В 1970–1980-е годы нараставшее отставание СССР от стран с рыночной экономикой переросло в системный кризис, обостривший социальные проблемы. В начале брежневского правления жизненный уровень хотя и медленно, но повышался. Сутью своеобразного молчаливого «соглашения» между брежневским режимом и населением стала ориентация общества на потребительские стандарты. «Нефтяные» деньги, заменив ресурсы, поступавшие из традиционного сектора, позволили несколько приблизить уровень жизни в СССР к уровню жизни в развитых капиталистических странах. Но многое из того, что пропагандой преподносилось как величайшее завоевание социализма, на деле было лишь благими пожеланиями.

Во-первых, все годы существования советской системы экономика была направлена не на удовлетворение потребностей людей, а на поддержание существующей политической системы — за счет прошлых поколений (лагерный труд на «стройках социализма») или за счет будущих (распродажа сырьевых ресурсов). К началу 1980-х годов в оплате труда накопились столь серьезные перекосы, что стимулы к труду оказались в значительной мере подорванными[84]. Неэффективность советской экономической системы позволяла ей при самых благоприятных условиях обеспечивать лишь весьма невысокий, по западным стандартам, уровень потребления подавляющей части населения.

Во-вторых, с конца 1970-х годов рост благосостояния практически остановился. При общем росте расходов на развитие социально-культурной сферы их удельный вес в национальном доходе и государственном бюджете непрерывно сокращался. Доля расходов на жилищное строительство в общем объеме капитальных вложений за 1970–1984 годы снизилась с 17,1 до 15,4%, а на строительство учреждений науки, культуры, искусства и народного образования — с 5,5 до 4,6%. Доля ассигнований на социально-культурные мероприятия и науку в общих расходах госбюджета сократилась за 1970–1985 годы с 36,1 до 31,5%[85].Провозглашенная с высоких трибун установка партии «к 2000 году каждой семье — отдельную квартиру» так и не была выполнена, хотя в десятой (1976–1980 годы) и одиннадцатой (1981–1985 годы) пятилетках ежегодно вводилось не менее 100 млн кв. м жилья. К началу 1980-х годов разрыв между потребностью в жилье и ее удовлетворением по-прежнему был значительным[86].

В-третьих, пожалуй, самое существенное заключалось в том, что декларируемые принципы социальной политики (распределение в зависимости от трудового вклада, равенство доступа к образованию, жилью, услугам здравоохранения и т. п.), которые долгие годы способствовали легитимации политического режима внутри страны и за ее пределами, не были реализованы. Социальное неравенство углублялось с 1960-х годов. В условиях всеобщего дефицита товаров (это — родовая черта советского социализма) дифференциация уровней жизни населения проходила не столько по линии официальных ведомостей выдачи зарплаты или пенсий, сколько по возможности доступа к материальным благам. Этот доступ определялся положением в партийно-государственной структуре и принадлежностью к привилегированным слоям и группам населения. Поэтому, несмотря на «равенство в бедности», было немало тех, кто «кормился на дефиците». По некоторым подсчетам, такими возможностями обладала каждая четвертая-пятая семья. Это работники торговли и спекулянты, перепродававшие товары, купленные из-подприлавка, а также тесно связанная с ними партийная и советская номенклатура[87]. Сюда же надо отнести генералитет армии и КГБ, руководителей колхозов и совхозов, население закрытых городов ВПК.

Высокой была дифференциация обеспеченности жильем. В конце 1970-х годов, как и в 1968 году, менее 5 кв. м на человека имело 10% семей, более 15 кв. м -17%. Доля стоявших в очереди на жилье за 10 лет не уменьшилась и составляла прежние 20%, по-прежнему они ждали получения квартиры 10–15 лет. Наиболее ценные для государства партийные и государственные чиновники, генералы армии и КГБ, руководящие работники ВПК наделялись квартирами вне очереди. Государство было основным заказчиком строительства жилья, оно и распределяло жилье. Проблема состояла в том, что проконтролировать движение в жилищных очередях было практически невозможно, так как существовало множество исключений для внеочередного предоставления жилья (военнослужащим, Героям Соцтруда, многодетным семьям и т. д.), а также множество злоупотреблений при распределении жилья. В результате бесплатные квартиры в престижных районах доставались в первую очередь привилегированным социальным слоям.

Сильно различалось и качество жилья. Почти 50% семей не имело либо водопровода, либо канализации, либо того и другого вместе, 25% семей пользовалось этими благами[88]. В Москве и областных центрах существовали кварталы так называемых «цековских» домов улучшенной планировки.

Общественные фонды потребления, в теории призванные сглаживать неравенство, на практике справлялись с этим плохо, о чем красноречиво свидетельствуют материалы бюджетных обследований. Так, в проведенном в 1966 году статистическим управлением Горьковской области обследовании отмечалось, что пенсии, оплата отпусков, дотации на путевки в санатории, дома отдыха, пионерские лагеря и содержание детей в детских учреждениях и другие выплаты из общественных фондов в семьях рабочих и служащих были в 3,5 раза выше, чем в семьях колхозников[89].

На рубеже 1980-х годов вопиющее социальное неравенство проявлялось и в здравоохранении, которое формально обладало рядом достоинств. Была создана широкая общегосударственная сеть районных и городских больниц для стационарного лечения, поликлиник, амбулаторных и фельдшерских пунктов на селе. Кроме того, имелись и ведомственные медицинские учреждения при заводах, фабриках, институтах, организациях. С 1960-х годов были введены обязательные профмедосмотры различных категорий работников, которые позволяли выявлять заболевания на ранних стадиях. В 1986–1988 годах по числу врачей на 1000 человек населения СССР (43,8) опережал Францию (24,8), Японию (20,7), ФРГ (32,6) и США (27,2)[90].

Теоретически медицинская помощь была доступна всем, но огромным было различие между жителями крупных городов и жителями сел, особенно в отдаленных районах. Из-за остаточного финансирования уровень предоставляемых медицинских услуг оставлял желать лучшего, постоянно не хватало медперсонала, современного оборудования и медикаментов — не только на периферии, но и в крупных городах. С каждым годом система медицинского обслуживания становилась все более избирательной и коррупционной.

Аналогичные процессы происходили и в сфере образования, которое в силу эволюции политической и других сфер советского общества утрачивало свои лучшие качества.

Видимость благополучия в народном хозяйстве, некоторый рост благосостояния в 1970-е годы обеспечивались благодаря «нефтяному допингу». Экспорт нефти, цены на которую на мировом рынке выросли почти в 20 раз, позволял стране относительно безбедно существовать, «решать» продовольственную, космическую и другие «комплексные» программы. Внутренние потребности общества в свободе, расширении гражданских прав, плюрализме мнений и деятельности проявились в создании новых параллельных структур и в экономике, и в социальной организации советского общества, и в идеологии.