Сначала были идеи…

Шестьдесят пять лет назад в Нюрнберге начался международный суд над высшими чиновниками Третьего Рейха. Судили людей, исповедавших нацистскую идеологию, политический режим, ими установленный, и их организации, вскоре объявленные преступными. Судили власть, которую в недавнем прошлом безоговорочно поддержали миллионы людей. Как же это могло случиться?
Механизм столь массового гипноза приблизительно одинаков. Сначала нация переживает сильные потрясения – будь то проигранные войны или выигранные революции. Экономика истощается, жизнь людей резко ухудшается. И тогда появляются те, кто не знают, как все изменить, но зато уверенно и прямо указывают на тех, кто в этом виноват. Униженная нация быстро и агрессивно реагирует на виноватых. Потому что, когда чувствуешь себя униженным, когда тебе каждый день об этом унижении напоминают, то в первую очередь появляется желание отомстить унизившим. Тем, на кого указали.

Но и этого мало: надо еще убедить сограждан, что они не только достойны лучшей жизни, а что они просто лучшие. Им предлагается, нет – от них требуется встать с колен, вновь обрести себя и занять подобающее им место в мире. И, конечно, это место – первое, так как оно принадлежит им по праву рождения.

В ход пускается нехитрая пропаганда национального превосходства. Хотя очевидно, что всячески демонстрируемая уверенность в нем на самом деле означает глубокие сомнения в том, что это действительно так. Нацизм, как и чаще всего «нездоровый» национализм – выражение как раз комплекса национальной неполноценности.

Качество жизни от такой идеологии не улучшается, но появляется некое ощущение эйфории, поднимающее над реальностью. Разум уже не работает. Господствует миф. Кажется, чтобы исправить положение, надо увеличить производительность труда или избрать во власть приличных людей, но тебе внушают другое – расправиться со всеми, кто «мешает» жить. Себя исправлять не надо – твое высшее «право» дано тебе нужной кровью. Так и возникает человеконенавистничество. А уж кого ненавидеть, подскажет национальная традиция или конкретно-исторические условия – общим является то, что объектом ненависти обычно становятся более успешные, а заодно просто «чужие» – слишком явно не такие, как ты.

Третий Рейх как раз и был примером такого государственного образования, которое призвано было стать практической реализацией мифа. И миф этот мог существовать только за счет того, что в него верили, им жили. В структуре мифа нет таких понятий, как труд, заработок, конкуренция. Зато есть: подвиг, герой, враг. А с врагом не конкурируют – врага уничтожают.

Фашизм будит самые темные силы, дремлющие в человеке. Он как бы продолжает спать, но уже наяву.
Нацизм – хроническая болезнь человека, и рецептов вылечиться от нее окончательно у человечества нет. Пока нет.

Поэтому остается самым тщательным образом заботиться о профилактики этого заболевания, не допускать его обострения. Для этого недостаточно простой вакцинации просвещением. Фашизм ведь не случайно назван чумой XX века. Эпидемия поражает целые народы, миллионы людей, распространяется на огромные территории. Борьба с ней – это дело всей цивилизации.

…Я был в Нюрнберге один раз. Небольшой, по современным понятиям, провинциальный город, уютный, больше французский, чем немецкий. Он запомнился запахом акации в мае. Но особенно – милыми, доброжелательными стариками, двое из которых любезно, почти под ручку проводили нас до музея Дюрера. Пожилые баварцы вообще очень доброжелательный народ, даже не верилось, что многие из них могли помнить, как все начиналось…

А вот Дворец правосудия впечатления не произвел – мрачный, массивный, как и многие здания подобного рода. Расположен несколько наверху, так что идти к нему надо было в гору. Но ощущения пути на Голгофу не было.

Ничего в этом городе не ассоциировалось с шумными улицами, запруженными людьми, неистово приветствовавшими своего фюрера.

Мне довелось недавно посмотреть целиком «Триумф воли» – документальную запись одних суток пребывания Гитлера на очередном партийном съезде в Нюрнберге.

Мне говорили: «Вот посмотришь и поймешь, какой Гитлер был могучий оратор, какой обладал гипнотической силой – массы просто с ума сходили». И добавляли: «Все же он – неординарная личность…» Я посмотрел и ужаснулся как раз от того, что – ординарная. Простые, явно заготовленные фразы, сплошные лозунги, как начинает говорить – сразу в крик. И внешность отнюдь не демоническая, некрасивая, как, впрочем, и у остальных лидеров партии. А массы с ума сходили…

Подумалось, как же прав оказался Михаил Ильич Ромм. Ведь когда я смотрел «Обыкновенный фашизм», казалось, что в его фильме все показано несколько карикатурно, слишком шаржировано: не может быть, чтобы такие заурядности пленили целую нацию. Получается – может быть! Почему? Возможно, секрет как раз в простоте и банальности? Чем проще лозунги, беззастенчивее вранье, увереннее и тверже обещания лучшего будущего – тем больше поддержки у населения. Особенно, если у него реальные проблемы.

Самое сильное впечатление в «Триумфе воли» на меня произвел лагерь Гитлерюгенда и смотр – клятва трудовой армии. Молодые, здоровые и жизнерадостные люди, с нормальными лицами – с каким восторгом и фанатизмом они взирают на фюрера, как гипнотически преданно повторяют за ним те самые «простые истины»: что они едины, что Германия превыше всего, что надо трудиться на благо Родины, а если потребуется – отдать за нее свои жизни.

И все-таки, как бы ни надрывали глотку и ни гримасничали вожди, как бы ни оглушали марши, ни ослепляли факелы, ни устрашали колонны марширующих солдат и ни сбивали с толку миллионы впавших в истерику обывателей, «триумф воли» был всего лишь «обыкновенным фашизмом». Но поняли это почему-то слишком поздно…

Нюрнбергский процесс нацистских преступников шел долго. Сначала к нему было приковано внимание всего мира, новости из зала суда печатались на первых полосах всех газет и все их обсуждали. Потом ажиотаж понемногу спал, сводки новостей стали рутинной повседневностью, и интерес ослабел. Только какие-то скандальные вспышки реанимировали внимание. А так: что сегодня надел Геринг, как он похудел, к лицу ли ему это, вменяем ли Гесс, кто с кем общается. Светские новости. Такова природа человеческого интереса – все, к сожалению, приедается. Более того: чем дольше шел процесс, тем сильнее стирались в памяти все те зверства, в которых обвиняли подсудимых, и тем больше они вызывали что-то похожее на сочувствие.

Процесс длился около года, и вот – приговор: большинство подсудимых в Нюрнберге понесли заслуженную кару.

Прошло шестьдесят пять лет. Мир как будто сильно изменился. Но вот уже в стране, победившей фашизм, его идеология становится модной. По последним социологическим опросам, более половины россиян разделяют сомнительный в многонациональной стране лозунг «Россия для русских». День народного единения превратился в день националиста: в Москве проходят «русские марши». Ряд молодежных, лояльных власти организаций используют уже не только эстетику и стилистику фашистско-нацистских организаций подобного типа, но и впрямую заимствуют в их программных документах якобы «здоровые» идеи патриотизма и воспитания молодежи.

Так вот к сведению: «здоровых» идей в фашистских программах нет, и выдернуть их из контекста невозможно, так как они идут только в комплекте с нездоровой практикой.