Как говорится, ничто не предвещало. Митинг 31 декабря на Триумфальной закончился около семи вечера. К этому моменту уже было известно о задержанных — Лимонове, Косякине и еще нескольких активистах. Однако с платформы грузовичка, на которой выступали правозащитники и политики, никаких столкновений заметно не было. Ни под колоннадой зала имени Чайковского, ни возле памятника Маяковскому.

После того как Немцов дал интервью какой-то телекомпании, мы двинулись к Тверской. Мы – это Борис Немцов, его дочь Жанна с симпатичной подругой, Илья Яшин, ваш покорный слуга под руку с Натальей Николаевной Фатеевой (было довольно скользко) и несколько активистов «Солидарности». До Нового года оставалось пять часов.

Через два дня судья Боровкова спросит меня, собирались ли мы перекрывать Тверскую улицу и позволял ли себе Борис Немцов нецензурно выражаться в адрес президента России Дмитрия Медведева. (Об этом, собственно, говорилось в милицейских протоколах, на основании которых Немцову присудили 15 суток административного ареста.) Я отвечу, что никаких улиц мы перекрывать не собирались, а собирались, до того как вернемся в семьи встречать Новый год, пойти куда-нибудь выпить. «Что же касается нецензурных выражений в адрес Медведева, — продолжу я, — то, насколько я могу судить, его там не было. Но даже если бы президент Медведев там был…» В этом месте судья Боровкова меня прервала. Впрочем, к этой даме мы еще вернемся…

То, что вокруг нас началась какая-то милицейская «движуха», я заметил примерно в тот момент, когда мы оказались рядом с подземным пешеходным переходом. Нашу группу неожиданно разрезала цепь омоновцев в бронежилетах и касках. Краем глаза я увидел, как справа от меня «винтят» Яшина, и буквально вытолкнул народную артистку за милицейский кордон. В это время чуть впереди уже задерживали Немцова. Двое дюжих молодцов в форме уводили его за угол на Тверскую. (В милицейском протоколе, на основании которого засудили Яшина, будет сказано, что он «пытался отбить Немцова» у стражей порядка. Даже не знаю, как он ухитрился совершить это чудовищное правонарушения – к моменту задержания Немцова Яшина уже запихнули в автозак.)

Меня не тронули, я вернулся на площадь, объявил об очередных задержаниях, потом добрался до своей машины и поехал в ОВД «Тверской», куда должны были доставить Немцова. По дороге я позвонил Борису. Голос у него был бодрый – в тот момент мы еще не сомневались, что через пару часов оппозиционеров выпустят и Новый год все будут встречать дома.

На Большой Дмитровке, напротив здания ОВД «Тверской» (где, как выяснилось позже, помимо Бориса Немцова содержался и один из лидеров «Левого фронта» Константин Косякин), собралось человек пятьдесят активистов. Подъехали Михаил Шнейдер и Лев Пономарев. Чуть позже подошел и Владимир Рыжков. Мы скандировали «Выпускай!» и «Свободу!». В какой-то момент Боря появился в окне второго этажа, чем вызвал бурю эмоций у стоявших внизу. Примерно через час приехал автобус с ОМОНом. Омоновцы оцепили отдел, но никого из нас задерживать не стали. За это время я несколько раз говорил с Немцовым по телефону. Борис полагал, что его так долго не начинают оформлять, потому что «эти клоуны» еще не решили, что с ним делать. В целом мы сходились на том, что в ближайшее время ему вручат повестку в суд и отпустят на все четыре стороны. От ОВД я отъехал около девяти вечера. Примерно через час мне перезвонил Миша Шнейдер и сообщил, что Немцова и Яшина «закрывают» на двое суток до суда, который назначен на 2-ое января. Оба обвиняются в сопротивлении сотрудникам милиции.

Единственное чувство, которое я испытывал, встречая этот Новый год, было чувство ярости. (При случае когда-нибудь кому-нибудь припомню…)

Суд был прекрасен. Прекрасна была «судья» Ольга Боровкова. Ну, предположим, ей «спустили», что называется, эти пятнадцать суток для Немцова, десять – для Косякина и пять – для Яшина. И не было у нее никакой возможности для маневра. Но в том-то и дело, что «судья» Боровкова подошла к решению проблемы творчески. Ей мало было просто назначить наказание — она это сделала демонстративно бессовестно. То есть свой звездный час начинающая служительница Фемиды использовала по полной программе, чтобы навеки войти в историю отечественной юриспруденции. И, думаю, у нее все получилось. «Судья» Боровкова учла одни свидетельские показания (двух милиционеров) и не обратила внимания на другие, отказалась приобщить к делу видео и фотосъемку, из которой неопровержимо следовало, что люди в форме лжесвидетельствуют, отклонила все ходатайства защиты, находясь на рабочем месте, под надуманным предлогом отказалась принять аппеляционную жалобу у адвоката Немцова. Но главное (именно – главное!!!), что в течение всего процесса, который длился почти пять часов, она не давала Борису Немцову сесть. На том основании, что в суде не оказалось свободного стула. А когда ребята принесли стул из соседнего кафе, «судья» Боровкова не разрешила внести его в зал судебных заседаний. Почему? А просто так — не разрешила и все… На самом деле у меня, разумеется, есть ответ на этот вопрос. Он есть у каждого из вас, уважаемые читатели. Такой уж она, извините, человек… В детстве, надо думать, отрывала ноги у лягушек, мучила кошек, теперь вот подалась в судьи… И Борис Немцов весь процесс простоял на ногах.

Тем не менее, я думаю, что «судья» Боровкова, учинив демонстративно наглую и вопиюще несправедливую расправу над лидерами оппозиции, совершила фатальную ошибку. Потому что теперь уничтожение репутации и разрушение профессиональной карьеры «судьи» Боровковой станет отдельным проектом «Солидарности». Поскольку, по моему глубокому убеждению, люди таких нравственных качеств, какие продемонстрировала «судья» Боровкова во время этих нескольких процессов, не должны иметь возможность решать судьбы других людей. И мы эту возможность у нее, несомненно, отнимем. Рано или поздно. А репутацию начнем уничтожать уже сейчас.

(Продолжение следует…)