня за дверь, потому что много-много последних лет мои оптимистичные предсказания не сбываются – каждый новый год неизменно оказывается хуже, тяжелее, мрачнее и беспросветнее предыдущего…  

Уходящий год был, мягко говоря, не лучшим в истории постсоветской России. Причем не только с точки зрения отечественного либерала, который стал объектом репрессий и жесткого запугивания. Российская власть поставила себе целью демонстративно расправиться с теми, кто думает иначе, чем кремлевское начальство. Любой критик власти может сегодня быть объявлен «иностранным агентом» (проскрипционные списки этих отщепенцев множатся каждую пятницу). Фактически запрещены сколько-нибудь значимые правозащитные организации – буквально в последние дни года расправились с Международным «Мемориалом», Правозащитным центром «Мемориал», ОВД-ИНФО.

В этот день 99 лет назад, 29 декабря 1922 года, был подписан Договор об образовании СССР. Его подписали РСФСР, УССР, БССР и ЗСФСР (Закавказская Федерация). Через 69 лет СССР прекратил свое существование. Владимир Путин называет происшедший 30 лет назад распад СССР распадом исторической России, угрожает вторжением Украине, требует от Запада гарантий ее невступления в НАТО и пытается поглотить Беларусь. Голова Путина повернута в прошлое. И в какой-то степени ему удалось повернуть время в России назад. Верховный суд России 28 декабря по иску Генеральной прокуратуры ликвидировал международное историко-просветительское общество «Мемориал».

Коррупция — одно из главных препятствий на пути устойчивого развития страны. Она тормозит рост экономики, подрывает доверие к государству, отрицательно сказывается на демократических институтах и благосостоянии людей, деморализует общество. Власти практически всех стран декларируют свою борьбу с коррупцией. Однако реалии выглядят по-разному. В демократических странах, где есть реальная конкуренция и соперничество различных политических партий, коррупция воспринимается властью как угроза.

Исторические аналогии никогда не воспроизводятся буквально, но от схожей симптоматики никуда не деться, и если кто-то ходит как утка и крякает как утка, то, скорее всего, это утка и есть. Уходящий год резко ускорил исторически неизбежное: режим Путина продолжает закручиваться в штопор — тот самый штопор, в который его сорвало весной-летом 2014 года. Писал это тогда, по свежим следам, и повторю сегодня как почти сбывшееся: положение самолета в штопоре в гораздо большей степени определяется набранной инерцией, нежели волей пилотов.