Десять лет спустя. Часть 2
Одна из главных привилегий гебистов состоит в том, что они получают значительные доходы, сделавшись по инициативе Кремля владельцами и совладельцами предприятий. Они теперь не просто гебисты, но гебисты-капиталисты, многие из них стали миллионерами. Гебисты будут защищать этот строй не только в силу служебного долга, но как крупные собственники. Гебистскую диктатуру часто сравнивают с военными хунтами в Латинской Америке. Владимир Гельман указывает на фундаментальное различие между ними. Члены латиноамериканских хунт, говорит он, «получая статусную ренту, сами непосредственно не рулили экономикой. Но для наших силовиков именно контроль над экономикой составляет основу могущества, и они готовы держаться любой ценой за сохранение в своих руках власти как источника ресурсной ренты, не останавливаясь и перед применением оружия».
Строительство «Тысячелетнего рейха» натолкнулось на серьезные трудности уже в первом десятилетии. Начавшаяся чистка коррупционеров показывает, что коллегия ВЧК серьезно озабочена тем, в какое чудовище превратилась экономическая система, построенная Путиным. На взятки уходит уже 300 миллиардов долларов, 20% валового продукта страны. Если этот тренд сохранится, то экономический рост прекратится. Путинская экономическая модель, построенная на сращивании Лубянки с капиталом, обеспечивает только видимую прочность. Ее внутренние пороки неизбежно приведут к системному кризису, точно так же, как пришла к кризису большевистская экономическая система.
Крупнейшая ошибка Лубянки была в установке на поощрение молодежных нацистских организаций. Предполагалось, что для интеллигенции они заменят ГБ в качества пугала, избивая, а когда нужно, то и убивая правозащитников и журналистов, особенно в тех случаях, когда они пересекают границы, установленные Лубянкой. Правозащитники и журналисты должны знать, что за освещение террора, проводимого Лубянкой против населения Чечни, можно поплатиться жизнью. За это были убиты Анна Политковская
и Наталья Эстемирова.
На Лубянке учли советский опыт, когда правозащитное движение, даже не ставя такой цели, серьезно подорвало легитимность советского правительства, постоянно, в течение почти двадцати лет, разоблачая беззакония и произвол советских властей. С помощью нацистских штурмовиков Лубянка надеялась предотвратить повторение диссидентского движения, и нацисты пунктуально выполняли установки своих духовных отцов, избивая и убивая оппонентов гебистского режима.
Произошло, однако, нечто непредвиденное: генерал-полковники прозевали момент, когда нацисты вышли из-под их контроля. По недавнему сообщению аналитического центра «СОВА», «ультраправые от убийства инородцев переходят к террору, целью которого провозглашается неонацистская революция в стране». По сообщению «СОВЫ», они начали поджигать и взрывать милицейские участки и другие государственные учреждения.
«СОВА» сообщает также, что в 2008 и 2009 годах ликвидированы крупнейшие и наиболее агрессивные группировки в Московском регионе.
Власти наконец спохватились, но ведь одних скинхедов насчитывают от 50 до 70 тысяч.
Их группировки существуют во многих регионах. Они законспирированы, вооружены, учатся вести уличные бои и уже открыто заявляют, что их цель захват власти и установление нацистского режима в стране. Сообщение о ликвидации нацистских группировок в Московском регионе оказалось преждевременным. В ответ в Москве был убит судья Чувашов, проведший несколько судов над нацистами.
Лубянке приходится воевать на два фронта: с террористами с Северного Кавказа, борющимися за независимость своих республик, и с российскими нацистами, стремящимся заменить Сталина Гитлером. Похоже, что обозначается и третье направление, которое можно условно назвать «народовольческим». Анархисты, забрасывающие отделения милиции дымовыми шашками и бутылками с зажигательной смесью (СМИ сообщили, что на неделе с 16 по 23 мая, в Москве было пять таких эпизодов). На своих сайтах анархисты пишут, что, поскольку мирным путем добиться либеральных перемен не удается, они решили прибегнуть к террору. Если все эти направления получат дальнейшее развитие и если Москва через несколько лет превратится в Багдад, то население взбунтуется. Оно отдало свою свободу в обмен на гарантии безопасности и стабильности и, утратив их, потребует смены власти.
Есть ли надежда на избавление от гебистского режима? В России очень медленно, но образуется гражданское общество. Юрий Орлов в 2006 году говорил о пятнадцати тысячах правозащитников. Но сейчас в протестной активности принимают участие не только те, кто традиционно сражается за гражданские и политические права, но и десятки, если не сотни тысяч тех, кто отстаивает простые человеческие права, например, право новобранцев не подвергаться издевательствам армейской сучни. Право детей на то, чтобы на их детской площадке не воткнули очередную коробку для обожравшихся долларами нуворишей. Право на то, чтобы не был уничтожен Химкинский лес и не были отравлены химикатами воды Байкала. Право жителей моногородов не голодать потому, что их предприятия закрываются, а других нет. Право тех, кто ездит на обычных машинах, чтобы их не убивали холуи всех мастей, выскакивая на встречную полосу на бронированных автомобилях.
Всех их объединяет борьба с несправедливостью, и эта обостренная чувствительность к несправедливости и есть тот нравственный императив, из которого рождается гражданская ответственность — залог формирования гражданского общества. Появилась надежда, что в России сможет постепенно образоваться общенародное движение, подобное польской «Солидарности», в котором объединятся все протестные направления, стремящиеся к восстановлению демократии.
На пути формирования гражданского общества кроме власти стоит еще одна серьезная преграда — те граждане, чье сознание не может выбраться из плена советской ментальности. Этих граждан много. По некоторым замерам, около половины населения России предпочли бы жить при таком строе, какой был в СССР, то есть при социализме. А на вопрос «Считаете ли вы, что крупные предприятия должны быть собственностью государства», положительный ответ до сих пор дают около 70% опрошенных.
Выход за пределы идеологического пространства строго охранялся системой запретов, благодаря которым любые критические суждения отвергались как враждебные, буржуазные, антисоветские. Потеря способности вырабатывать самостоятельные суждения неизбежно приводила к деградации мыслительного аппарата, его «дебилизации».
Деградацию сознания нужно рассматривать как болезнь, поразившую значительную часть населения страны, и эта болезнь не изжита до сих пор. Патология сознания проявляется сейчас очень ярко в неспособности многих оценить, кем на самом деле был Сталин. Информации более чем достаточно, и то, что Сталин был тиран и убийца миллионов, совершенно очевидно, но сознание, закрепощенное советской идеологией, не в состоянии переварить информацию и сделать из нее объективные выводы. Патология сознания, проявляющаяся в оценке Сталина, вполне устраивает Лубянку, так как облегчает ей задачу восстановления его культа.
Второй операцией, проделанной большевиками с населением, еще более страшной по своим последствиям, было растление душ советских людей. Отказавшись от веры в Бога, отвергнув общечеловеческую мораль с ее стремлением к справедливости и заменив ее классовой, основанной на ненависти ко всем, «кто не с нами», большевики прививали людям низменные чувства, уничтожая в них совесть.Степень повреждения национальной совести можно видеть по тому, во что превратилась российская милиция. В интернете сообщения о милицейском произволе появляются почти каждый день, а иногда и по несколько раз в день. Избиения задержанных стали нормой, причем избиения зверские, было уже немало случаев, что забивали до смерти.
Достоевский в «Дневнике писателя», говоря о пытках, которым турки подвергали болгар,
в том числе о сдирании кожи с живых людей, высказал любопытное предположение. Что турки, писал он. Если вот тут, прямо на Невском, среди бела дня найдется сколько угодно желающих, да еще из самых ретивых, только разреши.
Лубянка дала ментам такое разрешение. Она не пресекала их произвол, что они истолковали, естественно, как разрешение, и «ретивых» нашлось сколько угодно, тем более что многие из них работают весь день пьяными. Денег у них хватает, по масштабам взяточничества менты опережают даже врачей и учителей. Менты теперь тоже принадлежат хоть и к низшему, но все-таки к дворянству. И если какой-то задержанный смерд, вонючий фраер отказывается подписать протокол, что у него нашли наркотики (предварительно подброшенные ему в машину), то его нещадно бьют, хорошо если только ногами, а то и дубинками, ломая часто руки, ребра. Чем это отличается от избиений в НКВД в сталинские годы, когда подследственных с допроса притаскивали в камеру окровавленными,
в бессознательном состоянии?
Главное требование протестного движения — удаление Путина от власти. Многие думают, что если Путин уйдет, то начнутся перемены, которые приведут к восстановлению демократии в стране. Но Путин — это только вершина айсберга, а сам айсберг находится в известном здании на Лубянской площади и в его многочисленных филиалах. Там в кабинетах сидят генерал-полковники, генерал-лейтенанты, генерал-майоры и бесчисленные сотрудники этой организации, которая владеет подлинной властью в стране.
Что произойдет, если Путин вдруг тяжело заболеет и не сможет исполнять свои обязанности? Лубянка поставит на его место нового Путина, который будет продолжать осуществлять диктатуру ГБ. Он может оказаться не столь удачливым, как предыдущий Путин, но характер правления от этого не изменится. Протестному движению придется бороться не только с очередным диктатором, но с ГБ, добиваясь, чтобы эта организация ушла от власти.
Доживут ли нынешние правители России до суда над ними? Вопрос не праздный. Они повинны в тягчайшем преступлении — насильственном изменении государственного строя страны. Захватив власть, они совершили государственный переворот, в результате которого Россия из демократической страны превратилась в диктатуру генералов госбезопасности.
Когда может произойти крушение гебистского режима? Это зависит от того, с какой скоростью будет развиваться гражданское общество и нарастать протестная активность. Как скоро разовьется кризис, вызванный пороками путинской экономической системы. Какие масштабы примет репрессивная политика властей. Предвидеть, как будут взаимодействовать эти и многие другие факторы, невозможно, но вряд ли стоит ожидать серьезного кризиса власти перед президентскими выборами 2012 года. Ко времени выборов в 2018 году может быть уже сложится ситуация, которая приведет к кризису гебистского режима. Если же взять как предельную дату выборы 2024 года, то ждать осталось еще около пятнадцати лет. Разумеется, добропорядочные люди хотят, чтобы окаянный режим пал поскорее, но даже если до этого осталось полтора десятка лет, большинство нынешних правителей доживет до этого времени и ответит за свои преступления перед Верховным судом свободной — на этот раз уже навсегда — свободной России.
Но провидение не алгебра. Коммунистический режим пал за три дня, и это ошеломило всех. Этого не стоит забывать.
Цифры о снижении реальной зарплаты с 1990 по 2001 годы взяты из Ежегодника Госкомстата за 2002 год, стр.641, таблица 25.12
