…Итак, нас пугают. И большинство пугается. И начинает читать между строк: кто что сказал, а что хотел сказать на самом деле или почему промолчал. И гадать: что и кто за этим стоит, искать, кому это выгодно, распутывать византийские интриги. Навыки сохранились.

Мы – не свободная страна. Мы – не демократическая страна. И многие готовы это признать и смириться, чтобы только не было войны и было сытно.

Но есть и те, кто не готовы мириться, и они собираются 26 декабря на митинг «Москва для всех». Лично я для себя до сих пор не решил – идти на митинг или нет. И не потому, что сильно боюсь. В большей мере потому, что не уверен в смысле этого поступка, в том хочу ли я в принципе положить свое здоровье и относительное личное благополучие на алтарь борьбы за свободу и достойную жизнь людей, которым, возможно, совершенно не нужна эта свобода и мое понимание достойного существования. Мы говорим: «За нашу и вашу свободу!» Я ясно понимаю только, что такое – за «нашу». А по поводу «чужой» меня гложет сомнение: уж больно перпендикулярно это первичным устремлениям многих моих сограждан. И параллельно немалому числу других.

Хочет ли наш народ тех демократических, либеральных перемен, за которые так ратуют, надрывая животы и глотки, напрягая совесть и сердце, интеллигенты-правозащитники разных мастей? Ведь если ответ на этот вопрос отрицательный, то всякая политическая оппозиционная деятельность сводится не более чем к публичному самовыражению, к «не могу молчать». Но тогда это тот самый случай, когда, может быть, лучше промолчать. Ибо требовать прав только для себя как-то излишне эгоистично. И нереально.

Я понимаю, что знать наверняка – что хочет народ – никому не под силу. И у народа нашего бывает «семь пятниц на неделе». (Участвовать в почти демагогической дискуссии, что такое «народ», я не собираюсь.) Но все же нельзя отбросить пусть всем известные, но от того не менее реальные основания для серьезных сомнений. Это тысячелетний опыт русской истории, которую, конечно, можно интерпретировать и третировать как угодно, но нельзя не согласиться, что все так называемые развилки народ наш прошел, ни разу не свернув с магистрального пути. Что это – цепь случайных закономерностей или закономерные случайности?..

Сколько копий сломалось в борьбе за народ. Интеллигентская забава по перетягиванию каната с властью существует, как минимум, с 19 века. Силы явно не равны. Но это ладно, так часто бывает: сначала в меньшинстве и, кажется, что бессмысленно, а потом – раз, и уже все наоборот. Но за кого все-таки болеет сам молчаливый народ-свидетель? А он, в лучшем случае, нейтрален или равнодушен: что те, что другие ему, как говорится, «по барабану». Он все равно существует параллельно. Точнее, альтернативно. И власть обманывает, выказывая ей лояльность, а то и преданность, и интеллигенцию – всем своим видом показывая, что принимает ее живое участие в своей судьбе и понимает жалость, но особенно чувство вины и желание ее загладить. Притом, желательно материально.

На мой взгляд, те, кого мы хотим осчастливить, по крайней мере, не готовы к такому счастью. Это еще не их время. И не наше. Наше надо готовить. И ждать, когда те, кому сегодня принадлежит власть, сами себя исчерпают. Возможно, это будет долго и мучительно, возможно, быстро и мучительно.

…А на митинг я, наверное, все же пойду. Но по причинам сугубо интеллигентским. Традиционным. Для очистки совести.

И потому, что он все же антифашистский, а не политический. И как хотелось бы, чтобы  в рамках гражданского и остался. А то я помню, как в 1990 году была грандиозная манифестация в Москве против «Памяти», национализма и ксенофобии. Мы прошли в сплоченной многотысячной колонне от Крымского моста до Манежной площади. И там начались речи. Каждая из которых заканчивалась призывом к скандированию: «Ельцин, Ельцин…» И я ушел с площади.

Фото РИА Новости