Бывает в жизни так: самые незначительные события, привычные и потому не замеченные, вдруг проясняют ситуацию и, тем самым, обретают несоразмерную им важность. Так случилось и с подписанием 14 апреля сего года президентского Указа, вводившего в действие Национальную стратегию противодействия коррупции. Указ так и называется: «О Национальной стратегии противодействия коррупции и Национальном плане противодействия коррупции на 2010–2011 годы». Я не хотел писать про них, и про стратегию, и про план, потому что я их читал. И это чтение не возбудило интеллектуальной активности. Но меня удивило, что никто не обратил на указ Медведева внимания. А ведь все-таки — президент… коррупция… борьба… стратегия… Как это может быть неинтересным? Почему? Что за этим кроется? Что из этого следует? Ответы на эти вопросы показались мне важными, и потому я решил вернуться к указу.

Начнем с того, что могло бы в иные времена и при иных обстоятельствах оказаться самым важным — с содержания Указа, а стало быть, со стратегии и нового плана. В данном случае в «содержание» придется слегка вникнуть, ибо его бессодержательность ведет к искомым ответам. Я понимаю, что читатели «ЕЖа» не из тех, кто серьезно относится к текстам, исходящим из Кремля или правительства. Но в данном случае я обращаю ваше внимание на текст, поскольку он позволяет сделать некоторые выводы.

Мне уже приходилось обсуждать на страницах «ЕЖа» первый Национальный план противодействия коррупции, появившийся в мае 2008 года. Поэтому у нас имеется некоторая точка отсчета. Принимая ее во внимание, можно сказать определенно: если составители документа ставили перед собой задачу создать нечто более бездарное, бесполезное, непрофессиональное, чем тот старый план, то им это удалось. А ведь это была непростая задача. Несколько иллюстраций, обосновывающих мой искренний комплимент.

Начнем с того, что предложенная Стратегия таковой (т.е. стратегией в нормальном смысле слова) не является. Это вытекает прямо из текста, в котором говорится, что она (стратегия) представляет собой «постоянно совершенствуемую систему мер», что делает ее неотличимой от Плана, который в изложении авторов и был, и является перечнем мер, по факту обновляемым. Правда, предпринята попытка придать Стратегии вид стратегии, введя в нее четыре ни к чему не обязывающих принципа. Один из них, кстати, формулируется так: «стабильность основных элементов системы мер по противодействию коррупции», что противоречит приведенному выше определению «стратегии» хотя бы потому, что «основные элементы» не выделены, а стабильность слабо сопрягается с постоянным обновлением. Но это мелочи, признаки привычной небрежности, халтуры.

Интересно читать, что же побудило создать стратегию вслед за первым планом. Выясняется, что это произошло в результате «анализа ситуации, связанной с различными проявлениями коррупции в Российской Федерации» и «на основании общей оценки эффективности существующей системы мер по противодействию коррупции». Показательно, что ни «анализа ситуации», ни «общей оценки» никто не видел. Причин нашей общей неосведомленности может быть две. Первая: и то, и другое существует, но произведено неизвестно кем, неизвестно как, с неизвестным нам результатом и содержится в глубочайшей тайне. Вторая причина: ничего этого нет и в помине, нас попросту, как всегда, обманывают.

Если верна первая версия, то это означает, что антикоррупционная политика закрыта от народа, и это обрекает ее на провал, о чем мне приходилось писать неоднократно. Если верна вторая версия, то провал становится еще более неотвратимым, ибо политика не может вершиться без анализа сферы регулирования этой политики и без анализа результатов предшествующих попыток регулирования.

Остановимся теперь на задачах стратегии. Их три, одна другой краше.

Первая: «а) формирование соответствующих потребностям времени законодательных и организационных основ противодействия коррупции». Тут ведь что характерно: в чем состоят «потребности времени», стратегия не разъясняет, поэтому можно лепить все что угодно. Это обесценивает предусмотрительность разработчиков. Тем более что отсутствует задача учитывать «потребности места», что тоже было бы небесполезно. Наконец, в связи с наличием этой задачи, заявленной первой, закрадывается подозрение, что нынешние «законодательные и организационные основы» потребностям времени не соответствуют. Уже два года не соответствуют как минимум. А может и поболе. Напомню, что прошлый «Национальный план…» объявлял, что в России созданы законодательные основы противодействия коррупции. Теперь нам предлагают думать, что именно они не соответствуют. Из предложенных нам сентенций вытекает также, что и Совет (как и его президиум), призванный бороться с коррупцией, также не соответствует, будучи, несомненно, организационной основой. Но самое интересное состоит вот в чем. Прочитав в начале о потребности «соответствовать времени», ниже в документе — в частях, касающихся как стратегии, так и плана — вы не найдете ни слова об этом.

Вторая задача (цитируем первую, более или менее существенную ее половину): «б) «организация исполнения законодательных актов и управленческих решений в области противодействия коррупции». Вдумайтесь в этот текст. Есть Национальный план противодействия коррупции, работает Совет, приняты законы. Теперь дело за малым: надо организовать исполнение этих законов и управленческих решений. Значит ли это, что до сих пор они не исполнялись? А если исполнялись, то зачем организовывать исполнение? Значит, не исполнялись? Нет, вы отвечайте! И еще один вопрос. А что, проблемы только с законами и решениями в области противодействия коррупции? А в остальных «областях» все исполняется? Одни риторические вопросы! И полное недоумение.

И третья задача (заслуживает полного цитирования): «в) «обеспечение выполнения членами общества норм антикоррупционного поведения, включая применение в необходимых случаях мер принуждения в соответствии с законодательными актами Российской Федерации». Вчитайтесь, и вы получите шанс насладиться моментом интеллектуального озарения! Для чуждых этим радостям разъясняю. Именно в формулировке этой задачи раскрывается суть «соответствия потребностям времени», т.е. новизна и оригинальность подхода. Суть идеи вот в чем, если попросту. Надо сделать так, чтобы взяток не давали (и не брали). Тогда и коррупции не будет, и наказывать никого не надо. Захотел некто дать (взять), а не может: только руку протянул, а ему — бац по руке: «Не бери (не давай), скотина!». Мера принуждения. Несколько лет таких «бац» — и отвыкнут. Хорошая идея.

Только есть нюанс: кто будет делать «бац» и сколько их понадобится? Информация к размышлению. По данным исследований Фонда ИНДЕМ, в 2005 г. произошло минимум (подчеркиваю — минимум) 48 000 000 (сорок восемь миллионов) коррупционных сделок. Попробуйте прикинуть, сколько нужно контролеров с полномочиями на «бац», если заранее не очень известно, кто, кому, где и когда… Жалко. Они, наверное, тоже подсчитали и поняли, что трудно, не получится. Поэтому дальше ни в стратегии, ни в новом плане об этих задачах не вспоминают, как, впрочем, и о принципах.

Один принцип был упомянут выше. Остальные три не в меньшей степени дискредитируют это слово. Вот принцип «а»: «признание коррупции одной из системных угроз безопасности Российской Федерации». Согласитесь: предельно информативно; ведь было бы странно ваять стратегию, если бы такой угрозы не было. Но в связи с этой глубокой формулировкой опять возникают вопросы. Почему это принцип? Не должен ли это был быть вывод из отсутствующей диагностики? А каковы другие «системные угрозы»? Ведь если они есть, то, может быть, они как-то соотносятся с коррупцией? Может быть, тогда было бы полезно рассматривать их совместно? Или среди них есть более важные, чем коррупция? Все эти вопросы были бы уместны, если бы они могли быть обращены к кому-то, кто реально хочет ограничить коррупцию, хоть как-то понимает проблему, обладает хоть какими-то ресурсами для решения проблемы. Но таковых на вершине властной пирамиды в России нет. Поэтому вопросы эти чисто риторические. Это просто форма демонстрации бездарности документа, названного стратегией.

Достоин цитирования и принцип «в»: «использование в противодействии коррупции системы мер, включающей в себя меры по предупреждению коррупции, по уголовному преследованию лиц, совершивших коррупционные преступления, и по минимизации и (или) ликвидации последствий коррупционных деяний, при ведущей роли на современном этапе мер по предупреждению коррупции». Здесь важна не оригинальность идеи. Обратите внимание на последнюю часть формулировки, на ведущую роль мер предупреждения. Это не случайно, и к этому мы вернемся ниже. А вот«принцип» под литерой «г» я не буду цитировать Если текст этого пункта перевести на русский язык, то выяснится, что стратегия и антикоррупционные нормы различных законов должны далее воплощаться в подзаконных актах. Поразительная глубина мысли!

Еще в Стратегии есть «главные направления». Их так много, главных, что последнее из них фигурирует под литерой «х». Это еще не повод для ерничанья. Приберегите запал до прочтения содержания этого пункта. Вот оно: «повышение эффективности участия Российской Федерации в международном сотрудничестве в антикоррупционной сфере, включая разработку организационных основ регионального антикоррупционного форума, оказание при необходимости поддержки другим государствам в обучении специалистов, исследовании причин и последствий коррупции». Да, да! Это не галлюцинация! Наши бюрократы собираются учить бюрократов из других стран борьбе с коррупцией! Кто-нибудь из вас видел, как они сами борются? Я тоже не видел. Ах, вы видели?! Значит, поэтому вас до сих пор трясет от смеха?

Мне видится эта картина в красках и подробностях. Понятно ведь, что вряд ли они замахнутся на просвещение сингапурских или шведских бюрократов. Логично было бы сеять разумное, доброе, вечное среди тех, кто ниже России по рейтингу коррупционности. Поэтому в не очень большой аудитории (все-таки стран коррумпированных больше нас не очень много) мы увидим честные глаза и умные лица чиновников из Сьерра-Леоне и Украины, Зимбабве и Киргизии, Парагвая и Туркменистана, Конго и Ирака… Но не будет уже коллег из Кении, Непала, Азербайджана, Коморских островов, Белоруссии, Нигерии… Они лучше нас. Их 145 — стран, где чиновники воруют и грабят меньше, чем наши. Вы представляете, если бы все они начали приглашать наших на семинары по антикоррупции…

Там, в Стратегии, есть еще немало важных «направлений», способных навести ужас в стане коррупционеров и вдохновить общество на борьбу с позорным явлением. Вот некоторые из них:

а) обеспечение участия институтов гражданского общества в противодействии коррупции;

г) совершенствование системы учета государственного имущества и оценки эффективности его использования;

с) повышение денежного содержания и пенсионного обеспечения государственных и муниципальных служащих;

ф) совершенствование системы финансового учета и отчетности в соответствии с требованиями международных стандартов.

Завершается Стратегия пунктом, в котором перечисляются механизмы ее реализации. Они столь же внушительны, актуальны и конкретны, сколь и «основные направления». Меня особо вдохновляет пункт «e», согласно которому «Национальная стратегия противодействия коррупции реализуется… путем обеспечения неотвратимости ответственности за коррупционные правонарушения и объективного применения законодательства Российской Федерации».

Предположим, что интенсивность коррупции с 2005 года не возросла. Значит сейчас, как и пятью годами раньше, в год совершается 48 000 000 миллионов коррупционных преступлений. Предположим, что, упростив требования к расследованиям и судопроизводству в этой сфере, мы доведем время, затрачиваемое на выявление и наказание одного преступления, до 30 дней. Это значит, что для обеспечения «неотвратимости» стране понадобится в год тратить на эту деятельность немыслимое количество человекодней: каждый календарный день года, включая выходные и праздники, в этой деятельности должно быть занято четыре миллиона трудоспособных граждан! Т.е. все силовые и правоохранительные органы, со всеми бесчисленными ворами и коррупционерами внутри них, должны быть брошены на борьбу с коррупцией, оставив все остальные функции.

Все это весьма уныло. Но зато может развлечь пункт «ж», согласно которому та же стратегия принесет успех «путем оказания содействия средствам массовой информации в широком и объективном освещении положения дел в области противодействия коррупции». Тут наивность и халтура превращаются в эксгибиционистское саморазоблачение. Власть, как нам заявляют, готова содействовать СМИ в пропаганде ее (власти) антикоррупционных усилий, но она (власть) и не заикается о коррупционных разоблачениях, где ее защита действительно была бы уместна. Это не небрежность и не оговорка. Я докажу это ниже.

(Окончание следует)

Фотграфия РИА Новости