Дэвид Кэмерон – социальный консерватор
На самом деле подобные рассуждения повторяются каждым новым поколением с незапамятных времен. «Золотой век» всегда в прошлом, а современные деятели нередко воспринимаются с иронией. Тот же Черчилль до 1940 года считался одним из главных неудачников британской политики – метался из партии в партию (маршрут: консерваторы-либералы-консерваторы, только у лейбористов не побывал), связал свое имя с провалом операции в Галлиполи, оказался невостребован консервативными кабинетами 30-х годов. Если же посмотреть список британских премьеров ХХ столетия, то в нем значительно больше «средненьких» политиков, чем мощных политических лидеров. Даже долгая безупречная карьера, включающая солидный министерский опыт, не гарантировала от провалов – вспомним Невилла Чемберлена с Мюнхеном и Энтони Идена с Суэцем.
На этом фоне Кэмерон выглядит очень интересной фигурой. Он за несколько лет своего лидерства смог восстановить дееспособность консервативной партии, разнесенной в пух и прах Тони Блэром в 1997 году. Напомним, как развивались события. Маргарет Тэтчер вывела страну из экономического и морального кризиса, в котором Британия оказалась в годы правления как традиционных консерваторов (1970-1974 годы), так и традиционных лейбористов (1974-1979 годы) – соответственно, сельских джентльменов и профсоюзных активистов. Тэтчер сделала ставку на раскрепощение частной инициативы среднего класса – и добилась масштабного успеха, обеспечив консерваторам почти два десятилетия пребывания у власти. Однако постепенно средний класс стал востребовать другую политику – социально окрашенную, ориентированную не на «бурю и натиск», а на мир более гармоничный, но без социалистической уравниловки. Эту тенденцию смог уловить Блэр, смело модернизировавший лейбористскую партию, избавившийся от большей части устаревшего трэд-юнионистского наследства и сделавший ставку на социальный либерализм. Лейбористы в 1997 году предстали перед британским обществом как молодая динамичная партия, способная отвечать на вызовы времени.
Консерваторы долго пытались найти ответ. Они проиграли три избирательные кампании подряд, причем ни разу не получая более 200 мандатов (для справки – в 1992 году они завоевали 338 депутатских мест, а сейчас – 306). До Кэмерона посты лидера партии последовательно занимали три политика, и никто из них не мог выправить ситуацию – ни протеже Тэтчер Хейг, ни «темная лошадка» Дункан-Смит, ни ветеран партии Говард. В 2005 году партию возглавил Кэмерон, лишь за четыре года до этого впервые избранный в парламент. Он начал менять подходы, которые со времен Тэтчер считались безусловными. Кэмерон и его команда попытались осуществить ревизию консерватизма, разделив его принципы на безусловные (от которых нельзя отказываться без утраты собственной идентичности) и условные (которыми можно пожертвовать в борьбе за голоса избирателей). К первым оказались отнесены, к примеру, апелляция к британским традициям, благоприятная для бизнеса налоговая система и более жесткая политика в области иммиграции. Ко вторым – скептическое отношение к социальным расходам и защите окружающей среды, а также «негатив» в отношении сексуальных меньшинств. Можно сказать, что если Блэр превратил «рабочую» партию в социал-либеральную, то Кэмерону удалось придать традиционному консерватизму социальный оттенок (все сравнения с идеологией российской «Единой России», разумеется, носят случайный характер!).
Уже не первый раз в своей истории британские консерваторы проявили способность адаптироваться к новым условиям – так было при Дизраэли, Солсбери и Джозефе Чемберлене, Тэтчер. Разумеется, было и немало недовольных, считающих, что Кэмерон слишком радикален в своих изменениях – но они за предыдущие годы так и не смогли предложить ничего лучшего. На новом историческом этапе произошло очередное сближение лейбористов и консерваторов – предыдущее было в 50-е годы (и дало эффект на определенное время), затем при Тэтчер партии резко разошлись.
Надо сказать, что результат оказался положительным, но все же не столь впечатляющим, как у Блэра. Хотя Кэмерон с помощью своих ораторских способностей и необычной для степенных консерваторов стилистики (поездок на работу на велосипеде, от которых теперь придется отказаться) усиленно работал на создание нового имиджа партии. Дело в том, что значительная часть британского среднего класса с осторожностью отнеслась к возможности появления на посту премьера политика с аристократическим происхождением, изначально «страшно далекого от народа» (в отличие от той же Тэтчер). Да и в целом партийное руководство в значительной степени состоит из выпускников Оксфорда и Кембриджа, что не прибавляет ему популярности у избирателей, для большинства из которых учеба в элитных университетах является несбыточной мечтой.
Сейчас немало говорят, что большую роль в успехе консерваторов сыграли ошибки лейбористов (вплоть до самой последней, когда Браун умудрился оскорбить представительницу собственного «ядерного» электората) и моральный износ правящей партии. Это так, но Кэмерон смог доказать, что именно консерваторы являются единственной реальной альтернативой Брауну. Свидетельство тому – невысокий результат либерал-демократов, которые стали младшими партнерами консерваторов по правительственной коалиции. Несмотря на все усилия Клегга, они даже ухудшили свой результат 2005 года. Можно также вспомнить, что после поражения в 2005 году многие наблюдатели вообще сомневались в том, что у консерваторов есть будущее. Вскоре после прихода Кэмерона сомнения исчезли, а лидерство партии в общественном мнении стало постоянным (исключая непродолжительный период начала премьерства Брауна, когда тот имел серьезный кредит доверия, но не решился пойти на досрочные выборы).
Консерваторам не удалось получить абсолютное большинство голосов на выборах, что оставило Брауну маленький шанс на то, чтобы если не он сам, то его партия осталась бы у власти. Клегг торговался с обеими ведущими партиями. Теоретически шанс у лейбористов оставался – можно было бы попытаться мобилизовать против консерваторов все остальные политические силы, от либерал-демократов до шотландских и валлийских националистов, а также единственного «зеленого» депутата. Однако главную роль в выборе Клегга сыграло общественное мнение, которое решило, что премьерства заслуживает Кэмерон. 62% респондентов независимой социологической службы YouGov, подготовившей опрос для Sunday Times, посчитали, что Браун должен уйти, чтобы дать возможность для формирования консерваторами устойчивого правительства. 48% опрошенных также выразили мнение, что именно консерваторы должны возглавить новое правительство – будь то правительство меньшинства или коалиционное. Лишь 31% хотели видеть в правительстве коалицию лейбористов и либеральных демократов.
Теперь Кэмерону предстоит тяжелая работа. Страна в кризисе, опыта коалиционного взаимодействия в современной Британии нет, приоритеты новых союзников часто противоположны, стремление либерал-демократов провести избирательную реформу встречает явное неприятие со стороны консерваторов. В состав правительства входят сразу два бывших лидера консерваторов, Хейг и Дункан-Смит (в кабинете Тэтчер в 1979 году не было ни одного), что усиливает эффект «многоцентрия», и без того актуальный в связи с его коалиционным характером. Уже ближайшее время покажет, сможет ли он в столь непростых условиях проявить свои лидерские качества.
