Несмотря на то, что  у нас воспоминания о войне — это всегда праздник со слезами на глазах, все же есть разделение памятных дней на 9 мая — как  праздничного, а 22 июня — как скорбного.

 

     Я бы даже сказал, что День победы — государственный праздник, а День скорби — более частное дело. Не знаешь, что патриотичнее. Для меня патриотизм все же больше частное дело. 

     …В начале 1980-х годов, разбирая шкаф в кабинете учителя истории, своего предшественника, я обнаружил настоящий Георгиевский крест за храбрость 4-й степени. Номерной. Я был поражён, что такая реликвия валялась среди хлама. Почти сразу возникла идея: по номеру определить хозяина награды, проследить, насколько возможно, её путь, найти родственников и торжественно вручить им боевую медаль их предка. Красивая идея, к тому же наверняка эффективная с точки зрения воспитания — настоящее следопытское дело.

      Мы приступили к поискам: сделали несколько звонков, по-моему, в военный архив, затем куда-то ещё. Но везде, говоря языком просителей, нас отфутболивали. То справок не давали, то заявляли, что это не в их компетенции, то просили перезвонить по другому телефону, то в другое ведомство (правда, неизвестно какое), то собрать соответствующие справки… В общем, энтузиазм быстро иссяк, пыл угас, и дело спустилось на тормозах. Медаль так и не нашла своего законного владельца и заняла музейное место под стеклом, как общая реликвия. Сам же герой так и остался безымянным. Что, кстати, для русской традиции — дело привычное. 

       Мой приятель как-то обратил внимание на то, что в дореволюционных мемориалах, в том же храме Христа Спасителя, построенном в память о погибших в Отечественной войне 1812 года, все офицеры поименованы, а низшие чины (так и написано) только пронумерованы. (Найденный Георгиевский крест был солдатским.) При советской власти остались лишь одни «низшие чины», но теперь даже не пронумерованные, а округленные — лежащие в братских могилах или не похороненные вовсе. 

      Отдельный человек в России в силу определенных исторических обстоятельств и сложившегося менталитета никогда не представлял особой ценности. Эта византийско-имперская, антигуманистическая традиция получила лишь дополнительное подспорье при большевистском режиме.

     Вот почему так психологически сложно многим нашим людям понять все поименное — патриотизм, голосование, поступок, мысль.

     Мы привыкли не столько к коллективизму, сколько к скопу. 

     Растворенность собственного «я» хорошо заметна в нашей привычке говорить от имени народа и сразу за всю Россию, полностью отожествляя государство со страной, с готовностью принимая мнение власти как руководство к действию.

      Личность всегда связана с социумом. Основные качества личности — это, с одной стороны, способность к сопротивлению, с другой — солидарные отношения. Так создается ткань общества. У нас проблемы и с тем, и с другим. И как следствие — отсутствие общества в его классическом смысле. Гражданском.

       А отсутствие индивидуального гражданского опыта приводит к тому, что единственной легитимной формой патриотизма становится государственный, особенно военно-государственный патриотизм, который сплачивает, но и обезличивает нацию.

     Однако любая тотальность рано или поздно вступает в противоречие с частностями. Частностям нужна свобода. Им требуется своего рода разгосударствление патриотизма. Что это значит? Это значит возвращение исторической памяти ее законным владельцам, конкретным собственникам с их персональными судьбами. История должна стать именной, память теплой, крик смениться вдумчивостью; приоритетным должно считаться своего рода личное краеведение, семейный архив, домашнее предание.

      А значит, изучать историю нужно в первую очередь как историю жизни  обыкновенных людей (таких же, как мы), как историю времени, в котором они жили, как историю их ментальности, историю всех человеческих надежд, борений и страданий. То есть историю развития человеческой личности, историю отдельного индивида. Так история сможет помочь нам понять самих себя, а  историческая память станет надёжным проводником в глубину человеческого сознания.
История — категория нравственная, хотя многие считают ее как раз максимально циничной на том основании, что она только отражает реальность и никого не воспитывает. А она измеряется конкретными человеческими жизнями, а не округлёнными цифрами.

И патриотизм, соответственно, начинается с подъезда твоего дома, с отношения к соседу, с уважения к инородцу.

И с ухоженной могилы предков.