Дмитрий Медведев решил с толком воспользоваться краткой передышкой в битве за Москву (а в действительности за собственное политическое выживание), которая образовалась в результате скоропостижного отбытия в отпуск Юрия Лужкова. Президент решил вновь вернуться к любимой теме модернизации. Отправившись на Раменский приборостроительный завод, он провел там аж шестнадцатое по счету заседание Комиссии по модернизации и технологическому развитию (подозреваю, что скоро совещаний этих будет ровно столько, сколько знаменитых китайских предупреждений – и, скорее всего, результат от них будет тот же). Впрочем, данное совещание явно выходило из круга обычных словопрений. Медведев рискнул сделать глупость, давно ожидавшуюся экспертным сообществом: он решил распространить свой модернизационный порыв на так называемый военно-промышленный комплекс.

 

В самом деле, все российские модернизации — и петровская, и александровская, и сталинская — были прямо и непосредственно связаны с военными поражениями или со страхом отставания в военной сфере. Лучше всего это ощущение выразил вождь всех народов, когда объяснял смысл индустриализации: «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Кстати сказать, и Михаил Горбачев, вознамерившийся в конце 80-х ускорить дышавшую на ладан экономику развитого социализма, тоже пытался воспользоваться казавшимися безграничными возможностями советского ВПК. Что привело, как мы помним, к массовому выпуску титановых лопат и кастрюль.

Так что идея опереться в поисках инноваций на ВПК представляется вполне извинительной. Ведь все последние десять лет руководители оборонных корпораций, не останавливаясь, трендят о будто бы находящихся в их распоряжении сказочных технологиях, позволяющих выпускать военную технику, «не имеющую аналогов в мире». Ну а тот не слишком приятный факт, что родное военное ведомство чем дальше, тем чаще предпочитает закупать военную технику за рубежом, они объясняют исключительно коррумпированностью и предательством национальных интересов. При этом ставки сегодня высоки как никогда. По словам министра обороны Анатолия Сердюкова, программа вооружений на 2011-2020 годы потянет более чем на 19 триллионов рублей. Вице-премьер Сергей Иванов поднимает планку еще выше — 22-22,5 триллионов: он учитывает аппетиты не только Минобороны, но и прочих силовых ведомств.

Впрочем, признаем, что выступление Дмитрия Медведева на заседании комиссии было довольно реалистичным в плане оценки нынешнего состояния ВПК. «По целому ряду направлений российский ОПК не способен отреагировать на увеличение заказов или финансирования адекватным ростом выпуска высокотехнологической продукции», — констатировал он с прискорбием.

По его словам, если гособоронзаказ в части закупок вооружений вырос на 25%, а в части НИОКР — на 35,7%, то увеличение производства промышленной продукции выросло всего на 3,9%, а научно-технической — на 16,5%. В среднем темпы роста финансирования оборонного заказа в 2-2,5 раза превышают прирост производства. То есть растет не количество выпущенной продукции, а цена на нее (очень показательно, что эти цифры, которые было сгоряча сообщили агентства, не вошли в официальную стенограмму на президентском сайте).

Медведев указал и на то, что производство в ВПК остается мелкосерийным. Россия отстает от индустриально развитых стран в производительности труда, в организации производства и контроля качества, в умении оперативно реагировать на рыночные вызовы.

Медведев признал, что крупные интегрированные структуры ОПК, в большинстве своем принадлежащие государству, фактически игнорируют поручения разработать программы инновационного развития своих предприятий. Единственное, что может Медведев, так это подключить контрольное управление своей Администрации.

И вот нарисовав отнюдь не радужную картину, президент, тем не менее, отнюдь не отказывается от финансирования абсолютно неэффективной системы. Более того, он почему-то всерьез рассчитывает, что эта неэффективная система вдруг ни с того, ни с сего начнет делать то, что никогда не удавалось советскому ВПК. А именно – создавать технологии, применимые в гражданской сфере: «Разработки ОПК в области новейших медицинских, IT-технологий, космических и ядерных исследований не должны замыкаться внутри отрасли — они должны быть логично вписаны в экономическое развитие страны». Глава государства вспомнил и о загадочной DARPA, американском агентстве, которое занимается поиском и финансированием прорывных технологий. Оказывается, именно это таинственное агентство не только обеспечивает Вооруженные силы современными вооружениями, оно еще и отвечает за перевод военных технологий в гражданскую сферу. Именно так человечество обрело GPS и интернет.

Ответ на эти вызовы должен был содержаться в докладе министра обороны Анатолия Сердюкова. Оптимисты, причастные к написанию доклада, утверждали: Сердюков изложит ясную систему контроля военного ведомства над реализацией оборонных контрактов. Систему, при которой Министерство обороны имело бы возможность сопоставить реальные затраты производителя и те, которые он указывает в договорах. Однако доклад министра откровенно разочаровал. Если верить отчетам информационных агентств, Сердюков утверждал, что главная проблема — в «низкой эффективности деятельности по защите объектов интеллектуальной собственности приводит к бесконтрольной передаче за рубеж передовых технологий».

Ни Медведев, ни Сердюков не затронули реальных проблем российского ВПК. Между тем, главное, что мешает серийному производству – это деиндустриализация страны в целом. В России исчезли предприятия, которые производили в советские времена, грубо говоря, болты и гайки – элементную базу для сложной техники ВПК. Все это изготовлялось по большей части на гражданских предприятиях. Кои либо закрылись в 90-е, либо начали выпускать другую продукцию. Заметим, что большинство из них являются ныне частными. Воссоздать советскую систему промышленной кооперации не удается. Посему все комплектующие производятся на заводах конечной сборки. Именно поэтому объединение КНААПО, получившее отличный госзаказ на производство нескольких десятков Су-34 и Су-35, потратит ближайший год на то, чтобы изготовить комплектующие. Именно этим объясняется то, что российский ВПК способен, по мнению Медведева, заниматься лишь мелкосерийным (фактически штучным) производством. Президент (как и его начальник) искренне полагает, что любую проблему можно решить с помощью административного давления. Как раз для этого несколько сотен предприятий, четверть которых были полубанкротами, согнали в несколько госкорпораций. Но при этом так и не смогли восстановить кооперативные связи.

Теперь, похоже, у начальства новая административная задумка — создать российский аналог американской DARPA (Defense Advanced Research Projects Agency), т.е. агентство по перспективным оборонным научно-исследовательским разработкам. Как будто единственное, чего не хватает российской науке для процветания – это еще одного бюрократического учреждения. Уполномоченные государством эксперты должны заняться поиском прорывных технологий в ситуации, когда военное ведомство вынуждено закрывать сотни тянувшихся годами научно-исследовательских разработок из-за полной их бесперспективности. А ведь их тоже когда-то утверждали. С чего мы полагаем, что госчиновники в российской DARPA будут прозорливее, а главное, честнее своих предшественников? Таким образом, есть все основания подозревать, что создается еще одна контора по распилу бюджета.

Отдельного разговора требует сама идея о том, что ВПК станет локомотивом инноваций, что его разработки могут эффективно использоваться в гражданской сфере. В США эта важная работа происходит внутри компаний. Государство дает фирме заказ на разработку новых вооружений, чем косвенно финансирует фундаментальные и прикладные научные исследования. А потом разработки без всяких бюрократических препон, без виз спецслужб передаются в гражданский сектор. И уже там не только технические специалисты, но и специалисты по маркетингу проводят сложнейшую работу по превращению военной технологии в гражданский товар. В России же между военными и гражданскими предприятиями – стена. Совершенно непонятно, с какого рожна директор оборонного НИИ вознамерится тратить деньги и нервы, доказывая военным заказчикам и своим гражданским коллегам перспективность той или иной разработки. И еще будет рисковать свободой: не дай Бог куратор из ФСБ посчитает себя обойденным и заведет дело о «разглашении гостайны». При этом жалобы главы военного ведомства на утечки наших технологий и мозгов за границу будут восприняты спецслужбами как карт-бланш на новое ужесточение режима секретности, что неизбежно обернется самоизоляцией российской науки.

Российский ВПК представляет собой карикатуру на советскую оборонную промышленность: с «объединенными корпорациями», пародирующими былые министерства, с полудохлыми отраслевыми НИИ. ВПК нуждается в столь же радикальной реформе, какую переживают сейчас Вооруженные силы. Но власти к этому пока не готовы. Посему десятки триллионов рублей исчезнут так же, как исчезли сотни миллиардов, выделенные на предыдущую программу вооружений.