Александр Лукашенко победил на белорусских президентских выборах в первом туре. Я не думаю, что эта формулировка не соответствует действительности, несмотря на протесты оппозиции. Другое дело, что эта победа оставляет тяжелое, горькое чувство – Белоруссия напоминает наполненный пассажирами поезд, идущий в глухой тупик, причем на малой скорости. Так что его путешествие может продлиться еще долго, но ничем хорошим не завершится.

Казалось бы, Лукашенко на пустом месте создал себе проблему. Он мог победить чисто или относительно чисто, если закрыть глаза на информационное доминирование президента. Запад, в принципе, был готов это сделать – в обмен на нормальное подведение результатов голосования, которое дало бы Лукашенко процентов 60-65 уже в первом туре – без экстремальных мер типа четверти избирателей, идущих строем на досрочное голосование. Большинство белорусского населения готово было проголосовать за президента-патерналиста, обеспечивающего минимально приемлемый уровень жизни – люди не склонны задумываться, какими способами власти добиваются этого результата, в какие долги они залезают и насколько зависят от ценовой политики Газпрома. Оппозиция не смогла «расшевелить» людей по многим причинам – она не имела полноценного доступа к СМИ и с самого начала оказалась расколота. Ни один из кандидатов не снялся в пользу другого – напротив, почти каждый из них надеялся, что в условиях относительно приличных выборов именно он получит более 10% голосов, став фигурой общенационального масштаба и создав задел на будущее.

Такая схема выглядела рациональной, если не учитывать главного фактора. На прошлых выборах Лукашенко получил 83% голосов. Сколько-нибудь существенное снижение этого результата (пусть даже до 70%, не говоря уже о более скромной победе) было бы воспринято местным чиновничеством как начало конца правящего режима, свидетельство его эрозии. Лукашенко путем масштабного применения административного ресурса установил столь высокую электоральную планку, что получить сопоставимый результат честными средствами было просто невозможно.

Еще во второй половине 90-х годов Лукашенко показал, что будет с каждым «государственным человеком», если он нарушит неписанные правила игры. Был арестован председатель одного из наиболее известных колхозов страны Василий Старовойтов, партизан и дважды Герой труда, человек машеровского времени, один из тех, на ком держалась республика. Его обвинили в экономических злоупотреблениях и приговорили к реальному сроку, не обратив внимания ни на заслуги, ни на седины (74 года). Старовойтов в тюрьме не сломался, через пару лет вышел на свободу, но для других представителей элиты этот приговор стал уроком. Равно как и индифферентное отношение общества к судьбам влиятельных людей, не угодивших Лукашенко, – рассчитывать на широкую народную поддержку в бедной стране, управляемой «народным защитником», они не могут. Поэтому, кстати, никто из «государственных людей» Белоруссии не пошел против своего начальника, несмотря на многочисленные сигналы из Москвы, транслировавшиеся по российскому телевидению. Каждый из них понимал, что в любой момент из влиятельного чиновника может стать преступником, а стену лбом не прошибешь.

Если же электоральные результаты Лукашенко пошли бы вниз, ситуация могла измениться, стена стала бы выглядеть не столь внушительной. Поэтому белорусские власти сделали все, чтобы избежать такого сценария, который был бы для них более рискованным, чем испорченные отношения с разочарованным и оскорбленным Западом. Тем более что с Россией белорусский президент за несколько дней до выборов смог договориться по поводу нефтяных пошлин, и он мог рассчитывать если не на публичную поддержку (таковая была бы не слишком прилична после многомесячной негативной кампании и на фоне очередных разоблачений от Ассанжа), то на нейтралитет Москвы. В результате вместо 83% Лукашенко «вывели» 79.

Протесты оппозиции были прогнозируемы, но, похоже, что импровизированные оппозиционные движения Некляева и Санникова оказались еще менее дееспособны, чем их предшественники, объединившиеся на прошлых выборах вокруг Милинкевича. К тому же один из ведущих кандидатов в президенты, экономист Романчук, фактически перешел на сторону Лукашенко, удостоившего его десятиминутной аудиенции. Быть может, он получит какой-нибудь номинальный пост на госслужбе – например, в качестве разработчика проектов, которые можно будет прятать в нижний ящик стола и вынимать в случае приезда представителей международных финансовых организаций.

Победил ли Лукашенко? Тактически – да. Стратегически – вряд ли. Люди могут смириться с тем, что в стране нет свободы – в обмен на некоторые материальные блага. Но экономическая инициатива пресекается, развитие тормозится, инвестиции искусственно ограничиваются. На Западе даже самые активные сторонники Realpolitik в отношении Белоруссии вряд ли смогут привести сколько-нибудь убедительные аргументы в пользу того, что архаичный режим Лукашенко можно «цивилизовать», реформировать, пусть постепенно и аккуратно. В  России к минским властям претензий меньше, но двойную игру, на которой «батьку» ловили неоднократно, ее власти забывать не склонны.

И не в последнюю очередь важно то, что в Минске жестоко били людей – как известных политиков, так и молодежь, только ищущую свое место в жизни. Можно с помощью масштабного применения пропагандистского ресурса выдать этих людей за врагов государства, но память о полицейщине в центре столицы все равно останется. Как свидетельство не силы, а внутренней слабости авторитарного режима, неспособного решиться провести более-менее свободные выборы даже в условиях достаточно высокой электоральной поддержки. Которая пока что сохраняется, но не может быть вечной.



Автор - первый вице-президент Центра политических технологий