Создание оппозиционной коалиции «За Россию без произвола и коррупции» — попытка договориться о совместных действиях перед президентскими выборами. Парламентские хоть и заявлены в качестве одной из целей, но больше по инерции. В думской избирательной кампании могут участвовать только партии, причем зарегистрированные не менее чем за год до даты выборов. А они состоятся в декабре (или октябре, если пройдет инициатива, только что озвученная Борисом Грызловым) 2011 года. Шансов на серьезное изменение избирательной системы — например, на восстановление мажоритарных округов или допуск к выборам движений и блоков — в настоящее время нет.

Итак, президентские выборы. Напомним, что в 2007 году «Другая Россия» пыталась выдвинуть единого кандидата в президенты. Единственным оппозиционным политиком, способным собрать положенные по закону два миллиона подписей избирателей, тогда был Михаил Касьянов, однако его репутация бывшего путинского премьера не позволила ему стать консенсусной фигурой. В результате Касьянов пошел на выборы самостоятельно, но подписи ему не засчитали (тогда как явного «страховочного» кандидата власти Богданова к выборам допустили без проблем). Вряд ли Касьянову позволили бы участвовать в гонке, если бы он стал единым кандидатом, но в этом случае эффект от отказа в регистрации был бы выше.

Теперь делается вторая попытка — и сложно сказать, насколько она будет удачной. Существующая российская партийная система (а точнее, масса формальных и неформальных барьеров для регистрации) создает почти непреодолимые препоны для появления новых партий — не считать же таковыми объединительные проекты, реализуемые под патронажем Кремля. Поэтому возникает своего рода Ноев ковчег. В современной России либералу приходится объединяться с консерватором, что по европейским меркам выглядит странным. Вот и среди лидеров новой коалиции присутствуют два либерала (Борис Немцов и Владимир Рыжков), консерватор Владимир Милов, а политические взгляды Михаила Касьянова описать сложнее. Официально он выступает как либеральный экономист, но по своему менталитету скорее является политическим прагматиком, волею судеб (и Владимира Путина) вытолкнутым из власти в оппозиционную политику.

В идеологическом разнообразии участников коалиции есть свой плюс: в конце концов, самоценно уже то, что такие разные и амбициозные люди смогли не только сесть за один стол, но и сформулировать «дорожную карту» создания движения: от формирования оргкомитета до проведения съезда с прицелом на учреждение партии. Но в нем же — а не только в борьбе самолюбий — кроется и немалый риск. Известно, что Милов только что вышел из «Солидарности», в которой возобладали левые либералы, рассматривающие движение не столько как «протопартию», сколько как правозащитную структуру. Ответы правозащитников на многие волнующие общество проблемы (например, отношение к меньшинствам, миграцию) обычно противоположны приоритетам консерваторов — это ярко проявляется в ходе скандала с депортацией цыган из Франции.

Взаимоотношения между большинством «Солидарности» и новой коалицией, в которой существенную роль играет Милов, — одна из интриг, которая определит будущее очередного объединительного проекта. Думается, что скоро можно будет получить ответ и на другой вопрос: насколько приоритеты Немцова соответствуют интересам этого большинства. Особенно в связи с тем, что «Солидарность» недавно выразила желание сама трансформироваться в партию — как это сочетается с планами по преобразованию в партию вновь созданной коалиции (пока оставим за скобками вопрос о регистрации)? И способны ли правозащитники и их оппоненты на идеологические компромиссы, причем не в теории (где можно строить различные красивые конструкции), а в жизни, которая часто ставит политиков перед неудобным выбором. Например, как относиться к отказу польского суда выдать России Закаева — для консерватора это отнюдь не повод для радости (он вообще негативно относится ко всем успехам сепаратистов), тогда как правозащитник явно сочувствует эмигранту, в очередной раз избежавшему знакомства с российским СИЗО. И таких вызовов единству коалиции будет немало. В то же время в новой коалиции нет жесткой идеологической несовместимости по большинству основных вопросов (рыночная экономика, конкурентная демократия, приоритеты внешней политики и др.) — в отличие от «Другой России», где либералы соседствовали с нацболами.

Впрочем, наблюдатели скорее обращают внимание на другие проблемы. На уже упомянутую «личностную», которую можно считать хронической для российской политики (достаточно вспомнить многолетнее противостояние Чубайса и Явлинского). Сейчас в коалиции нет явного лидера, вокруг которого могло бы произойти объединение, как это произошло в Украине в 2004 году (там даже Тимошенко была вынуждена временно поддерживать Ющенко) — а это увеличивает риск раскола. Позиции Касьянова, который мог стать таким лидером в 2007 году, сейчас серьезно ослаблены — его воспринимают не как «недавнего премьера», а как фигуру из прошлого, почти как Рыбкина. Обращают внимание на дефицит ресурсов — информационного, финансового да и организационного. На невысокий уровень запросов населения к верховной власти, который способствует сохранению довольно высокого рейтинга участников правящей диархии, несмотря на массу претензий к конкретным чиновникам, традиционным для России «плохим боярам».

Все эти проблемы существуют, и каждая из них действительно является серьезной для новой коалиции. Но, наверное, важнее опыт политического диалога и достижения взаимопонимания, который может быть востребован не только в 2012 году (вряд ли кто-то всерьез сомневается в исходе президентских выборов), сколько в дальнейшем. Ведь предстоящие выборы будут не последними в российской истории. Другое дело, «продержится» ли длительное время именно эта коалиция (даже, быть может, в видоизмененном формате) — с учетом того, что быстрых успехов ожидать не приходится.

Автор - первый вице-президент Центра политических технологий