Удивительно мягкий приговор по делу Геннадия Сипачева, картографа-любителя из Екатеринбурга, обвиняемого в передаче секретных карт Пентагону  — четыре года заключения — показывает, что ФСБ снова меняет тактику по «шпионским» делам.

 

Приговоры по таким процессам всегда носят показательный характер и мало связаны с реальным ущербом, который нанес шпион обороноспособности страны, это прежде всего сигнал, который посылает Кремль. Например, если ученые Игорь Сутягин и Валентин Данилов получают 15 и 14 лет тюрьмы соответственно — это прямой намек, что научное сообщество должно забыть о несанкционированных зарубежных контактах. Вопрос в том, какой сигнал посылает Кремль в случае Сипачева.

Об этом деле известно немного: его, как всегда, засекретили по просьбе ФСБ, а поскольку Сипачев пошел на сотрудничество со следствием, то его адвокаты ничего существенного прессе не сообщили.

Насколько можно понять из той части приговора, которую огласили журналистам, задержанный в 2008 году Сипачев «по заданию разведывательных структур Министерства обороны США, действовавших под прикрытием другой организации, собирал, хранил и передал за рубеж по Интернету карты Генштаба РФ, содержащие сведения, составляющие государственную тайну». Этими сведениями были карты, которые, судя по приговору, необходимы Пентагону «при корректировке систем наведения крылатых ракет для повышения точности поражения цели».

В общем, обвинение сформулировано примерно так же, как в деле Сутягина и Данилова — передача секретных сведений иностранной разведке. Однако Сипачева, в отличие от двух ученых, обвинили не в шпионаже (до 20 лет лишения свободы), а всего лишь в разглашении государственной тайны, что предусматривает максимум семь лет заключения.

Возможно, мягкий приговор Сипачеву — это реакция Кремля на громкие скандалы и критику ПАСЕ, Страсбургского суда по правам человека и других международных организаций, в деятельности которых Россия принимает участие. Секретность, в которой проводятся такие судебные процессы, махинации с присяжными, как это было в деле Сутягина, множество судей, сменившихся в ходе процесса, как в деле дипломата Моисеева, да и обычные процессуальные нарушения, которых в каждом таком процессе было допущено множество – все это становилось предметом международного внимания.

При этом Моисеев уже выиграл свое дело в Страсбургском суде и за ошибки российских властей получил компенсацию в 28,9 тыс. евро.

Кроме того, известно, что особое непонимание в Европе вызывают адские сроки заключения, которые получали ученые. Например, в резолюции ПАСЕ, принятой в апреле 2007 года, прямо отмечалось, что наказания, определенные российскими судами, особенно по делу Данилова и Сутягина являются чрезмерно суровыми. При этом в качестве примера того, как в похожих случаях поступают в Европе, приводился случай Шейлера, бывшего сотрудника британской контрразведки, который раскрыл секреты спецслужбы прессе. Он получил 6 месяцев тюрьмы, а был освобожден через семь недель.

Видимо, Кремль действительно устал от обвинений в шпиономании. Еще несколько лет назад проявилась новая тенденция со стороны ФСБ – контрразведка стала отказываться от статей УК «Шпионаж» и «Разглашение гостайны», поменяв их на обвинения в экономических преступлениях.

Впервые эта тактика была опробована на директоре НИИ проблем сверхпластичности металлов Оскаре Кайбышеве, которого за контракт на поставку шаробаллонов южнокорейской фирме обвинили не в шпионаже, а незаконной передаче технологий двойного назначения. В 2006 году он получил 6 лет условно.

В ФСБ учли полезный опыт: гендиректора «ЦНИИМАШ-Экспорта» академика Игоря Решетина, его первого заместителя по экономике Сергея Твердохлебова и зама по безопасности Александра Рожкина тоже не стали делать шпионами, а выдвинули обвинения в растрате и нарушении правил экспортного контроля, а впоследствии — в передаче технологий двойного назначения Китаю и контрабанде. Однако в случае «ЦНИИМАШ-Экспорта» приговор оказался жестче: трое обвиняемых получили от 5 до 11 лет.

Как вскоре выяснилось, это тоже был сигнал со стороны ФСБ. Спустя несколько дней после приговора было опубликовано письмо одного из осужденных, где в разделе «Системная ошибка защиты» прямо написано: «Если бы директор повел диалог с органами, никаких страшных последствий не было бы вообще, а его личное положение и положение фирмы на рынке космических технологий только бы укрепилось. Фирма получила бы своеобразную крышу, в хорошем смысле этого слова, в лице службы экономической безопасности ФСБ».

Похоже, что мягкий приговор по делу Сипачева — это еще один сигнал, что сотрудничать с органами не просто нужно, но и полезно. Как специально отмечается, впервые в практике дел о госизмене было заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, согласно которому Сипачев полностью признал вину и оказал активное содействие следствию. Такая возможность совсем недавно появилась в российской практике, правда, предполагалось, что сделка с правосудием будет применяться для привлечения к уголовной ответственности членов и лидеров ОПГ. Это имеет смысл, когда нужно заинтересовать в сотрудничестве со следствием бандита, который сдаст всю группу в обмен на освобождение от наказания.

Правда, в делах по шпионажу такие сделки не столь эффективны, поскольку агент обычно не действует в составе группы и мало что знает о зарубежной разведке (а часто не знает даже, на кого именно он работал, если был завербован под чужим флагом).

Применив эту практику в деле Сипачева, ФСБ наглядно показала, что признание вины в делах о шпионаже, активное сотрудничество обвиняемого со следствием, а равно и молчание, которое хранят адвокаты Сипачева, защищая своего клиента, будет вознаграждено. Месседж, в общем, понятный.

Правда, за рамками месседжа осталось, почему гражданский человек Сипачев, не имеющий доступ к секретам, получил срок, а тот, кто снабдил коллекционера-любителя секретными картами, под суд не попал.