Не то чтобы оттепель, конечно (Илья Эренбург, небось, уже в гробу извертелся), но… Из-под ледяной глыбы середины «нулевых» — торжествующе-хамских, беспрекословно-путинских — потекли первые грязноватые ручейки… 

Госслужащие тележурналисты, на второй день забывшие об убийстве Анны Политковской и глазом вообще не моргнувшие на убийство Юрия Щекочихина, — на кашинский случай (по счастью, несколько более легкий) среагировали небывалым всплеском журналистской солидарности. 

Поворот в общественном сознании? Ну-ну, не будем галлюцинировать…

Просто в 2006 году из-за кремлевских зубцов дали отмашку черным сволочным платком, а в 2010-м милостиво махнули белым... Разрешили обслуге побыть людьми до следующей смены цвета.

И на том спасибо.

Дрогнувшая интонация государственного баритона, однако ж, очевидна, и случай Кашина — ясный тому сигнал, наряду с десятками других «либеральных» сигналов, немыслимых еще три года назад. Они, разумеется, идут вперемешку со встречной силовой демонстрацией, и это уже не властная шизофрения, а открытая схватка за публичное доминирование. 

Так собака пытается положить лапу на хребет другой собаки.

Суд отпускает на свободу заложника силовиков в деле «Евросети» — другие силовики, сгноившие насмерть другого заложника, в это же самое время получают государственные награды...

«История — многожильный провод» (Ю. Трифонов), и через случай Кашина, так уж получилось, прошел сильный ток!

Не удивительно. Террор против журналистов — родимое пятно, по которому, через года и континенты, узнает своего брата-негодяя авторитарный режим. Китай ли, Туркмения, Латинская ли Америка полувековой давности, наши ли «нулевые» лубянские — тех же щей, да пожиже влей. Один стиль, одна риторика про врагов государства.

И когда новая верховная власть осторожно дает понять (кому? не сама ли себе?), что сломанные пальцы пишущего — это атака на основы жизни страны, это, конечно, уже немного другая страна…   

Немного ли — и надолго ли? Ждать ответа недолго: главный ток идет по другому проводу.

16-17 декабря 2010 года, в момент, когда станет ясен приговор Ходорковскому, вся эта простудная «оттепель» либо очевидно переломится в какой-то мучительный, но меняющийся пейзаж — либо все вернется в ледниковый период.