В условиях гласности партия ослабила традиционный контроль партии над Церковью. Это было связано не столько с отказом от атеизма как одного из постулатов коммунистической идеологии, сколько с намерением продемонстрировать Западу приверженность демократическим свободам, среди которых свобода вероисповедания не казалась такой опасной. Русская православная церковь рассматривала происходившее в стране как возможность расширить свое влияние в ходе подготовки к празднованию в 1988 году 1000-летия принятия христианства на Руси.

Политика ЦК в отношении Церкви была противоречивой. Горбачев публично заявлял о культурном значении Русской православной церкви, а на совещаниях в ЦК рассматривался вопрос «о противодействии зарубежной клерикальной пропаганде в связи с 1000-летием введения христианства на Руси». С одной стороны, было желание представить предстоящий праздник как сугубо церковный, с другой – нельзя было в условиях демократизации общества сохранять прежнее отношение к Церкви. Поэтому обновленная политика приобрела черты культурной программы. Были разрешены издания и открытая продажа церковной литературы, юбилейные торжества освещались в светской печати. Официальная пропаганда использовала юбилей для иллюстрации «либеральности» советского руководства. Делегации Московской патриархии получили возможность беспрепятственно участвовать в зарубежных конференциях, коллоквиумах и съездах, посвященных 1000-летию. В июне 1987 года Исполнительный совет ЮНЕСКО принял выдвинутую СССР резолюцию с призывом ко всем членам организации широко отметить этот юбилей.

В светской печати слово «Бог» начали писать с большой буквы. Была опубликована повесть Ч. Айтматова «Плаха», что фактически легализовало религиозную тему. В январе 1986 года был принят союзный закон о культах, в котором был подведен под юридическую основу правовой статус церквей и священнослужителей. Общинам верующих вернули право собственности на церковные здания. Посещение церквей и соблюдение религиозных обрядов стало открытым. Активность проявляли и служители других церквей.

Весной и летом 1988 года общественная жизнь бурлила. Создавались дискуссионные клубы, комитеты содействия «перестройке», народные фронты и другие неформальные политические объединения. В прессе открыто заговорили о многопартийности, рынке, радикальной перестройке экономических отношений. Из архивов и спецхранов библиотек извлекались труды запрещенных историков, философов, рассекречивались документы. О духовном пробуждении свидетельствовали публичные выступления деятелей культуры, признание таких явлений, как произвол сотрудников правоохранительных органов, неправосудность многих приговоров суда, рост наркомании и проституции.

Поступили в кинопрокат ранее запрещенные цензурой фильмы. У касс кинотеатров выстраивались очереди, фильмы обсуждались на работе и дома. Большой интерес вызвали киноленты «Проверка на дорогах», «Мой друг Иван Лапшин», «Комиссар», телесериал «Штрихи к портрету Ленина» и другие. В фильме «Покаяние» режиссер Т. Абуладзе поставил вопрос об ответственности каждого советского человека за преступления Сталина и его окружения. Картина вызвала исключительный общественный резонанс и была воспринята как сигнал к переменам. Фильм, снятый по повести М. Булгакова «Собачье сердце», вошел в золотой фонд отечественной кинематографии.

Откровением стали правда истории, трагизм сталинизма, обрисованный художественными средствами в романах М. Дудинцева «Белые одежды», Д. Гранина «Зубр», А. Бека «Новое назначение», А. Рыбакова «Дети Арбата», «Тридцать пятый и другие годы», «Страх». На волне гласности стала доступна ранее запрещенная классика русской литературы – романы В. Гроссмана «Жизнь и судьба», Б. Пастернака «Доктор Живаго», Ю. Домбровского «Хранитель древностей», рассказы и повести Ю. Тендрякова, А. Битова, Ф. Искандера.

Духовная жизнь россиян обогатилась за счет писателей-эмигрантов – классиков русской и мировой литературы В. Набокова, М. Алданова, Е. Замятина, Н. Берберовой. Издание «Окаянных дней» И. Бунина у многих породило сомнения относительно причин Октябрьской революции и ценностей марксистско-ленинской идеологии. Публикации произведений В. Аксенова, В. Войновича, В. Максимова, С. Довлатова, А. Зиновьева, Саши Соколова, В. Некрасова, Э. Лимонова, выехавших из СССР в 1970–1980 годах, значительно расширили политический кругозор многих советских людей. Политическая мысль обогатилась благодаря публикациям работ выдающихся российских философов, высланных Лениным в 1920-е годы, – Н. Бердяева, С. Булгакова, И. Ильина, П. Сорокина и религиозного философа П. Флоренского.

Весной 1987 года перестали глушить радиовещание на СССР из стран Европы, Америки и Азии: «Голос Америки» (по специальной договоренности, приуроченной к визиту М. С. Горбачева в США), а потом Би-би-си, «Свободу», «Немецкую волну» и др. Мнение зарубежных журналистов о путях решения наших проблем еще более расширяло политические дискуссии.

Освобождение мысли, слова, творчества проходило в ожесточенных столкновениях, попытках дискредитации сторонников гласности. Особенно яростное противостояние было в писательской, литераторской среде. Публицисты и писатели обращались к читателям исходя из своих политических пристрастий. Охранительно-патриотическое, государственническое направление преобладало в тематике журналов «Молодая гвардия» и «Наш современник». Журналы вели между собой острейшую полемику.

В газете «Советская Россия» была опубликована статья историков В. В. Горбунова и В. В. Журавлева «Что мы хотим увидеть в зеркале революции? Размышления о пьесе М. Шатрова «Дальше… дальше… дальше». В статье заявлялось, что ускоренные темпы строительства социализма в СССР в 1930-е годы были вызваны исторической необходимостью и у партии не было альтернативы. Из такого утверждения следовал вывод, что можно оправдать «издержки» этой политики – массовые репрессии, ограбление крестьян, резкое увеличение экспорта за границу хлеба и как следствие голодомор.

Обозначилась общественно-политическая позиция изданий. Демократическую линию проводили журналы «Знамя», «Новый мир», «Октябрь», «Нева», «Дружба народов», «Огонек», газеты «Московские новости», «Аргументы и факты», «Московский комсомолец», ленинградская «Смена».

Тогда же начался невиданный читательский бум. Тиражи литературно-художественных журналов выросли в десятки раз и достигли астрономических цифр: «Юность» – 3,1 млн, «Новый мир» – 1,6 млн, «Знамя» – 700 тыс. Даже научные журналы резко увеличили тиражи: «Вопросы истории» – 70 тыс., «Вопросы философии» – 52 тыс. экземпляров[33]. В 1989 году в стране издавалось 8,8 тыс. газет общим тиражом 230 млн экземпляров и 1,6 тыс. журналов тиражом свыше 220 млн. Через год тиражи газет выросли на 4,6%, журналов – на 4,3% [34].

Духовная сфера еще недавно спокойного общества пришла в движение. С начала 1998 года в Политбюро ЦК КПСС не затихали споры о «границе» гласности, эта тема обсуждалась на всех его заседаниях. Горбачев старался гасить вспышки недовольства прессой, которую некоторые члены Политбюро упрекали в предвзятости и одностороннем освещении проблем.

13 марта 1988 года в газете «Советская Россия» была опубликована статья преподавателя химии Ленинградского технологического института Н. Андреевой под характерным названием «Не могу поступаться принципами». По сути это был манифест противников «перестройки». Н. Андреева писала: «Взять вопрос о месте И. В. Сталина в истории нашей страны. Именно с его именем связана вся одержимость критических атак, которая, по моему мнению, касается не столько самой исторической личности, сколько всей сложнейшей переходной эпохи. Эпохи, связанной с беспримерным подвигом целого поколения советских людей, которые сегодня постепенно отходят от активной трудовой, политической и общественной деятельности. …Все это ставится под сомнение. Дело дошло до того, что от «сталинистов» (а в их число можно при желании зачислить кого угодно) стали настойчиво требовать «покаяния»[35].

Публикацию статьи связывали с именем Е. К. Лигачева. На совещании в ЦК он якобы расхваливал статью, рекомендовал провести на местах соответствующую работу. Информация об этом просочилась из Академии общественных наук, из МИДа, а также из Ленинграда, где в некоторых партийных организациях рекомендовали изучение этой статьи. Говорили, что статья готовилась при прямом участии работников ЦК. Лигачев не скрывал, что идеи, высказанные в статье, ему близки, но категорически отверг свою причастность к ее публикации. Статью перепечатали некоторые газеты в провинции. По личному указанию Э. Хонеккера она появилась и в ГДР, в газете «Нойес Дойчланд».

Ясно, что это была не ординарная публикация, а тщательно спланированная политическая акция. Концептуально статья резко расходилась с трактовкой советской истории, которая была высказана Горбачевым и считалась к тому времени объективной. Казалось бы, в условиях плюрализма и гласности изложенная в статье интерпретация реформ тоже имела право на существование. Но наученные горьким историческим опытом, видя, какое значение партаппарат придает этой публикации, демократические силы восприняли статью Н. Андреевой как сигнал к остановке реформ, призыв к возврату на прежние позиции. По свидетельству сотрудников журнала «Коммунист», который был активным проводником реформаторских идей, всю неделю после публикации они ходили, втянув голову в плечи, с мыслью: «Вот все и закончилось».

Ситуация изменилась после трансляции по телевидению грандиозного митинга демократических сил в Ленинграде против этой статьи и после того, как в редакционной статье газеты «Правда» был дан официальный ответ на нее. С критикой тезисов Андреевой выступили известные публицисты, деятели культуры, ученые: А. Гельман «Время собирания сил», Ю. Черниченко «Две тайны», Ф. Бурлацкий «Какой социализм народу нужен?», Л. Шевцова «Гарантии народовластия», А. Стреляный «О сухарях и газетах». Уловив общественные настроения и реакцию Горбачева, «Советская Россия» затрубила отбой: 6 апреля 1988 года перепечатала правдинскую статью, а 12 апреля поместила подборку «Из почты этих дней», где явно проявилось «раскаяние» редакции газеты.

Переосмысление советского прошлого пошло еще быстрее. Были реабилитированы жертвы политических процессов 1930-х годов и послевоенного периода, опубликованы мемуары, биографии, воспоминания о реабилитированных лидерах большевиков «ленинского набора» – Н. И. Бухарине, Л. Д. Троцком, А. Г. Шляпникове, Ф. Ф. Раскольникове. По телевидению показали посвященные им документальные фильмы. Поток публикаций о Бухарине, его понимании рыночных отношений при социализме буквально захлестнул «перестроечные» издания. Важно понимать, что именно с «бухаринской» альтернативой Горбачев и его соратники в ЦК связывали последнюю надежду на социалистическую модель экономического развития страны.

На страницах журналов появились имена политических оппонентов В. И. Ленина – А. Ф. Керенского, Б. В. Савинкова, В. М. Чернова, Н. Н. Суханова, И. Г. Церетели; представителей либеральной интеллигенции – П. Н. Милюкова, П. Б. Струве. Затем стали публиковаться труды противников большевизма, лидеров Белого движения – А. И. Деникина, П. Н. Врангеля и др.