Ответы на критику типа: «Они нас просто не любят, поэтому мы их можем не слушать», по крайней мере, неконструктивны. Но популярны, потому что действенны. Так советская власть своих критиков называла злобными антисоветчиками и придумывала статьи в Уголовном кодексе, чтобы заткнуть критикам рот. Так апологеты современной российской власти часто называют своих критиков махровыми русофобами, что должно понизить значение критики: мол, раз критикуешь без любви, значит, твоя критика необъективна. И точно так же критиков политики израильских властей их оппоненты называют антисемитами, перенося акцент с конструктивного или неконструктивного аспекта критических замечаний на более общий национальный или националистический уровень.

Но любовь или нелюбовь оппонента не имеет отношения к уровню конструктивности высказываний. Неконструктивна может быть как любовь, так и ненависть. Так что дело не в чувствах, которые есть лишь одна из форм самоутверждения, а в том, как чувства противопоставляются рациональным соображениям, в разной степени нелицеприятным, комплементарным или критическим.

В принципе эта статья является репликой на заметку Дмитрия Сидорова о якобы антиизральской политике современных американских властей, в которой автор благоразумно не обсуждает серьезные критические замечания, высказанные в эпоху Обамы наиболее известными политиками Белого дома, а сводит весь критический пафос к одному еврейскому анекдоту, рассказанному бывшим спецпредставителем на Ближнем Востоке, и к отрывку из выступления одного бывшего цээрушника. Анекдот – вполне забавный, в меру обидный, но анекдоты на национальную тему есть непременная часть любого фольклора. И почти всегда сочиняются для собственного употребления: еврейские анекдоты чаще всего придумывают евреи, русские – русские, армянские – армяне и т.д. Враги редко сочиняют анекдоты друг на друга, потому что ненависть ужасающе серьезна, а вот ирония – по меньшей мере, снисходительна.

Но и это непринципиально – кто придумывает анекдоты или почему вырванный из контекста кусок выступления не может служить ничем иным, кроме попытки заткнуть рот своим критикам. Да, американская администрация довольно резко и отчетливо критикует современные израильские власти, но их критика вполне конструктивна, я бы сказал, дружелюбна и обоснована. Обоснована она желанием найти шанс для примирения на Ближнем Востоке. Для чего Белый дом опирается на международное право и резолюции ООН, принятые после создании двух государств – Израиля и Палестины.

Я, впрочем, не вижу никаких особо негативных чувств в желании опереться хоть на что-то реальное в этом катастрофически непростом противостоянии. То есть опереться на международное право, которое защищает не только Израиль и его границы, но и Палестину, часть территорий которой после ряда арабо-израильских войн находится под управлением Израиля. США настаивают на том, что надо прекратить строительство израильских поселений на этих территориях, если Израиль серьезно хочет говорить о мире со своими оппонентами. Израиль, в свою очередь, не хочет даже слышать о том, что, по решению ООН, эти территории принадлежат Палестине или другим арабским странам, что Иерусалим, согласно той же ООН, должен иметь международную, а не национальную юрисдикцию.

Я здесь не буду говорить обо всех нюансах плана «Два народа. Два государства», я даже не буду обсуждать, кто в этом кровавом конфликте более прав, а кто более виноват или как его правильно сегодня разрешать. Тем более что я действительно этого не знаю. Я просто хочу отметить роль интеллектуалов любой национальности в обсуждении сложных межнациональных конфликтов. На мой взгляд, нет ничего опаснее, чем противопоставлять чувства доводам. Ярких и болезненных чувств в любом конфликте полно. На чувствах национальной обиды играют все сторонники жестких линий, будь это террор, с одной стороны, или никак не менее жестоких операций возмездия, с другой. Как бы ни был запутан узел, разрубать его чувствами, деля то, что останется, на черных и белых, правых и виноватых, цивилизованных и не очень, глупо. Такие узлы не разрубаются, и как бы ни было тяжело их распутывать, для интеллектуалов нет другого пути, как доказывать и объяснять, стараясь сохранить толерантность по отношению к оппоненту.

Если у интеллектуала появляется национальная пристрастность, его позиция моментально девальвируется: у интеллекта нет национальности, нет конфессиональной принадлежности, то есть они есть и могут быть заявлены, но в рамках вычитания из этой самой интеллектуальности. Как бы ни был ценен мир чувств, пытаться заставить критиков любить оппонентов труднее, чем заткнуть им рот. Камю в своем романе описывает, как опасно судить за чувства, отсчитывая именно с такого суда начало нацизма. Я понимаю страх перед любыми фобиями, но разрешить сложнейшую межнациональную проблему, делая одну из сторон белой и пушистой, невозможно. Можно двадцать тысяч раз перепевать, как это делают многие противники нового курса Белого дома, мотив отчества Барака Обамы, его детских лет в Джакарте, его Нобелевской премии мира за стремление быть другим, нежели Джордж Буш. Но совершенно очевидно, что эта премия была дана за желание разрешить ситуацию на Ближнем Востоке не так, как это пытались сделать почти все предыдущие администрации, безапелляционно становясь на сторону Израиля, а справедливо для обеих сторон, насколько это возможно.

Америка сегодня куда отчетливее, чем раньше, ощущает ответственность за предыдущие ошибки, хотя продолжает делать новые, но затыкать рот критикам — это, без сомнения, самое опасное, что можно себе представить. И то немногое, что, возможно, равняет всех — Америку, Израиль, арабский мир, Иран, Европу, Россию. Я, конечно, прекрасно понимаю, что критиковать Израиль из толерантной Швейцарии или Финляндии — это совсем не то, что критиковать его из России. Что в лопающейся от черносотенного национализма путинской России критиковать Израиль почти то же самое, что заливать пожар в машине бензином. Может быть, поэтому Россия – одна из немногих стран в Европе, где либералы говорят об Израиле, как о мертвом или неизлечимо больном — или хорошо, или ничего. То есть не критикуют Израиль ни при каких обстоятельствах, в частности, за нарушения им прав человека и нежелание прекратить строительство поселений на оккупированных территориях. Но оглядка на имперское мракобесие и другие отрыжки отечественного своеобразия не должна приводить к игнорированию реальной сложности. Из ситуации на Ближнем Востоке растут ноги практически всех сегодняшних конфликтов, и объявить одну из сторон (неважно какую) невинной жертвой, а другую жестоким агрессором из-за боязни быть непонятым державным болотом, значит оставить этот конфликт неразрешимым и чреватым новыми проблемами по всему миру. То есть лакировать и припудривать открытую рану. И как критика русского империализма – не русофобия, так и критика Израиля – не антисемитизм. Да и вообще бессмысленно требовать от оппонентов любви, достаточно будет толики конструктивности.